Октав Дюплесси с удовольствием окинул взглядом гостиную.
Сразу видно, что у хозяйки дома отменный вкус, заявил он. Но перейду к делу. Сегодня вечером я возвращаюсь в более населенные места. Мадемуазель, вы достойны того, чтобы петь на лучших сценах мира! И я готов предложить вам очень интересный контракт. Вас ждет слава!
Не мадемуазель, а мадам, поправила его Эрмин, которая смотрела на гостя по-прежнему враждебно. Думаю, вы теряете время попусту, мсье. Я замужем, и у меня четырехмесячный сын. Отныне я пою только для него.
Каждое слово давалось ей с огромным трудом. Сегодня утром, когда она, сидя верхом на Шинуке, пела «Арию с колокольчиками» из оперы «Лакме», то почувствовала в сердце щемящую тоску. В глубине души Эрмин хотелось развивать свой талант, работать над голосом, потому что это был Божий дар, она не могла этого отрицать.
Какая жалость! ответил Дюплесси. Очень, очень жаль!
Но ведь вы могли бы рассказать нам об этом поподробнее, не так ли? спросила Лора.
Эрмин хотелось уйти из гостиной, побыть со своим маленьким Мукки. Но, словно зачарованная, она осталась, чтобы слушать речи нежданного гостя.
Глава 2Фальшивые ноты
Гостиная Лоры, в тот же день
Мирей постаралась, чтобы поднос с чайным прибором выглядел как можно лучше. Парадные серебряные ложки, китайский фарфор Эрмин обожала этот сервиз с тончайшими чашками, украшенными изображением сада, в котором прогуливались женщины в кимоно. Создавалось впечатление, что основные цвета рисункатемно-красный, черный и зеленыйоживали, стоило лишь налить в изысканную посуду золотистый горячий чай.
Домоправительница дважды убегала в кухню за угощением: блинчиками с кленовым сиропом и посыпанными сахарной пудрой оладьями.
Нам ни за что столько не съесть! воскликнула Лора. Мсье Дюплесси решит, что мы обжоры!
Мсье Ханс и мсье Клеман скоро вернутся. После долгой дороги на таком холоде они будут очень голодны.
Я тоже успел проголодаться, сказал гость. Я думал, что смогу пообедать в Валь-Жальбере, но все торговые заведения закрыты. Этот поселок кажется мертвым, чтобы не сказать призрачным!
А я помню его оживленным, густонаселенным, с домами, оснащенными по последнему слову техники! возразила Эрмин. У здешних жителей было чем гордиться: в каждом доме не меньше четырех комнат, с отоплением, и электричеством.
Энтузиазм молодой женщины вызвал у импресарио улыбку. На мгновение Лора испугалась, что дочь вспомнит и о туалетных комнатах с водоспускомпо меркам региона, неслыханное достижение прогресса. Поэтому она поторопилась добавить:
Должна вам сказать, мсье, что целлюлозная компания построила для своих работников функциональные и очень удобные жилища. Если бы фабрика, которая давала работу сотням людей, не закрылась, Валь-Жальбер, я уверена, по-прежнему бы процветал. Но что привело вас в поселок-мираж, мсье?
Эрмин, погрузившаяся было в ностальгические воспоминания, кивком подтвердила свою заинтересованность в ответе на вопрос матери. Октав Дюплесси задумался.
А если я скажу вам, что золотой голос мадемуазель прошу прощения, мадам Эрмин привел меня в эти безлюдные места? Но я не поэт, и вы не живете посреди белой пустыни. И все-таки это правда. Я присутствовал на мессе в церкви Шамбора. Когда кюре заговорил о таланте «соловья из Валь-Жальбера», во мне, что неудивительно для человека моей профессии, проснулось любопытство. Это было настоящее чудо! Мадемуазель простите, мадам, я все время путаюсь, потому что вы показались мне в тот вечер совсем юной; спели «Ave Maria», а потом этот превосходный гимн «Adeste Fideles», что позволило мне оценить силу вашего голоса и чистоту его тембра. Хрустальный, но без хрупкости. Я слышал немало лирических исполнителей, в том числе и в Европе, поэтому не мог вернуться в Квебек, не попытавшись узнать больше. Если бы вас услышал директор Капитолия, он бы, как и я, пришел в восторг. Вы просто обязаны, мадами я призываю в свидетели вашу матьпеть на большой сцене.
