Да разве же он дурной, Петька? удивляясь другу, спросил Шурка. Зачем он сюда-то придет? Тут же дорога рядом. Вон, слышишь, поезд пыхтит на подъеме? Тут и люди работают
Мало ли что дорога, пробурчал Петька. А у него свое может быть на уме. Помнишь, дядька Яков рассказывал, как волки за козой до самой линии гнались?
Шурка помнил. Был такой случай. Где-то в сопках два волка выследили косулю. Из последних сил уходила она от них. И то ли осмелев, то ли обезумев от страха, выскочила к линии. Одним прыжком перемахнула через полотно перед самым поездом. Волки испугались, остановились. А тут и дядька Яков оказался поблизости. И ни с чем серые завернули обратно
Спустившись в распадок, Шурка и Петька добрались до своротка с дороги. Хорошо нахоженная тропа подняла их на просторный приступок перед пологою сопкой. Тут они и увидели квадраты огородов с ровными рядками подросшей картошки. Глянув на нее, Петька хозяйственно заметил:
Уж и прополоть надо!
Разворачивая мешок, он оглядел уходящий вверх распадок.
Вот тут и рвать станем кислицу. Пока доверху долезем, по мешку и наберем, пожалуй
Шурка тоже приготовил мешок и вошел в густые заросли молодого папоротника, дикого горошка, вьюнков, клевера. И вдруг прямо у него из-под ног с шумом взлетела большая черная птица. Шурка даже голову в плечи втянул.
Косач, косач! заорал Петька.
Его крик наделал еще большего переполоха. Вокруг стали взлетать другие птицы. Мельтеша короткими пестроватыми крыльями, они набирали скорость и, планируя, уносились в соседний распадок, где темнели густые заросли черной березы.
Видал, Шурка? закричал сияющий Петька. Я даже красные брови у одного видел. Петух это был!
А и брехун же ты, Петька! заспорил успокоившийся малость Шурка. Красные брови он видел А сам с закрытыми глазами стоял. И даже мешок уронил!
Петька помолчал, пробираясь между кустами.
Скажешь тоже Я, правда, перепугался маленько, но как бы я мешок уронил, если он у меня на шее болтается?
Посмеиваясь, дружки шли по распадку, высматривая длиннолистые кустики кислицы. Тут ее было действительно много, они выбирали ту, что потолще в корне и посочнее. Аккуратно, чтоб не поломать хрупкие стебли, Шурка укладывал кислицу в мешок.
Горячее солнце поднялось до самой верхушки безоблачного, ровно закрашенного бледно-голубого неба. Его края опускались со всех сторон, огромным шатром укрывая сопки, перелески и распадки, в одном из которых появлялись и исчезали за кустами темные картузишки Шурки и Петьки. Вокруг них трещали кузнечики, которые то и дело выпрыгивали из-под ног; отовсюду слышалось кукованье, ворковали дикие голуби, переливались желтобрюшки и другие птицы, порхающие с куста на куст. И таким покоем дышало раздолье, что Шурка нет-нет да останавливался, оглядывая всю округу и замирая в радости, оттого что все это еще не изведано, не исхожено им, не проверено
Мешки потяжелели, лямки давили на плечи. Шурка уже не раз смахивал со лба пот и даже посожалел, что очень уж жаркий выдался день, а ветер до сих пор не проснулся.
На вершине распадка Шурка и Петька сошлись около высокой, от старости задумчивой березы. Ее обхватистый крепкий ствол покорно удерживал густую крону из множества больших и малых ветвей с молодыми, еще не огрубевшими до шершавости листьями. Задрав голову, Шурка посмотрел на березу.
С нее, Петька, поди, далеко видно. Залезем?
Давай, пожалуй.
Подойдя к самому дереву, они вдруг услышали резкий посвист и на ветке увидели встревоженного бурундука.
Счас поймаем тебя! обрадовался Шурка.
Подпрыгнув, он ухватился за нижнюю ветку, подтянулся и стал лезть выше. Бурундучок заметался, шмыганул повыше, но ребята тоже карабкались вверх Шурка мельком глянул вниз, на землю, подивился, что она уже далеко, и тут почувствовал, как что-то мягкое коснулось его спины. Подняв голову, он не увидел зверюшки и, обрадованный, закричал:
Убежа-ал!
Пыхтя внизу, Петька добрался до крепкой развилки, устроился поудобнее.
И че ты, Шурка, орешь все Убежал, убежал! Да он по моей руке, хочешь знать, проскочил.
Видал, смелый какой! Что ж ты не ловил его?
