Подошла большая лошадь, которой правил сидевший на переднем сиденье мужчина. Секундаи эта, вторая по счету, повозка уже не могла вместить больше ни одного пассажира. Ни Эрмин с ребенком, ни Шарлотта не нашли бы в ней для себя места.
Подождите, сейчас подъедет грузовик! крикнул кто-то.
Девочка помогла Эрмин подняться. Из ниоткуда перед ними появился грузовик с гусеницами вместо колес. Мукки, который замерз и испугался воя ветра и окружающего их гама, заплакал что было мочи.
На этот раз, дорогая, нужно успеть! шепнула молодая женщина на ухо своей подопечной. Бог с ней, с коляской, я оставлю ее здесь, если понадобится. Как же все-таки холодно!
Это место внушало Эрмин инстинктивный страх. Высокие ели северного леса закружились в адском танце, словно готовые разбиться на мельчайшие кусочки. С мрачного неба падал густой колючий снег.
Господи, помоги! тихо взмолилась Эрмин, возвращаясь к реальности.
Ее соседка по купе теребила молодую женщину за рукав:
Поторопитесь, мадам! Мои дети уже в грузовике. Я помогла сесть туда же вашей девочке с малышом.
Движением толпы женщину отнесло прямо к подножке грузовика, а Эрмин в очередной раз оттолкнули назад. Она не имела привычки расталкивать других локтями, чтобы добиться своего, монахини воспитали в ней, наряду с вежливостью, также и смирение. Не прошло и минуты, как она, не веря собственным глазам, стояла и смотрела на отъезжающий грузовик.
Шарлотта! позвала молодая женщина. Шарлотта, не бойся! Я скоро приеду!
Но в набившейся в грузовик массе людей она не увидела девочки. Плача от беспокойства и нервозности, она посмотрела по сторонам в поисках другого транспорта. Крепкие мужчины, нагруженные чемоданами, иногда на лыжах, шли вдоль рельсов в направлении Лак-Эдуара.
Идти лучше, чем стоять, мадам! обратился к Эрмин элегантно одетый человек лет шестидесяти, который опирался на трость. Так вы скорее согреетесь!
Эрмин отвернулась. Ей было стыдно за слезы и за свой каприз с поездкой, принесший им с Шарлоттой столько неприятностей. Она старалась не думать о Тошане и матери, которым, естественно, и в голову не приходило, что она в этот снежный вечер торчит где-то в Мориси, недалеко от поселка Лак-Эдуар.
Какой-то подросток положил руку ей на плечо, чтобы привлечь ее внимание:
Мадемуазель, не бойтесь, сейчас подъедет на санях мой отец. Он послал меня вперед, чтобы успокоить оставшихся пассажиров. Говорят, в вагоне, который шел следом за локомотивом, есть раненые.
Спасибо, это очень мило с вашей стороны, с трудом проговорила Эрмин. Так вышло, что мой сын, а ему всего пять месяцев, уехал в другой повозке. Вы представляете, как я беспокоюсь! За ним присматривает подруга, но мне страшно
Она не стала уточнять, кем ей приходится Шарлотта и сколько ей лет.
Я позабочусь о вас, заверил ее мальчик. Где ваши чемоданы? Вот эти? В санатории вам будет уютно. Здание там просторное, места хватит всем. Счастье еще, что поезд не заполнен под завязку! Последние несколько вагоновтоварные.
Сочувственное отношение мальчика успокоило Эрмин, и она решила никуда от него не отходить. Где-то залаяли собаки.
А вот и отцовская упряжка, сказал мальчик. Не переживайте, все образуется, мадам!
Молодая женщина устроилась в санях, на своих чемоданах. Она оказалась между пышнотелой дамой, ни на секунду не перестававшей ругаться и осыпать всех и вся упреками, и ее мужем, кончики русых усов которого превратились в крохотные сосульки. Супружеская чета переговаривалась очень громко, стараясь перекричать завывания ветра.
Почему это мы должны ночевать в санатории? Им нужно было разместить нас в другом месте. Не хватало нам заразиться туберкулезом!
Нас поместят отдельно от больных, Вельдиния! отрезал ее супруг. Нас наверняка положат спать на стульях в столовой!
Телесфор, это с каких же пор больным нет доступа в столовую? спросила она. Не хватало еще, чтобы нам подали их посуду!
