Учитель!Крепкий подзатыльник от отца выбил землю из-под ног.
Совсем сдурела?!хриплый голос напополам с хмельными парами ещё больше усилили мою ненависть к нему.Заткнись и сиди!
Очередная проглоченная обида от папы уважения к родителям не добавила. Спустя секунду я закричала от болиотец намотал мои волосы на кулак и грубо потянул в угол, где в страхе съёжились сестрёнки.
Накликала на нашу семью!запричитала в своём репертуаре мать.Говорили же тебе, не ходи ты к нему! Говорили!она сорвалась на крик и, как обычно, начала впадать в истерику на пустом месте.
Была ли это инквизиция на самом деле, и почему родители безошибочно определили, кому принадлежат эти накидки? Они далеко не всегда смогут вспомнить, кто же продал им прогорклое масло три года назад, а эти накидки стали чуть ли не знаковыми. Откуда? Из книг, которые они никогда не читали? Да и вообще, зачем эти люди появились здесь, неужели из-за учителя?
Мне хотелось пробраться к окну, чтобы посмотреть ещё раз, но сделать это незаметно не представлялось возможным: мать, роняя слёзы и вопрошая богов, нарезала круги по комнате, отец пыхтел, сжимая кулаки, подглядывая в крошечную щель между рассохшимися стыками хлипких, неровных стен.
Что там?спросила отца мама, отвлёкшись от своего траурного хода.
Снаружи стоят, боятся, наверное,прокомментировал отец.
Я всё-так решилась выползти из угла. Тихонько я переставляла руки, постоянно оглядываясь на родителей. Тёплая ладошка Мелоди, моей младшей сестры, легла на щиколотку, и я еле слышно зашипела.
Ри, нельзя,пролепетала Алана, самая мелкая из нас.
Я хотела шикнуть и на неё, но Мелоди неожиданно сильно вонзила коготочки в кожу. Я закусила губу чтобы не взвыть, из глаз засочились слёзы. Ух и покажу я тебе, мелочь! Неблагодарные!
В этот момент нас всех оглушило. Вся посуда, что была в нашем доме, подпрыгнула, а из воздуха будто ножницами вырезали все звуки.
Я растерянно смотрела по сторонам, не понимая, что происходит. Отец в страхе отпрянул от «смотровой площадки» и повернулся к нам, что-то закричав, но чтоникто так и не услышал.
Вокруг творился немой хаос, картинка происходящего медленно плыла, обходя мысли стороной. Голова отказалась работать, будто кто-то включил режим стороннего наблюдателя.
А потом всё стихло.
Первое, что я поняласлучилось нечто непредвиденное. И для приехавших в гости к учителю Аарону инквизиторов в том числе. Голова гудела, саднила щиколотка, Мелоди и вправду меня не пожалела: места, где поработали её коготочки, успели распухнуть.
Огляделась. Отец с матерью лежат вскладчину в противоположном углу и трясутся. Дверь нараспашку: в проёме, точнее вплотную к косяку припечатана половина ещё кровоточащего инквизитора со стеклянными глазами. Я закричала и провалилась в темноту.
Я широко раскрыла глаза. Меж кустарников всё ещё просвечивало упрямое солнце. Не желая прерывать долгожданные цветные сны, по которым я соскучилась, будучи заключённой в сфере, снова прикрыла глаза и продолжила смотреть назад в прошлое.
Разлеглась, лентяйка, лучше бы помогла.В чувство меня привело бурчание матери, собирающей посудные черепки по нашей маленькой кухне.Да кого же это я вырастила-то! Лодырка!
С улицы были слышны сопение и негромкий мат отца, не знаю, чем он там занимался, но располовиненный инквизитор со стены исчез.
Я поднялась, и, подхватив ведро, стала осторожно пробираться к колодцу. Кое-где валялись окровавленные тряпки, обгоревшие свитки, дажезолото? Осторожно подняла монетку и рассмотрела поближе: и правда. Целых пять империалов. Да на эти деньги мы можем месяц ни в чём не знать нужды! Я осторожно, оглядевшись по сторонам, припрятала монету в лиф. Отец перевязывал чистой тряпицей голову одному из выживших. Ещё одна пара в обтрепанных взрывом плащах бродила по развалинам. Я подумала о том, что нужно бы тоже побродить: наверняка уцелели книги. Вряд ли мне разрешат хранить их дома, но по части создавать тайники равных в нашей деревне мне не было. И империалы стоит тоже припрятать, только не на глазах у служителей Светлейшей инквизиции.
