Луи Шадурн - Хозяин корабля стр 39.

Звёзды на любой широте хранят магию, способную смягчить самые зачерствелые сердца. Негр чувствителен к воздействию звёзд, ибо сон не скрывает его фарфоровые зрачки. Этот сын Хама поглощаем страстью, которой, как верите вы, нераскаявшиеся читатели Жоржа Онэ, бывают одержимы только члены Жокейского Клуба, офицеры кавалерии и строители Мостов и Проезжих частей. Томми Хогсхед влюблён, и если он покинул борт своего корабля, если он прячется в Бухте Крабов, то ради того, чтобы отследить путь Марии, чтобы вдохнуть её аромат, чтобы, может быть, решиться на дерзкое предприятие. Он знает о существовании галереи, ведущей из утёса в дом его хозяина. В ней-то он и проверяет своим кулаком, словно эбеновой дубинкой, надёжность прутьев и прочность замка, за которыми скрывается потайной ход.

Видимо, негритянская Венера с особой непримиримостью взялась за свою жертву: Томми не сомкнул глаз. Когда наступила ночь, он вскарабкался по скалам на возвышенность, откуда можно было увидеть дом Ван ден Брукса среди деревьев. В некоторых окнах ещё дрожали проблески света. Через несколько минут они погасли, и негр вернулся в бухту. Густая тень, отбрасываемая скалами и водой, его ничуть не волновала, и он без колебаний снова приступил к отпиранию галереи.

Она была очень низкой: человек такой фигуры, как у негра, мог пролезть туда только лёжа на животе: более того, она открывалась на уровне воды, и открыть её в ненастную погоду было невозможно. По краям налипли хлопья зелёной пены. Решётка крепилась на скале с одной стороны двумя шарнирами, с другой  замком. Томми сжал прутья и с трудом их потянул. Погрузившийся ступнями в воду, привставший на гранитную глыбу, вытянувший мускулы рук и бёдер как канаты, неподвижно делавший усилие, он походил на тёмную статую Силы. Несколько секунд  и крепление медленно погнулось. Решётка поддалась. Она открывалась внутри.

Ползя по вязким лишайникам, негр продвинулся вглубь галереи. На протяжении нескольких метров коридор становился шире. Он смог выпрямиться. Темнота была непроницаема, но он, нащупывая стены, поднимался по откосу. Он прошёл перед тайником, в котором Ван ден Брукс скрыл сокровища «Грасиосы», и, не зная этого, продолжил идти по тропе, по которой несколько дней тому назад прошла дама, занимавшая его мысли.

Запах русской так сильно щекотал ноздри негра (всякий знает, что любовь животных и дикарей определяется обонянием), что он быстро поднялся по крутой лестнице и погрузился в гробовую тьму. Увы! это был ещё не конец его страданий. Ладони его ощутили гладкую и ровную поверхность. Он догадался, что это была металлическая дверь, но, сколько он не искал, он не обнаружил ни замка, ни ручки, ни малейшего крепления. Обливаясь потом, он тяжело дышал, дрожа от липкой влажности этой пещеры. Перед ними была преграда, с которой грозная мощь его позвоночника ничего не могла сделать. Сила его была бесполезна; его тупой ум не предвидел рокового исхода этой авантюры. В дебрях его мысли, словно призрак, зашевелилась тревога. Он остановился, присел перед троекратно запечатанным порогом и подумал о том, что здесь, совсем рядом с ним, в объятьях постели, была её душистая белизна. У него вырвался хриплый стон.

Раздался вдох, что-то скользнуло, показался бледный луч света.

У Томми была время лишь на то, что сбежать по лестнице, у подножия которой он обнаружил убежище в выемке среди скал.

Железная дверь открывалась.

Глава XXIII. Затишье перед бурей

Леминак, выполняя возложенное на него поручение, дал Марии Ериковой представление о планах г-на Ван ден Брукса в отношении гостей и о местах, которые он выделил им в своём великом деле. Представление было неподробным: боясь слишком встревожить русскую, он не упомянул, что Хозяин Острова поприветствовал дочь Иерусалима. Она, впрочем, вела себя довольно смело.

 Вы полагаете,  сказала она,  что этот сумасшедший представляет для нас какую-нибудь угрозу?

 Надо быть готовым ко всему,  сказал Леминак,  но пока никакой опасности в этом месте нет.

