* * *
А мальчик жил в печали. Он сторонился незнакомых людей, не любил, когда его спрашивали, где его мама. И все же у него появились товарищи. Мальчикам из его группы нравились сказки, которые аль-Хамиси рассказывал им после занятий. Он научил их петь детские песенки, а иногда рассказывал о фараонах. Тогда дети готовы были слушать до поздней ночи.
Ты своими глазами видел Карнакский храм с колоннами, каких нет на свете? удивлялись дети.
На каждой может стоять сто человек, повторял Абд ар-Рахман, а их много! Он радовался тому, что открыл мальчикам неведомое.
Каждый четверг сын Абдель Малика аль-Хамиси приезжал в дом деда за провизией. Как-то бабушка обнаружила, что внук не имеет ладанки. Она страшно огорчилась. Поговорила с дедом. Дед куда-то ходил, долго не возвращался и наконец принес треугольный футлярчик со шнурком. Бабушка взяла у внука маленькую красную шапочку и привязала к ее макушке этот футлярчик.
Что это, бабушка? Зачем?
Амулет от сглаза, внучек. Я то и дело слышу похвалы соседей. Нужна защита от зла завистников. Думаешь, легко мне выслушивать глупые речи соседок. Одна сказала мне: «Смотрю на твоего Абд ар-Рахмана и не верю, что это сын Абдель Малика, можно подумать, что он сын султана». Теперь я спокойна за тебя. Знаешь, что написано на амулете? «Ищу защиты для тебя у господа рассвета». Это твой учитель подобрал такую хорошую строку из священной книги.
Абд ар-Рахман задумался, почему мама не повесила ему на шапочку такой амулет? Разве она не любит его? Конечно, любит, только не верит в амулеты. Она как-то сказала: «Терпеть не могу суеверий».
В очередной четверг, собираясь на железнодорожную станцию, чтобы поехать за провизией, аль-Хамиси размечтался: а вдруг он встретит маму на станции. Мама скажет: «Сынок, поедем домой. Довольно тебе мучиться в деревне. Думаешь, я не знаю, как тебе плохо?»
«Мне плохо, подумал Абд ар-Рахман. Мне совсем плохо. Почему-то кружится голова и в горле что-то торчит».
Он вскочил и заметался по комнате. Удивился. Не стало сил взять свой мешок и пойти на станцию. Он лег и словно провалился в горячую печь. Мальчик метался, стонал, его долго никто не слышал. Лишь к вечеру, когда Фатима вспомнила, что не видела уходящего с мешком мальчика, она зашла к нему и ахнула. Он был в бреду. Женщина коснулась горячего лба, прислушалась к дыханию больного, задумалась: что делать? Не могла вспомнить заклинание. А мальчик ловил ее руки, целовал и шептал: «Мама! Мамочка!»
Прислушиваясь к лепету бедного мальчика, она решила посоветоваться с соседкой. Все, что она узнала, было ей давно известно, только забыто. Дети уже выросли, и с ними не было таких хлопот. Сами лечились от болезней. Соседка напомнила лечение.
Фатима взяла глиняную чашку и пошла к старому богослову с просьбой помочь в беде. Учитель, не долго думая, взял черные чернила и написал на внутренней стороне чашки строку из Корана, которая, по его мнению, была целительной.
«И исцелит грудь у людей верующих», прочел он женщине, велел налить немного воды, поболтать, чтобы надпись смылась, и напоить мальчика. Он очень быстро поправится, сказал старый богослов.
Все было сделано по правилам, а жар не проходил, мальчик метался, стонал, просил пить. Тогда Фатима решила обратиться к бабке, которая лечит травами. Травы и помогли подняться. Однако прошло еще много дней, прежде чем Абд ар-Рахман смог пойти в Куттаб.
Старушка его кормила, приносила парное молоко, а когда он собрался в деревню бабушки за провизией, она его не пустила.
Не надо торопиться к бабушке, ты еще слаб, сказала она и принесла ему немного кунафысладкое блюдо из теста, меда, орехов и масла.
Это было праздничное угощение, приготовленное к предстоящему Рамаданувеликому посту. Бедняки редко позволяли себе такую роскошь. Абд ар-Рахман еще ни разу не ел кунафы у бабушки. Он был очень благодарен за внимание.
Почему-то никто не спешит навестить тебя, сказала как-то Фатима. Могли бы подумать: не болен ли сын Абдель Малика? Беспечные люди!
Абд ар-Рахману стало стыдно за своих родственников.
Они уехали в город, сказал мальчик. Они не знают, что я болен.
