Пора подкрепиться, есть хочу ужасно. Тут обязательно должно храниться что-нибудь съестное. Я видел в фильмах, в таких домиках всегда держат еду про запас.
А мой папа всегда говорил, что в кино одно вранье!
Не всегда, бывает и правду показывают, машинально отозвался Матвей.
Он сверлил взглядом разделочный стол, который одновременно был и шкафчиком. Только там и могли храниться съестные припасы охотников. При мысли о еде у мальчика потекли слюнки и призывно заурчало в желудке.
Матвей распахнул дверцы стола, пошарил внутри и вытащил алюминиевые тарелки и ложки. Пытаясь замаскировать разочарование, сунул нос поглубже и почти исчез в глубине. Вика уже сидела на лежанке, с любопытством наблюдая за его действиями. Есть уже и вправду хотелось.
Странно, пробормотал Матвей, выныривая из недр кухонного стола.
В руках он держал две небольшие картонные коробки, на одной из которых карандашом было нацарапано «Патроны». Уже не скрывая своего расстройства, он бросил коробки обратно в стол.
Патронами мы завтракать не будем.
Не будем, эхом прозвучал высокий голос с лежанки.
Матвей не собирался так легко сдаваться. Взгляд его упал на лежанку, на которой он провёл ночь. Под ней стоял деревянный ящик. Недолго думая, Матвей ухватился за край и потащил. Ящик оказался обнадеживающе тяжёлым, но к разочарованию Матвея в нём находились строительные инструменты: топор, пила, молоток, гвозди, и прочие необходимые для жизнедеятельности в тайге предметы. На всякий случай Матвей проверил, нет ли чего под лежанкой Вики. Откинув свисающую с неё полу шубы, он обнаружил ещё один ящик. На этот раз его ожидания оправдались.
Так, посмотрим, что тут у нас. О, консервы! Супер! Так, тушенка, ещё тушенка, сухари, рыба, зеленый горошек, ламинарии, о, даже персики консервированные! Ты что будешь есть?
На завтрак я предпочитаю мюсли и фреш.
Извини, мюсли в нашем меню не значатся. Могу предложить сухари и морские водоросли.
Вика отвергла сей изысканный завтрак.
Лучше уж рыбу. Можно с сухарями.
Понял, принял. Сейчас всё будет. А я тушенку поем. Матвей уже выкладывал консервные банки на столешницу. Про московское питание на время придётся забыть. В ближайшие дни в нашем рационе будет только приправленная романтикой тушёнка. Ну, вылезай уже, позавтракаем. Или это у нас обед будет? А, без разницы, до чего я голодный.
Матвей болтал без умолку, одновременно ловко вскрывая консервы открывалкой. Рядом с консервными банками он положил две ложки, приосанился и гордо и торжественно произнес:
Кушать подано, мадемуазель!
Пафосный вид так не сочетался с убогой обстановкой грубо сколоченной из нетёсаных брёвен избы, что невольно вызвал у Вики улыбку.
А что насчёт тарелок? Вика взглядом указала на полку над разделочным столом. Или про них тоже нужно на время забыть? И помыть эту грязную посуду ты, ясное дело, тоже не догадался?
Вот черт, об этом я как-то не подумал. Мама к обеду доставала чистую посуду из шкафа.
При воспоминании о маме Матвей почувствовал, как у него защипало в глазах. Он отвернулся, чтобы не показаться слабым. От грустных мыслей его отвлёк весёлый голос. Вика, не подозревая о душевной боли, продолжала подсмеиваться над незадачливым представителем мужского пола.
Но кто-то же мыл эту посуду прежде, чем в шкаф поставить?
Мыл? Матвей наморщил лоб, припоминая цепочку событий. Точно, вспомнил! Она же и мыла.
Он растерянно уставился на девочку.
А где нам воду взять?
А снег, по-твоему, не вода? Видишь, ведро стоит в углу возле печки. Возьми его, и снега с улицы принеси.
Ха-ха, улица, скажешь тоже, засмеялся Матвей, да тут везде улица. Ладно, пошел я за водой.
