Вскоре мы, набрав яблок, груш, ещё каких-то ягод, в импровизированные сумки из своих маек, облюбовали здание, полуразрушенные, с дырами, где должны быть окна и двери, сидели и пожирали всё чем нас одарила природа, бегали, бросались огрызками друг в друга и даже не заметили, как начало темнеть, а это значило только одно: скоро офицеры будут делать обход и проверять количество людей на местах. Коллективно мы решили бежать изо всех сил домой, но в наш план вмешались высшие силы, которые подло «скрутили» живот одному парню, и ему резко приспичило по-большому. Не бросать же его, мы стали ждать внизу пока он доделает свои дела. Ничего не подозревая, думая, что через несколько минут рванём, мы заметили выходящих из-за угла того здания двоих офицеров. Резко развернувшись, мы намеревались побежать обратно в здание, но нас остановил крик, нарушивший вечернюю тишину.
Стоять, как гром прозвучал низкий голос офицера, на месте.
Мы конечно замерли. Двое военных подошли к нам, мне сразу влетел подзатыльник.
Ну и где ещё один, спросил второй офицер, вас же вроде семеро убежало.
Кто-то ответил, что ещё один на втором этаже, офицеры пошли туда, а мы за ними, через несколько секунд перед нами открылась картина, которая как ветром сдула с меня страх, и заставила сдерживать смех: тот парень сидел на корточках сильно сжимая глаза и кряхтя, выпрямленные руки локтями упирались в колени, а в ладонях было зажато несколько яблок и груш, будто дар кому-то. Услышав шаги и поняв, что кто-то зашёл в помещение, тот парень, не открывая глаз выдавил из себя слова:
Ой, тут парочка ругательств, не получается.
Сейчас получится, ответил офицер.
Парень открыл глаза на всю широту, а на лбу выступил пот, а самое главноеполучилось. Но это было не важно, груши и яблоки покатились по полу, а он подорвался и стал одевать штаны, что конечно же было совсем не легко. Кого-то из нас окончательно прорвало на смех, и мы уже не могли остановиться, тот бедолага умудрился ещё и поскользнуться на собственных продуктах жизнедеятельности. Тут мне уже казалось, что смерть моя случится сегодня от разрыва пуза, которое казалось вот-вот лопнет. Однако я героически пережил этот день. Мы долго драили туалеты, по-моему, шесть или семь месяцев, такое было наше наказание. Однако мне и сейчас смешно это вспомнить.
Да, наверное, это не лучшая история для первого дня знакомства, но моя спутница смеялась. А мне казалось тогда это тем более смешным, я вообще еле рассказал, захлёбываясь смехом и показывая, как всё было. Чтобы наглядней.
Не заметив, как мы прошли весь город, она сказала, что пришла, и живёт тут, дальше не нужно идти, я уверил её, что дальше и не пойду, она тем не менее сама почему-то стояла, никуда не шла и улыбалась.
Что? усмехнувшись сказал я, не понимая почему она стоит на месте, ты же сказала мне не идти больше.
Больше и не надо, ответила она, держа себя за локоть, но если хочешь можем ещё так пройтись.
Да конечно я хочу.
Она сказала, когда ещё придёт в тот район и я снова смогу её провести, у неё там есть дела, не так уж часто, но всё равно. И ушла, а я долго смотрел ей в след, а когда её силуэт завернул за угол очередного дома, я развернулся сам и совершенно не представляя где же мой дом принял единственное логичное решениеидти вперёд. За несколько часов я смог вернуться, просто каким-то чудом, хотя конечно если знать дорогу сделать это можно было в три раза быстрее, тем не менее отыскал своё жилище. Поднялся на свой этаж и завалился в комнату к Диме.
И где столько можно было шляться, спросил он, я думал ты уже решил нас покинуть.
Сам не знаю где шлялся, улыбаясь ответил я и сел на свою кровать, но денёк хороший.
Ночью фантазия разыгралась так, что был только один способ её успокоить и я пошёл в туалет, пользоваться обычным способом, чтобы заснуть.
Наташа появлялась возле моего дома несколько раз в неделю, на третий раз я, как-то набравшись смелости поцеловал её, а она была не против, и так в общем-то у меня и появилась моя первая женщина, а за одно и моя первая любовь, в шестнадцать я был уверен, что она же и последняя. Дни, которые наполнены хорошим самочувствием текут намного быстрее обычных и внезапно наступил день сборов.
