Люди двинулись туда, где ещё жить можно, то есть в Россию, она была ближе всего, да и в общем-то единственным местом, куда можно прийти пешком, но не всё оказалось так просто: из-за ветров, радиация распространилась гораздо дальше мест поражения бомбами и, что в Беларуси, что в Украине зашкаливал уровень радиации, через какое-то время отток населения начался и жители тех стран стали покидать свои дома, это было тем, что стало контрольным выстрелом в европейскую армию: и та и другая страна могла бы обеспечить их оружием, едой, людьми, если бы люди зачем-то понадобились, а теперь медленно, но верно и Беларусь, и Украина превращались в пустыни, пригодными для жизни там оставалась только малая часть восточных районов. Эти данные как всегда не точные, даже сейчас, но за несколько лет Россию пополнили около сорока миллионов пришлых людей, белорусов там было не более шести миллионов, а украинцев не более двадцати, остальное европейцы, которые составили четырнадцать или пятнадцать миллионов, из тех предполагаемых пятидесяти, что отправились в путь. Я думаю эти цифры даже немного завышены. Так или иначе вся эта лавина медленно осела в западной части России, учитывая, что и весна, и лето теперь были теплее каждый год, кто-то начал заниматься натуральным хозяйством выращивая себе что-то на земле, втридорога покупая кур у тех, кто мог их продать, или других мелких животных, ни коров, ни лошадей, ни даже свиней не держал никто, они животные оставалась слишком дорогими даже в южных, довольно сытых, по сравнению с северной Россией районах.
Европейская армия при этом разваливалась на части всё больше: постоянно появлялись новые генералы, ещё чаще сбегали солдаты, сформировывая свои подразделения, только не для войны, а для грабежа, ублюдки стали объединяться с ублюдками, не взирая на национальность, веру или что-либо ещё, не стеснялись грабить, ни пришедших гражданских европейцев, которые и так выживали здесь только каким-то чудом, ни коренных местных. Состояли такие группировки теперь уже и из европейцев, и из русских.
Ходили слухи, что всё-таки где-то остаётся костяк европейской армии, в несколько миллионов человек, но и это было ошибкой. Всё это я читал уже намного позже тех событий. Действительно было два объединения солдат, но их численность не превышала трех миллионов, а остальные шесть, большая часть из которых бывшие гражданские разбрелась по всей России, чтобы сеять насилие и смерти, ради какого-нибудь барахла или еды на один вечер, а иногда и просто для развлечения.
Жизнь же по нашу сторону гор была чуть спокойней, потому что ходил слух о страшной армии Мусаева, которая на западной стороне России, то и дело вырезала и расстреливала европейских солдат, как правило ночью, не оставляя в живых никого и никого не брала в плен. На самом деле предатели находились и здесь, сбегая из армии, так же грабя местное население, насилуя, убивая, дезертиры подкашивали веру людей в то, что безопасность есть хотя бы где-то. Для местного населения такая апатия Мусаева, что по отношению к европейцам, что по отношению к своим предателям оптимизма не добавляла, как и народной любви. Даже у нас в деревне ходил слушок, о том, что откололась крупная часть русских солдат, которая сформировала чуть ли не вторую армию, и теперь охраняет обычных людей от бандитов, или от того, что вдруг могут неожиданно явиться европейцы. При этом сама действует чуть ли не хуже бандитов. Короче говоря, это было просто объедение мародёров. Я в это не верил тогда, потому что плести можно всякое, откуда мол тут знать таким же отрубленным от мира как я, что там снаружи происходит.
Зато вот настоящей правдой было то, что сама Россия стала делиться по-новому, почти что на другие государства, которые пытались создать свою армию защитить себя от захватчиков, некоторые из таких «государств» даже набирали рабов, обычно это были пришлые европейцы, особенно если по-русски они не понимали, детям ещё могло повезти, а вот мужчин как правило выбор не особо мучил: тут либо работать в поле под автоматом, либо сейчас этот автомат продемонстрирует на вашем теле, что умеет.
Тогда в тринадцать лет, я не знал ничего из этого, думая, как и в первый день в России, что здесь неделимое и единое государство, а нас готовят к тому, чтобы сделать профессиональными солдатами, которые быстро разберутся с многочисленными врагами. Правда думать тогда мне особенно было некогда, мы вставали в пять утра и начиналось обучение, на котором нас учили управлять автомобилями, а потом и другой техникой, смотря кто куда хотел и какие в ком видели способности офицеры. Мне суждено видимо стать водителем, так как с машиной получалось почти всё с первого раза, когда остальные еле сдвигались с места, я без проблем ехал, носился на скорости, офицеры смеялись, показывая меня как экспонат и прося что-нибудь исполнить на машине.
