Пролетев над водой, чудовище перевернулось в воздухе и, плюхнувшись на спину, принялось изо всех сил бить ластами. Позвали на палубу капитана. Посмотрел он и так и в бинокль.
Кит, горбач, пояснил. Его ещё называют длинноруким
Не успел капитан договорить, как неподалёку морскую гладь пропороло другое гигантское тело, только более вытянутое, длиной метров в двадцать.
А этот красавец финвал, сельдяной кит. Один из самых крупных! И капитан снова приложил к глазам бинокль.
Всё выглядело так, будто финвал гнался за горбачом и будто последнему приходилось очень туго. Он то выбрасывался высоко вверх, вставал торчком, то нырял в бездну. Над морем нёсся скрипучий, свистящий шум. Это горбач выдыхал воздух. Получалась своеобразная сирена, которую было слышно за километр.
Вода вокруг китов пенилась. Они быстро удалялись на северо-восток. Горбач по-прежнему наполовину «парил» над морем. Можно было подумать, что его всё время выталкивали из воды. Следом как торпедафинвал: на виду только хвост да фонтан.
Чего они не поделили? удивлялся стоявший на вахте матрос. Один другого прямо на кулаках несёт.
Да нет, это не драка, возразил капитан. Игра.
Играют? Киты?!
Ну да, барахтаются. Молодёжь, наверное. Горбач только выглядит неуклюжим, а из всех китов онсамый баловник.
Ничего себе баловство, протянул матрос, глядя на мощные всплески, поднимаемые китами: ударит хвостомтонна воды вверх. Попадёшь под такую «каплю»поминай как звали.
А им не страшно: у великанов и забавы великаньи!
«УМНИК»
Поймали его обыкновеннопетлей. И сам он был как все зайцы: белый, с длинными задними лапами, со стригущими на манер ножниц ушами, с хвостиком-култышкой и, конечно, косой. Косойэто иносказательно. Глядел как полагается, но беда: видел по сторонам и сзади больше, чем впереди. Оттого и попался.
Принесли мы его в свой балокдеревянный домики задумались: куда девать В суп? Живой ведь, жалко.
Заяц странный. Другой бы рвался, бежал, а этот как домашнийни с места. Зашёлся, видно, от холода: морозы стояли такие, что углы у балка трещали. Сунули ему под нос угощение, каждый по своему вкусу. Буровой мастер даже селёдку дал. И всё съел косойи хлеб, и сахар, и селёдку
Приходим вечером с прииска. Сидит заяц между раскладушкой и печью и, по всему видно, уходить не собирается.
Умный! сказал мастер, укладываясь спать. На улице-то минус пятьдесят.
Наутро нас, как обычно, разбудил звон будильника. По этой команде кто сразу вскакивал с кровати, кто, зевая, потягивался, а кто нырял под подушку, выгадывая лишнюю минуту сна.
По-своему отозвался на побудку и новосёлпринялся кидаться из угла в угол. Но пронзительный звон доставал его и за печкой, и под столом Заяц лёг, прижал к спине ушичуть не до хвоста вытянулисьи, вздрагивая, крутил глазами. Ясно, перепугался. Так продолжалось до выходного дня. А в воскресенье утром наш механический дежурный, залившись было, как всегда, вдруг захлебнулся.
Что случилось?! все подняли головы. Смотримлежит будильник на полу, а ушастый квартирант возле на задних лапах подпрыгивает, передними по воздуху машет. Вроде бы речь держит.
И как это будильник свалился? удивляемся. Назавтра он снова оказался на полу. Тогда-то мы и поняли, чьи это проделки: не по душе пришлись металлические трели лесному гостюнатура сказалась!
Я же говорил, умный! заметил опять мастер.
С того дня и прозвали косогоУмник.
Часы мы стали убирать повыше, на подоконник. Но и там они недолго продержались. Попробовали ставить на этажерку и на книжную полкувсё равно заяц добирался. Да и трудно ли, когда ноги как пружины.
Будильник был сделан на совестьбе́ды терпел. Звонить, правда, стал чуть надтреснуто, вроде кряхтя, но не сдавался. Наконец мы определили его на вешалку, под самый потолок. И что же? Заяц взял и эту «космическую» для него высоту: прыгнул со стола на будильник, и тот ахнулся об пол. На этот раз как мы ни трясли его, как ни пытались лечить механические внутренностии ножом, и иголкой, смолк навсегда.