 Если это так,  ответила русская с хладнокровием, какому стратеги бы позавидовали,  нужно как можно скорее покинуть остров.

 Увы, это не так-то просто!  прошептал адвокат.  Мы будем советоваться.

Но Ван ден Брукс не дал им досуга. В этот день он проявил в отношении своих обожаемых гостей бесподобное рвение. Он заботливо следил за ними, улыбался им из-за двери и, наконец, предавался очаровательному заигрыванию кошки с мышью, заигрыванию, которое идеально вписывалось в его характер. Мария Ерикова не могла им не восхититься и невольно видела в нём себя. Профессор вёл себя с гордой сдержанностью и занял позицию угнетённого судьбой стоика. Леминаку никак не удавалось скрыть некоторую меланхолию. Что касается Хельвена, он старался не испортить дружелюбного отношения, о котором давно заставлял задуматься этот проницательный торговец, но выказывал весьма хорошее расположение духа, чтобы убедить его в принятии своей участи.

 Позвольте,  сказал он приветливо Ван ден Бруксу,  воспользоваться вашей библиотекой. У вас здесь есть тысяча редких книг, которые я ещё с очень давних пор хочу прочитать. Свободное время, которые вы предоставили мне на вашем острове, проходило бы для меня чудесно, если бы мой разум вкусил столько изысканной пищи.

 Мой дорогой друг,  сказал Хозяин Острова,  все эти тома  ваши. Я не сержусь, что вы посвятите чтению большую часть своего досуга. Учитывая, какая работа вам мной предназначена, эти книги будут вам полезны, даже необходимы. Очень рекомендую прочесть «Анатомический справочник» Пуарье и любопытную работу одного китайского исследователя, переведённую вашим покорным слугой лично, очаровательное «Вскрытие оголённого нерва», хотя они, может быть, и покажутся вам бесплодными.

 С сегодняшнего дня приступлю к работе,  энергично ответил Хельвен.

Он фактически остался один в библиотеке, в то время как Мария занялась своей ужасной мигренью, Трамье  сбором гербария, а Леминак  уединением с торговцем.

Художник не остался без дела.

К вечеру Ван ден Брукс смилостивился удалиться, и четыре путешественника снова собрались в роще неподалёку от побережья.

 Какое зловещее приключение!  начал профессор, с удовольствием игравший роль хора в античной трагедии.

 Позвольте,  сказал Хельвен.  Винить мы можем лишь себя, и лучше всего  думать о незамедлительных решениях.

 Да,  сказала Мария.  На нужно спастись.

 Подумайте,  ответил художник:  мы под охраной. Прошлой ночью я в качестве эксперимента попытался высунуть нос на улицу, но какие-то угрожающие тени не дали мне переступить порог. Уйти через двери или окна  невозможно. В нас выстрелят из ружья

Он прервался:

 Кажется, я услышал шорох вот за этим кустом,  сказал он.  За нами следят.

Он понизил голос:

 Я знаю, как уйти. В двух словах: этим вечером мы пойдём в курильню. Мы притворимся, будто курим, и Ван ден Брукс, который, кажется, имеет пристрастие к наркотику, уйдёт в запредельное и не сможет нам помешать. Соберитесь вчетвером в библиотеке. Остальное я возьму на себя.

 Дитя,  сказал Леминак.  Какое прекрасное предприятие  уйти из дворца! Надо уйти с острова.

 Мы возьмём пирогу,  отозвался Хельвен,  она наверняка есть на берегу.

 У меня есть идея,  сказала Мария,  в трёхстах шагах отсюда есть каноэ, нагруженное провизией.

Она описала место, где видела каноэ Томми, ни разу, однако, не упомянув о негре.

 Чудесно!  воскликнул Хельвен.  Если это каноэ ещё здесь, мы спасены: меня посетила мысль, что эта бухточка но довольно слов! Вы скоро сами всё узнаете. Доверьтесь мне.

 А если у каноэ есть владелец,  сказал Леминак,  и владелец не согласится принять наши честные предложения

 Так вот  произнёс Хельвен.

Он вытащил из кармана очень достойный боуи.

 У меня есть лучше,  улыбнулась Мария.

Она вытащила из сумки прекрасный браунинг.

 Превосходно,  объявил художник.  Тем временем г-н Трамье пойдёт на указанное вами место проверить, там ли ещё каноэ. На него падёт меньше подозрения, чем на кого-либо из нас.