Набрала воды и резво зашагала в дом: бардак мать не терпела, а проявлять даже простейшую бытовую магию для меня было сродни самоубийству. Когда совсем рядом бродят настолько высокопоставленные гости, излишнее увлечение заклинаниями приведёт к ненужному вниманию. Да и отец с матерью надают тумаков и, чего доброго, с радостью закроют меня в подвале.
Под бубнёж матери я оттёрла от грязи пол в кухне и побежала менять воду. Леность родительница не уважала, и считала своим первейшим долгом отучить от неё наглую старшую дочь.
Снаружи мало что изменилось: отец беседовал с раненым, двое других ищеек всё так же шерстили окрестности. Я поджала ушки, и, не оглядываясь, сделала ещё одну перебежку к колодцу.
Сестрёнки были в своей комнате. Мелоди, средняя из нас, обнимала малышку, которую ощутимо трясло. Я погладила Алану.
Успокойся, мелочь, нас это никак не касается,я мало верила своим словам, мне передалось беспокойство матери, да и соседи наши, те, чьи дома находятся вне зоны видимости нашей халупы, наверняка расскажут заезжим гостям, что старшая девчонка семейства Исий бегала к придурковатому старику чуть ли не каждый день и чёрт знает чем там занималась
Но пока службе Светлейшей инквизиции было не до этого. Я, отлипнув от мелкой, отжала тряпку и начала драить пол в нашей небольшой, аскетично обставленной комнатушке, где кроме трёх лежаков, набитых соломой и пары самодельных полок, десятка крюков для старой одежды, ничего-то особо и не было.
Рийзе, чего ты там возишься?!донёсся с кухни истеричный крик матери.
Я дотёрла последний угол, и, бросив взгляд на сестёр, у которых есть время на страх, выбежала из комнаты.
Чего, мам?я застыла в дверном проёме.Мне осталось вашу спальню ещё прибрать и коридор.
Мать хотела возразить, но передумала и скупо обронила:
Потом за хворостом сходишь. Да побольше принеси, не столько, сколько в прошлый раз!
Очаг в нашем доме на диво прожорлив. Кажется, вчера вечером я принесла более чем достаточно, но нет, действительно, в сарае валялась лишь жалкая горстка. Вот почему бы матери не отправить за дровами отца? Он принесёт не легких веточек, а настоящих, увесистых и жарких дров, которых хватит дня на три, а то и на четыре. Повернув голову в сторону батюшки, я тут же отвернулась. Он пошатывался, а значит, принял на грудь более чем достаточно для «свободного от забот» выходного. Впрочем, собеседника в ободранной накидке это ничуть не смущало: он внимательно слушал пьяный лепет отца, что-то увлечённо рассказывающего.
Ри, а ну иди сюда!наконец заметив меня, позвал папа.
Я опустила полное ведро на землю и спешно приблизилась к нему.
Здравствуйте,совершив полупоклон, поприветствовала гостя.Чем могу быть полезна?
Хорошенькая у вас дочь растёт,задумчиво сказал пришелец.Скажи, милая, ты была знакома со своим соседом?
Я кивнула. В действительности же от такого приторного обращения мне хотелось вцепиться этому уроду с забинтованной головой в лицо, располосовав когтями его загорелую, холёную морду.
По сравнению с папой этот человек действительно выглядел аристократом: светлые локоны, кристально чистые, цвета топаза глаза и загорелая, едва отливающая бронзой кожа. По сравнению с батюшкой, небритым, краснолицым, кое-как подстриженным, инквизитор казался сказочным принцем. Но, как говорил учитель Аарон: «Внешностьдалеко не единственный критерий хорошего человека». И я была склонна верить почившему старику, нежели своим ощущениям.
Я знаю господина Аарона,нарочно не называя соседа «учителем», ответила я.Часто ему помогаю по дому, он слишком стар даже для того, чтобы обслужить себя самостоятельно в быту
Нарочно, сбивая с толку гостя, я говорила в настоящем времени, чтобы по его реакции понять, жив ли учитель?
Вынужден признаться, деточка, твоего дедушки-соседа уже нет в живых. Мне очень жаль.Инквизитор состроил грустную мину.