В часа четыре, днём, мы сели в нашу черную машину и отправились работать. Сергей сидел с боку от водителя, я с Димой в самом конце, он мне рассказывал, что можно, что нельзя, например нельзя допускать непослушания, люди должны отдать то, что ты посчитаешь нужным, но у них должна быть оставлена «необходимость» как он это называл, то есть нельзя отбирать последнее. А что считать последним уже дело моё, например, последние два куска мяса, или же один? А может кому-то можно оставить сто последних килограмм зерна? Или всё же один последний килограмм. Вообще люди всё подготавливали заранее и даже сносили в определённое место, но иногда можно отправиться «дособирать», Сергей никогда так ещё не делал, его всегда устраивало, что они приносили. В первую ночь всё и правда оказалось, как и рассказывал сосед: люди собрали всё на местную деревенскую площадь, а мы только погрузили ящики с продуктами в свои машины и грузовики и поехали домой, наслаждаясь запахами мяса и овощей. Нам пришлось сильно уплотниться, чтобы влезть обратно в кузов, но это было даже смешно. И в общем-то жизнь казалась мне неплохой, в течение следующего месяца, разве что я заметил, что Сергей ненавидит меня немного больше чем остальных, а моя возлюбленная начала терять свои чувства ко мне, и тут всё было связано, я переживал так из-за неё, что не заметил, как он стал относиться ко мне хуже, чем к дерьму, называя всех по именам, а меня педиком, пиная и разбрасывая мою одежду, отталкивая меня с прохода, где я ему и так не мешал пройти.
А я в это время всё бегал на другой конец города, выучив его от и до, зная короткие пути, но не мог увидеть человека, из-за которого ещё буквально пару недель назад считал себя счастливым. Я внезапно вспомнил солдата, которого ударил чуть больше месяца назад, возможно он был в такой же ситуации как я? Когда настроение нашей подруги, а может вкусы на мужчин, резко изменились? Да нет, он-то мудак, в отличие от меня, конечно же.
В один день, в конце лета, как всегда провожая подругу, я держал над ней зонт, она сказала мне больше за ней не бегать. Я просто не мог в это поверить, как и почему и почему она не может сказать, что же я сделал не так. Наталья вырвала зонтик и пошла, я не хватал её за руку, помня, что было с последним сделавшим это, а просто шёл за ней, в один миг она резко развернулась и с таким отвращением, будто увидела самое омерзительное в своей жизни сказала мне «отвалить». Внутри будто что-то оборвалось, я замер на месте, глядя в землю, а затем пошёл домой. В тот же день я подрался с Сергеем, когда он очередной раз попытался впечатать меня в стену, я отбросил его руку, он даже, наверное, не поверил своим глазам и моей наглости. Однако на большее меня не хватило, этот бык умел драться и быстро справился со мной, в драке на кулаках у меня изначально не было шансов. С того дня мои побои увеличились, я мог пожаловаться офицеру, но как обычно, это было не принято, уже даже сосед Дима, сказал мне не бесить нашего командира. Я тогда взорвался и выругался на друга, потому что я не делал ничего, чтобы бесить неофициального сержанта, а тот меня просто ненавидел и любил издеваться, приходилось терпеть, ведь как я сказал раньшежаловаться офицерам считалось куда более худшим и унизительным. Тем более перед своей подругой я продолжил унижаться ещё больше, бегая за ней и умоляя поговорить, рассказать, где же я совершил ошибку, из-за которой она стала так себя вести.
Глава XXV
Посреди лета я обнаружил в себе новый талант: грабеж. Не то что бы мне не хватало пропитания, которое нам выдавали или какие-либо мои предметы сильно изнашивались, но с тех пор как я стал снабжать барахлом свою королеву, она ко мне заметно подобрела, а в наших отношениях мы заметно продвинулись вперёд, как мне тогда казалосьвсё становится только лучше и лучше. На самом деле я катился, набирая скорость, к тому, чтобы стать таким же скотом как мой ненавистный сержант: без чувств и жалости, который отбирает, что хочет у любого, кто слабее его, да и оправдание было у меня отличное, я же не для себя, а для неё. Я был уверен, что за такой криминал на меня даже обижаться было бы как-то некрасиво, например, той девушке у которой я отобрал кроссовки, а до этого, подойдя сзади, вырубил какого-то мужчину, примерно моего роста и телосложения, чтобы добыть гражданскую одежду, ведь денег нам не платили, купить-то я не могу, так что какие обиды, мужик. Слава богу, что в моей туповатой голове было достаточно ума, чтобы никому не рассказывать, даже своему соседу Диме.