В газете «La Presse», которую регулярно покупал Ханс Цале, Эрмин прочла однажды, что туберкулезнастоящий бич бедных кварталов Квебека. Уже несколько десятков лет болезнь опустошала поселения рабочих и фермеров, не говоря уже о семьях городских бедняков, живущих в антисанитарных условиях. Больше всего больных было в Монреале. По данным статистики, в регионе озера Сен-Жан случаев заболевания было намного меньше. Лора рассказывала дочери, что одна из ее старших сестер, там, в Бельгии, умерла от легочной чахотки в возрасте четырнадцати лет.
«Господи милосердный! подумала она. Что, если мой маленький Мукки заразится туберкулезом? Это будет моя вина! Как я могла поступить так неразумно!»
В сани сел четвертый пассажир. Это была высокая худая женщина, производившая впечатление существа слабого. Из-под серого шерстяного платка выбивались светло-каштановые волосы. На лице с правильными чертами читалась печаль, но печаль светлая, улыбчивая. Взгляд ее карих глаз остановился на Эрмин.
Нужно возблагодарить Господа за то, что подобные заведения существуют, мадам, заявила она строгим голосом, обращаясь к женщине по имени Вельдиния. И относиться с сочувствием к его обитателям. Совсем невесело проводить много месяцев, а то и лет вдали от семьи и друзей. Увы, я знаю, как это бывает! В детстве у меня было легочное заболевание, меня увезли от родителей и поместили в санаторий. Это было во Франции, я родом из Шаранты. Я никогда этого не забуду. Мне, маленькой девочке, казалось, что меня все бросили. И я думала, что никогда не выйду из этого ужасного заведения. Я боялась, что умру, персонал не слишком стеснялся в выражениях в присутствии детей. Пять лет назад у меня был рецидив. На этот раз я жила в Лак-Эдуаре. Знали бы вы, сколько душераздирающих сцен мне довелось увидеть! Отцам семейств приходилось покидать дома, супруг и детей, чтобы оказаться взаперти, без всякой надежды на выздоровление. Медицина перед туберкулезом бессильна. От него нет лекарств, но прохладный свежий воздух, отдых и правильная диета иногда заставляют болезнь на время отступить.
Эрмин услышала не все, а только основное: мешал постоянный шум. Правильная речь женщины, совершенно лишенная местного акцента, свидетельствовала о неплохом образовании.
Почему вы направляетесь в Квебек, мадам? вежливо спросила Эрмин. Моя мать приехала из Бельгии, ей тогда было двадцать.
Элементарное стечение обстоятельств, мадемуазель. Двоюродная сестра, которую я люблю, как родную, переехала в Шамбор. О, это интересная история, надо бы мне ее вам рассказать! Если быть краткой, то она написала мне в письме, что мне в Канаде непременно понравится. И оказалась права. Я стала штатным корреспондентом газеты «La Presse» в Квебеке. А я вас знаю! Новогодние праздники я провела у кузины и слышала, как вы пели в церкви, накануне Рождества. Это было великолепно! У вас исключительно красивый голос.
Столь лестное замечание заставило Вельдинию и Телесфора присмотреться к Эрмин повнимательнее. Та смутилась.
Благодарю вас, мадам
Называйте меня Бадетта, с улыбкой поправила женщина. Да-да, Бадеттадруг всех малышей, бедняков и стариков тоже! Я люблю слушать людей, люблю, когда они поверяют мне свои воспоминания и смешные случаи из своего прошлого. Знали бы вы почему Я буду рада продолжить этот разговор в тепле. На таком ветру не поболтаешь!
Собаки с трудом тянули тяжело груженные сани. Наконец они выехали на открытое место. На снегу виднелись отпечатки множества ног и колес. Грузовик на гусеничном ходу как раз поворачивал обратно к поселку. На фоне морозной ночи вырисовывалось большое здание с пристройкой и многочисленными окнами, большинство из которых были освещены.
Туберкулезный санаторий построили в 1904 году на некотором расстоянии от поселка, на берегу озера. Эрмин стала оглядываться по сторонам, ей не терпелось найти Шарлотту и Мукки. Она почти бегом ворвалась в холл. Там ее любезным жестом поприветствовала монахиня, вид у которой был озабоченный: наплыв путешественников нарушил привычный порядок.
Простите, сестра, а где пассажиры поезда? спросила Эрмин. Я ищу девочку с грудным младенцем!
Идите в столовую, прямо по коридору, мадам.