Выйдя из избушки, мальчик чуть не ахнул от представшего перед ним вида. Грустных мыслей как ни бывало. Вчера, когда они как сыщики топали по охотничьим следам, не замечая ничего вокруг, а после он с трудом тащил тело этого самого охотника, шикарные виды дикой первозданной красоты пролетели мимо. А сейчас он мог бы уверенно про себя сказать«отпала челюсть». Стройные стволы величественных сосен поднимались ввысь, теряясь где-то в далеком небесном мареве. Разноцветными искорками поблескивал снег под светом редких лучей, едва пробивающих себе путь сквозь пелену облаков. Снег кругом, белый, воздушный, не та серая муть, что липнет к подошвам в Москве. И такая тишина, какой в Москве даже ночью не дождёшься. Её изредка нарушал говор неведомых птиц. День был прекрасен. Мальчик едва не забыл, как и зачем он здесь оказался, но урчание в желудке вернуло мысли в колею обыденности. Матвей двинул было к сугробу, но вспомнив, кто там лежит, быстро развернул в другую сторону. Набрав полное ведро снега, он вернулся в дом и поставил ведро на печь. Пока Вика мыла алюминиевые ложки и тарелки, Матвей занялся мужской работойнатаскал тяжелых сосновых поленьев. В углу возле печки выросла порядочная куча топливного материала. Мальчик быстро учился на собственных ошибках. Трудный опыт с замерзанием этой ночью подсказал, что куда лучше иметь необходимый запас топлива по рукой и сохранять тепловой баланс, подбрасывая дровишки в огонь. Тогда и бегать за ними из безопасной избушки в холодную тайгу не придётся. Закончив все предварительные экзерсисы, дети, наконец, смогли поесть.
После завтрака, или обеда, за неимением часов определение времени превратилось в некое расплывчатое понятие, Вика аккуратно вымыла все столовые принадлежности и поставила посуду на полку. Матвей тем временем занимался детальным осмотром оружия, которое его, как любого мальчишку, заинтересовало в первую очередь. Он снял с гвоздя один из предназначенных для охотничьего промысла экземпляров и, не без тайной мысли, похвастать знанием предмета перед девочкой, сказал:
Это малокалиберная однозарядная винтовка. Я стрелял из такой. Однажды весь наш класс повели на стрельбище, я участвовал в соревнованиях, и я занял второе место, добавил он с гордостью, хотя стрелял в первый раз. Но если по чесноку, другие, тоже стреляли впервые.
Как же у тебя так получилось?
Ладно, признаюсь, я в тире пострелять люблю из воздушки. Мы с отцом каждое воскресенье в Измайловский парк ездим. Так что опыт кое-какой все же имею, хоть и не первое место тогда я занял, но и не последнее все-таки.
Вика понимающе кивнула.
Все вы, мальчишки, одинаковыевам лишь бы хвалиться и всегда быть на первом месте. Или на втором.
Главное, что не на последнем, со значением поднял Матвей указательный палец.
Сказал, а затем оттянул затвор винтовки. Патрона в ней не было. Он повесил оружие на гвоздь и взялся за второе. Это было самое настоящее крупнокалиберное охотничье ружьё. Как и винтовка, оно тоже было однозарядное.
А вот из такого мне стрелять никогда не приходилось. Видел, как сосед на даче в ворон стрелял. Громыхаетпросто жуть! Вороны, бедолаги, ворохом рассыпались.
Он отодвинул защёлку и переломил ствол. В нем торчал неиспользованный патрон.
Ты бы отложил его куда-нибудь подальше, девочка с опаской покосилась на оружие. Нам это ни к чему. Если только тебе не захочется поохотиться на ворон.
Нет, рассмеялся Матвей, на ворон не захочется.
Он аккуратно разместил ружьё на стене рядом с винтовкой, сделал два шага назад и восхищенно уставился на них, словно ценитель искусств на полотна Брюллова в Третьяковской галерее.
О, Матвей, тут есть радиоприемник! радостно воскликнула Вика, указывая пальцем на полку над кухонным столом.
Ну, и что в нем такого особенного? Я давно его заметил, равнодушно пожал плечами мальчик, продолжая любоваться оружием. Каменный век! Лучше бы охотник планшет сюда притащил, хоть фильмы бы посмотрели. А тырадиоприёмник! Да ему давно место в музее.
Ты опять не догоняешь. Ты пробовал связаться с отцом? Звонил ему?
Как бы я это сделал? Мобилы нет, да здесь и связи нет. Матвей обречённо махнул рукой. Полная глушь!
А у приёмника связь есть, хоть и односторонняя. Мы сможем хотя бы новости послушать и всё узнать, там всегда передают, что и где случилось.
Наполненные здравым смыслом слова девочки заставили мальчишку оторвать взгляд от оружия. Матвей удивлённо, словно впервые увидел чудо техники двадцатого века, уставился на радиоприёмник.