После обучения, в которое так же входили математика, история, русский язык и программирование нас ждало обучение бою. Это была не просто драка, как в деревне, это был рукопашный бой, до смешного доходило из-за того, что мы все понимали какие ошибки делали раньше и как легко было бы победить в той или иной ситуации, знали бы мы эти приёмы. Вот тут правда уже мои способности подводили, я не был самым слабым, но всегда был на своём стабильно низком уровне. Такой же уровень я поддерживал и в русском языке, математика и программирование у меня получались хорошо, без особенных усилий, а вот настоящей страстью стала история. В нашем городке, Нариманове, который действительно был на юге России, правда погода оказалась не такой южной, как я рассчитывал, была библиотека, в которой можно проводить все свободные часы вычитывая про древних людей и первые цивилизации, про викингов и индейцев, в голове рисовались прекрасные картины их жизни, пейзажи, некоторые офицеры, зная про эту мою страсть могли, например, за что-нибудь, отпустить меня туда на пару часов раньше. И в общем-то всё было бы ничего, но всё заметней подросткам в голову били гормоны, которые могли полностью изменить того, кто ещё вчера был совсем неплохим парнем.
Здесь у нас учились и девочки, их было намного меньше. Стригли их тоже коротко, конечно не на лысо как нас, но длины их волос не хватало даже, чтобы закрыть уши, например, разве что сверху им разрешалось оставлять немного длиннее. Они жили отдельно от парней, но иногда наши миры пересекались и юные самцы, старались показать им свою силу, показывали они конечно же на тех, кто послабее, обзывая, начиная драки. Перепадало и мне, правда мне всегда было плевать на размеры обидчика, и я бросался как бешеный, на него, но худоба и не самый большой рост давали о себе знатьна следующие несколько недель у меня был естественный макияж на глазах, постепенно меняющий цвет с фиолетового на желтый.
И это не самые плохие люди, от этих прямолинейных и тупых я хотя бы знал, что ожидать. А вот от подлых, просто гнилых, которые делали что-то мерзкое кажется просто потому что могли, я не переносил на дух сам, то и дело попадая в передряги. Как-то раз меня избили только потому что один из таких подгнивших уродов придумал, что я оскорбляю всех, с кем учусь за их спинами, считаю себя самым сильным, и вообще мол я немец, а они все русские свиньи, тупые русские животные, которые мне противны. Думаю, бессмысленно говорить о том, что это было вранье, зачем он это сделал я не знаю. Но влетело мне нормально. Потом всё как-то забылось, а вот в пятнадцать лет начался ад.
Лицо этого выродка, было одарено типичными русскими чертами: большие голубые глаза, светло-русые волосы, бледная кожа, физиономия походила на ангельскую, если у нас что-то преподавали женщины, они всегда ему ставили оценки выше чем он заслуживал, вообще настолько тупых людей я не знал ни до школы, ни после. Он так же нравился и другим парням, за то, что всегда был готов изображать идиота, хотя он им и был, прислуживать, и делать комплименты местным силачам. И самое обидное, что сначала, когда его привели в наш класс, он был самый забитый и загноблённый, но почему-то прибился ко мне, а я не был из тех, кто сильно переживает из-за общественного мнения, стал с ним дружить. К тому же моё происхождение и так отталкивало от меня людей. Естественно от меня сторонились не открытую и не так уж часто, но моя национальность тут была чем-то вроде вшей или какой-то болезни: человек я нормальный, но дружить не стоит, чтобы не случилось чего-нибудь. Меня никто не бил и не оскорблял, но и с собой никогда никуда не звали и началось это вот всё как раз после лет тринадцати. В общем я был единственным, кто не пнул его хотя бы раз, не оскорбил. Со временем, конечно он влился в коллектив, а вот я попал в опалу. Это слово я как раз прочитал тогда в книге о средневековой Руси. Оно означает что-то вроде проклятия, только которое к тебе применяют в реальном времени и вполне физическими методами. Опала выражалась в том, что уже он, новенький, часто любил задеть меня, ради того, чтобы повеселить наших альфа самцов, потом начались разные слухи, о том, что и про кого я говорю, меня, естественно не спрашивали правда ли это, а сразу били.