Руки заняты были, буркнул Петька. А он, дурак, и укусить может
Шурка, замерев, оглядывал открывшиеся сверху окрестности и тихонько удивлялся их изменению: Оказывается, если глядеть сверху, совсем близко, за невысоким бугром, тянется железнодорожная линия. И поле колхозноекак небольшое пятнышко на холмистой равнине Повсюду, куда доставал взгляд, громоздились зеленые сопки. То пологие, с широкими распадками между ними, то островерхие, с крутыми, почти голыми склонами. Сопки тянулись рядами, спадая к кочковатым Надюшкам, уходящим далеко-далеко, в самые вершины и переплетения становичка. А те вершины тонули в голубоватой дымке, которая скрывала и самую даль, и все неизвестное, что есть там
Вот бы туда, а? выдохнул Шурка.
Петька тоже смотрел на вершины и склоны, укрытые густыми перелесками.
Одним туда не добраться, помолчав, с сожалением сказал он. С ночевой же надо идти. А ночью, Шурка, все звери из кустов выползают
Соглашаясь, Шурка только вздохнул. Как уж надоело ему быть маленьким. Ничего-то у него не получается из задуманного Вот подняться бы сейчас над округою, чтобы, как выемку, с высоты оглядеть все, увидеть спрятанное за дальними сопками, узнать, где у них конец и какие звери прячутся в больших перелесках. Да разве ж поднимешься выше этой береза? Он же не птица, и не летчик совсем. А Шурке хотелось стать Чкаловым. Да толку с того, что хотелось Он вот и Чапаевым хотел быть. А потом посмотрел кино про гибель парохода «Орел» и твердо решил стать водолазом. Но и опять жедо водолаза ему расти еще больше, чем до того сучка, что дед отметил на дверном косяке
Шурка вспомнил про кусок калача в кармане, достал его и разделил с Петькой.
Это ты ладно придумал, одобрил тот, жуя. В другой раз еще баклажку с водой возьмем. Ага?
Перекусив, друзья спустились на землю. Петька накрепко завязал мешок и, подогнав лямки, закинул на спину.
Хватит кислицы, решил он. Сколько ее рвать можно?
Шурка с готовностью последовал его примеру. Они стали спускаться к дороге. Срезая путь, забрались в густоту молодого орешника и дубняка. И тут услыхали впереди рычание. Пригнувшись, испуганно вытаращились и затихли, вертя головами. Вокруг только стрекотали кузнечики, пели малые птахи Но едва двинулись впередопять рычание.
Че это, П-петь? прошептал Шурка.
Рычит кто-то отозвался Петька, смахивая из-под носа испарину. Может, барсук А может, медв
Петька осекся, уставясь глазами на развесистый куст. Там шевельнулся кто-то большой, темный И тут Петька, круто свернув, заторопился к безлесой середине распадка, громко говоря:
А нам, Шурка, туда и не надо. Мы и тут с тобой ладно пройдем
Но смелости и выдержки у друзей хватило на десяток шагов. Позади опять кто-то зарычал, затрещал сучьями. Ойкнув, Петька с Шуркой чесанули через кустарник, кочки и валежины.
Они не сразу услышали за спиной смех и свист. Набирая скорость, Петька глянул через плечо и увидел, к немалому своему изумлению, хохотавших братца Амоса и Юрку Шарапова. Петька с Шуркой притормозили, растерянные, красные от испуга.
От змеи подколодные только и смог выдохнуть Петька.
Особенно его заело, что рядом со старшими подпрыгивали от хохота свои же первоклассникиЗагидулла Камаледдинов и толстопятый Плюха Слободкин.
Ну, криворотые! Петька скрипнул зубами и ринулся на пригорок. Счас я вам навшиваю обоим!
Но Юрка Шарапов перехватил его, а шустрый Загидулла спрятался за Юркину спину, еще и дразниться стал:
Омманули дурак на четыре пятак
Петька задергался в руках у Юрки.
Погоди, погоди! Я тебя еще поймаю у озера!
А я тебе чего делал? спохватился Загидулла, сообразив, что Юркина спина не всегда пред ним будет. Мы тебе ниче не делаим, ты сам же пугался
Сконфуженно улыбаясь, Шурка тоже поднялся наверх. Петька уже не дергался, и Юрка отпустил его. Амос смеялся:
Быстро вы драпали! Аж листья через голову летели!
А Петька-то, Петька! скалился Юрка и передразнил:«А нам, Шурка, тут и не надо идти Мы, Шурка, и тут с тобой ладно пройдем»