В прошлом году мы планировали путешествие в Европу, вступила в разговор Лора. Предполагалось, что моя дочь пройдет прослушивание в нескольких театрах. Она брала уроки пения у моего жениха, пианиста Ханса Цале. Он тоже уверен, что у Эрмин прекрасное сопрано и перед ней открывается блестящее будущее.
Для Эрмин этот разговор стал настоящим мучением. Уговоры Октава Дюплесси растревожили душевную рану, которая мучила ее, хотя сама она практически не отдавала себе в этом отчета. Удручало ее и явное сожаление в тоне матери.
Даже если у меня были отличные перспективы стать артисткой, я предпочла выйти замуж за мужчину, которого люблю больше всего на свете, сказала молодая женщина. Я сознательно и по собственной доброй воле отказалась от певческой карьеры. И решения не изменю. Мне нужно воспитывать ребенка.
Октав Дюплесси устремил на нее проницательный, обвиняющий взгляд.
Однако, глядя на вас, этого не скажешь, сказал он, невесело улыбаясь.
Чего не скажешь? спросила Эрмин.
Что вы довольны, своим жизненным выбором, ответил импресарио. Я допускаю, что вы выросли в этом поселке и любите эти места, дикую природу, которая вас окружает. Сегодня утром я любовался вами, сидящей верхом на лошади. Силы небесные, мадам, вы очень красивы, и это еще одно преимущество. Не в обиду выдающимся певицам будет сказано, но большинство сопрано имеют очень внушительные фигуры, если вы понимаете, что я хочу сказать. И часто этим дамам доводится играть роли юных девушек, которые по задумке авторов должны быть очень хороши собой. Но тут уж ничего не поделаешь: в опере главноеэто голос и артистический талант исполнителя. Поэтому роли получают сорокалетние примы, чья внешность, однако, диссонирует с персонажем. Но вы! Я представляю вас Маргаритой, юная прелесть которой очаровала доктора Фауста. С белокурыми косамиведь у вас чудные волосыи парика не потребуется! Вы слышали «Фауста» Гуно?
Лоре пришлось признать, что она слышит об этом произведении впервые. Эрмин же неохотно кивнула.
С Хансом Цале мы разучили арию Маргариты, в которой та умоляет ангелов помочь ей, поскольку она отказалась уступить власти Сатаны.
Какая странная история! воскликнула Лора.
Ваше исполнение партии прекрасной Маргариты будет чрезвычайно убедительным, сказал импресарио.
Со второго этажа донесся плач младенца, потом звук шаговдолжно быть, Шарлотта поспешила в комнату к Мукки.
Мсье, мне нужно подняться к сыну, сказала Эрмин. Он проголодался. Думаю, будущей зимой, в это же время, я снова приеду в Валь-Жальбер. Может быть, тогда я смогу подумать о поездке в Квебек, но только не сейчас. Я благодарю вас за похвалы, хотя, думаю, я их уже не заслуживаю. Вы, без сомнения, знаете, что голосинструмент, который нужно ежедневно тренировать и улучшать. Я же пою очень редко, только для семьи и друзей. До свидания, мсье Дюплесси!
Молодая женщина вышла в коридор и стала стремительно подниматься по лестнице. Разочарованный, Октав Дюплесси встал. Не отрывая взгляда от Лоры, он взял свое пальто и шляпу.
Мадам, я оставлю вам визитку. Тут мой адрес и номер телефона. Прошу вас, убедите дочь попробовать себя в качестве лирической исполнительницы. Она очень талантлива. Я надеялся, что услышу ее здесь, в вашем доме. Увы! Я потерпел неудачу.
На улице послышался шумэто вернулся Тошан, который возил Ханса Цале в Шамбор на собачьей упряжке. Лаяли собаки, слышался мужской смех. Лора проводила импресарио к входной двери, отметив про себя, что Октав Дюплессипривлекательный сорокалетний мужчина и говорит без квебекского акцента.
Вы француз? спросила она, пожимая ему руку.
Да, мадам, парижанин. Но мне так понравился Квебек, что я решил здесь остаться. Не будете ли вы так любезны сообщить мне имя вашей дочери?
Я окрестила ее именем Мари-Эрмин, но вот уже много лет все зовут ее просто Эрмин.
Эрмин! Я не забуду это имя, оно встречается не часто.
Октав Дюплесси поклонился. В этот момент в дом вошел Ханс Цале и с недоумением воззрился на посетителя. Импресарио вышел, не удостоив пианиста взглядом. Лора прижалась к будущему супругу.