Тут ребята на косого всерьёз обиделись и стали вспоминать, каким хорошим и надёжным был будильникэтот лоснящийся толстячок-кругляш. Он чем-то даже напоминал добродушного мастера, у которого усы тоже стрелками и разговор безобидно ворчливый: весь день«тик-так, тик-так», пока не зазвенит, рассердившись на чью-нибудь оплошность. Словом, пока между будильником и зайцем шла война, мы их обоих уважали. А теперь присмотрелись и поняли, что квартирант не только пользы не приносит, а, можно сказать, вредит
Что же ты, подлец, делаешь?! сердился мастер, подметая за ним орешки, которых раньше вроде бы и не замечал.
И на улицу заяц не желал выходить Мало того: не терпел, когда к нему относились без внимания, любил, чтобы с ним разговаривали. А нет, то подойдёт и барабанит по колену, пока не погладишь И в еде стал больно разборчив: селёдку уже не признавал, на третье подавай ему берёзовые ветки. Вбирает их в себя быстро-быстро. По зубам, словно по конвейеру, ползут, только почки из углов рта вылетают
Всё это теперь нам стало поперёк горла. Сами не хуже зайца научились коситься. Но выкинуть нахлебника рука не поднималась
В апреле на прииск приехал начальник геологического управления. На лошади, верхом. Поставил коня возле крыльца.
Экая у вас духотища! сказал он, заходя в балок.
Ребята из уважения к начальству решили проветритьприоткрыли дверь.
Заяц сразу к порогу. Поднялся столбиком и давай стричь ушами. Капель, наверное, услыхал. Покрутился, покрутился да как сиганёт лошади под ноги. Та от неожиданности взвилась, оборвала поводи в галоп. Косой с перепугув другую сторону, в заросль кедрового стланика
Так в одночасье мы остались без лошади и без зайца. Лошадь после докликались, а зайца и искать не стали. Шут с ним, уж больно умный.
БЕЗ КАМЧАТСКОГО ПАСПОРТА
В областном краеведческом музее раздался телефонный звонок.
Живая Понимаете? торопился в трубке взволнованный мальчишеский голос. Зелёная, большая
Прыгает?
Конечно, ещё как! Но я не пускаю. Приезжайте скорей. Через несколько минут голубое такси мчалось по направлению к Красной сопкеперевалу из северной части Петропавловска-Камчатского в южную.
Место происшествия искать не пришлось: люди, столпившись на тротуаре, образовали плотное кольцо.
Работники музеясовсем ещё молоденькая девушка и художник-препаратор, решительно раздвигая толпу, устремились в середину.
Там стоял на коленях мальчишка лет десяти. Он, полусогнувшись, держал наизготовку кепку, как сачок. Увидев работников музея, приподнялся было, но тут же, спохватившись, снова присел и, кося глазами, доверительно зашептал:
Убегала уже Вы с ней поосторожнее
Да, да, подтвердил высокий мужчина в шляпе. Я свидетель. Сам помогал ловить.
Мы её нашли вон там, возле самой дороги. Хотела в сопки уйти, захлёбываясь, рассказывал парнишка. Едва догнали. Ка-а-к прыгнет!
Перед ним, испуганно прижавшись к асфальту и тяжело дыша, сидела обыкновенная лягушка. То есть не обыкновенная. Лягушка, как тигр или, скажем, слон, существо совершенно удивительное для Камчатки: на полуострове земноводные не водятся. Здесь нет ни змей, ни ящериц, ни лягушек. Змеи, они, правда, и ни к чемужалятся. Но лягушки?! Пусть бы квакали да комаров ловили. Но молчаливы болотистые тундры Камчатки
И вот пожалуйста!
Сотрудница музея посмотрела на редкую находку даже через лупу. Официально заявила:
Да, это лягушка.
Впрочем, сомнений на этот счёт и так ни у кого не было.
Очень благодарим, проговорила она.
Лягушку укутали в газету и передали художнику. Тот осторожно, на вытянутых руках понёс свёрток впереди себя.
Подошли к автобусной остановке. Первый автобус пропустили: был переполнен. А во второй, когда художник предупредительно крикнул: «Осторожно, лягушка!»им не разрешили войти. Провоз лягушек в общественном транспорте, оказывается, не предусмотрен. Так и сказала кондукторша.
Пришлось искать такси.
И вот наконец лягушка в музее. Она тихо сидит в пустом аквариуме, приготовленном для благородных камчатских лососей, и озирается.