Не говори неправду. Бабушка никуда не поехала, я знаю, у нее больные ноги. Могла прислать кого-либо из деревни.
«Что-то случилось в доме бабушки», подумал Абд ар-Рахман.
В прошлый четверг бабушка была так ласкова, а отец даже взял его с собой, когда отправился в соседнюю деревню по делам. Он посадил его впереди себя, и красивая лошадка, словно сделанная из шоколада, понесла их по полям, по берегу Нила. Маленький аль-Хамиси впервые сидел верхом на лошади. И хотя отец придерживал его, ему было приятно цепляться за черную гриву. Домой они возвращались уже в ночной прохладе. На небе сияли звезды и лунный серп казался серебряным. Отец вдруг запел грустную песню любви. Он пел с надрывом, казалось, что звуки исходят из его сердца. Он пел и плакал. Абд ар-Рахман почувствовал, как слезы отца залили его лицо. Ему стало жалко бедного Абдель Малика.
«Почему ты плачешь? Ты болен?»
«Я люблю твою маму, ответил Абдель Малик. Я очень люблю твою маму. Я люблю тебя, мой единственный сын!»
«Он любит меня, подумал сейчас Абд ар-Рахман, он заботится обо мне. Что-то случилось, не смогли приехать. А Фатима тоже любит меня. Пожалела, вылечила. Она хорошая женщина».
* * *
Время тянулось бесконечно долго. Мальчику казалось, что прошли годы с тех пор, как он расстался с матерью. Целых шесть месяцев он с нетерпением ждал, верилслучится чудо: мама встретит его на улице и увезет домой. Маленький аль-Хамиси понимал, что из дома бабушки невозможно будет его увезти. Отец не позволит. Он сильный. Он сердитый. Он редко улыбается и никогда не говорит ласковых слов.
И все же приход матери был неожиданным. Абд ар-Рахман играл с мальчиками, вместе с ними бежал к реке, где должны были утопить «Невесту Нила», сделанную из халвы. В деревне говорили, что в давние времена в Нил бросали живую девушку, самую красивую, чтобы Нил женился на ней и дал ил для урожая. Теперь топили девушку из халвы. Вся деревня готовила халву. Когда набралось столько, что можно было слепить девушку в человеческий рост, тогда и началось священнодействие.
Абд ар-Рахман и мальчики видели, как старейшины деревни понесли носилки с девушкой из халвы, одетой в нарядное платье. За ними шли люди всей деревни, а мальчишки позади. Взрослые не пускали их к носилкам. Боялись, что шалуны умудрятся подпрыгнуть и отщипнуть кусок сладкой халвы. Мальчики пытались растолкать старших, чтобы пробраться к реке. И тут какой-то человек потащил Абд ар-Рахмана назад и шепнул ему на ухо, что на окраине деревни ждет мама.
«Как же так, подумал Абд ар-Рахман, мама пришла в деревню бабушки, а здесь отец» Мальчик бежал с бьющимся сердцем, с тревогой, озираясь, нет ли поблизости отца. Они подошли к двум всадникам, рядом стояла крестьянка в черном платке, она держала под уздцы серого в яблоках коня. Абд ар-Рахман еще не успел спросить, где мама, как к нему бросилась крестьянка. Обнимая его, она шептала ласковые слова. Из-под черного платка на него глядели мамины добрые глаза. И запах маминых духов исходил от ее белых рук.
Мама, мамочка, какое счастье! Как я тебя люблю Я так ждал тебя, лепетал мальчик, прижимаясь, целуя руки матери.
Скорее, сынок! Скорее! Нам надо торопиться. Не дай бог узнают!
Аиша вскочила на коня, посадила впереди себя сына, и трое всадников помчались изо всех сил. Сумерки поглотили деревню бабушки, впереди мелькнули огоньки соседней деревни. Они неслись словно на крыльях.
Мой дорогой, мой любимый! шептала Аиша. Скоро мы будем дома! Какое счастье обнять тебя!
Абд ар-Рахман плакал от радости, от счастья прикоснуться к матери. Но в это время он услышал цокот копыт, крики, свист. За ними мчалась целая ватага всадников. Мама задыхалась. Что-то шептала ему на ухо. Он еще не понимал, что замысел матери не удался.
Всадники уже рядом. Он услышал голос отца:
Остановись! У меня оружие! Я не отдам сына! Напрасно ты затеяла похищение. Это не женское дело!
Они спешились. Мать прижала его к груди, целуя, прося помнить, любить. Лицо ее мокро от слез. Но и его душили рыдания. Абд ар-Рахман целовал руки матери, обнимал, искал защиты. Но подошел отец, схватил его, чтобы унести.