А я не комсомолец,честно признался Аполлон. "Этнографическое общество", пославшее его в Россию, как-то упустило из виду этот вопрос или посчитало несущественной мелочью
Все в изумлении посмотрели на него.
Как это не комсомолец?спросил самый удивлённый из нихГлиста.
Не довелось как-торастерянно заморгал Аполлон.
То есть, как этоне довелось? Ты совершаешь один подвиг за другим Наша, можно сказать, гордость и надежда Вон, даже в футбол, и то Санькина вон опозорилговорят, он запил с горя И не комсомолец? Да этого просто не может быть!Глиста вдруг принял крайне озабоченный вид и резко активизировался.Нет, товарищи, подождите. С этим надо разобраться. Если он не комсомолец, то, как мы можем представить его к высокой награде государства? Вы сами подумайте. Один среди всех оказывается не комсомольцем, и именно он почему-то спасает человека на водах. Это вообще похоже на какую-то провокацию.
Это что ж, если там кроме него больше никого не было, ему надо было за вами бежать, Иван Васильич? Бегите быстрей, спасайте Жува, мол, а то я не комсомолец, у меня прав таких нету. Так что ли?раскипятился Бабочкин.
А ты почему его до сих пор в комсомол не принял?сделал ответный выпад Глиста.Тогда б ему не пришлось за мной бежать.
Ну что вы раскричались?вмешалась Зоя Герасимовна.Спасать, конечно, может каждый, но награждать мы каждого не можемна всех просто медалей не напасёшься.
Да, конечно, не напасёшься, потому что кое-кто их уже скоро себе на жопу вешать будет,повернулся к ней Витя.
Это кто же это?воскликнул злорадно Глиста.Уж не Брежнев ли?
Какие у вас нехорошие мысли, Иван Васильич,ухмыльнулся Бабочкин.Я Петю имел в виду, а не дорогого Леонида Ильича.
Глиста понял, что назвать самую уважаемую фамилию поторопился, и теперь получалось, что он сам как бы подтверждал намёк Бабочкина.
Ладно тебе, Бабочкин, лыбиться. Ты скажи, чего предлагаешь,попытался он примирительным тоном отвести от себя нехорошие подозрения.
А чего я предлагаю? Андрей Данилыч же предложил: представить Американца, то есть, Аполлона, к высокой награде родинымедали "За спасение утопающих".
Ну не можем же мы наградить его медалью Потому что он не комсомолец. Это дискредитирует в его лице весь комсомол,наставительно произнёс Глиста.Грамоту, самое большее
А если б он был комсомольцем, тогда бы наградили?
Конечно, никаких вопросов.
Аполлон, плохо понимая, о чём идёт речь, с интересом наблюдал за происходящим. То есть, он понимал всё, что говорилось, но не понимал, почему это всё говорилось, что это за трейдинг такой идёт: кому можно спасать, комунельзя, когонужно, когоне нужно, кого можно награждать, когонельзя
Да не надо меня награждать,совершенно искренне сказал он вслух.
Цыц,повернулся к Аполлону Бабочкин, затем снова посмотрел на Глисту.Ну, тогда, Иван Васильич, считайте, что он комсомолец,он снова поворотился к Аполлону.Американец, у меня совсем из головы вылетело, что тебя ещё Тенькова приняла Было собрание, протокол, всё как положено И ты, видно совсем забыл, когда Антон тебя коромыслом треснул Я вот карточку только твою не нашёл. Наверно, Катька с собой прихватила по ошибке. Не переживай, выпишем новую.
Упоминание Кати, и при этом мастерское враньё Бабочкина заставили Аполлона поверить, что Катя специально прихватила его несуществующую карточку, чтобы иметь хоть какую-то память о нём. И ему стало так хорошо от этих мыслей!
Бабочкин тем временем испытующе смотрел на Глисту. Тот потупился, покряхтел, затем выдавил:
Ладно Яза.
Единогласно,тут же, облегчённо вздохнув, подытожил Никита Николаевич, довольный, что весь этот базар-вокзал, наконец, закончился.
Когда все выходили из кабинета, директор задержал Аполлона.
Ты что, не мог сказать, что комсомолец?доверительно-наставительно спросил он, когда кабинет опустел.
Да врать как-то с детства не приучен,ответил Аполлон, где-то в глубине души понимая, что совсем заврался.
Да брось ты! Какая, к чёрту, разница: комсомолецне комсомолец Ладно. Я тебя чего задержал-то. Мы должны будем скоро новую машину получать, так Олег, мой шофёр, хочет на неё сесть. Ну, а раз хочет, пускай пока на старой поработает. Я с ним уже говорил, он не против. В общем, такдорабатывай эту неделю на своей, а с понедельника пересядешь на мой "Уазик", будешь меня возить. В зарплате не потеряешь Ты как на это смотришь?
Никита Николаевич с нескрываемой надеждой посмотрел на Аполлона.
Тот на мгновение задумался, затем сказал:
Я не против.
Ну вот и хорошо,обрадовался директор.И сразу тебе скажу: на следующей неделе в Дебрянске состоится совещание руководящих работников ликероводочной промышленности. Со мной уже ты поедешь. Я смотрю, парень тыто, что надо! С тобой не пропадёшь. Даже из гавна вытащишь, если что
"Значит, о своём прозвище он ещё не знает",подумал Аполлон.
Так что, готовься,продолжал директор.Да, и дырку для медали этой можешь уже на пиджаке крутить. Отметим вместе
Он вдруг хихикнул:
Анекдот про Брежнева знаешь?
Аполлон с удивлением посмотрел на Никиту Николаевича, а тот уже рассказывал свой анекдот:
Пошёл как-то Леонид Ильич на охоту, да и пропал. Ну, все на волка подумаличто он его съел. А волк отпирается, и доказательств никаких нету. И тут вдруг объявляется свидетельзаяц. Ну, как там это делаетсясажают волка и двух подсадных: медведя с кабаном. Только зайца завели в комнату, а он сразу на волка пальцем тыкнул и заорал: "Это он, он его съеля сам видел, как он потом одними медалями три дня срал!"
Никита Николаевич аппетитно засмеялся, сладко повизгивая и похрюкивая.
Глава ХХХII
Среда в любвеобильной среде
Как и было предсказано Аполлону женой Глисты Наташей, на следующий день, то есть, в среду, её достопочтенный супруг, рулевой партии на спиртзаводском плоту, с утра на пару дней укатил в производственную командировку. А вечером Аполлон, как и обещал неотразимой жене, укреплённый в своём решении и в своей решимости вчерашним поведением Глисты в кабинете у директора, появился на пороге её дома.
По пути он заметил достойного отпрыска этого благородного семейства возле моста в компании двух девчушек лет четырёх-пяти.
Девочки, пойдёмте под мост, я там такие красивые ракушки видел,говорил им Вивця, увлекая их за собой в шлюзы.
"Сынуля, как и его мамуля, времени зря не теряет,подумал Аполлон,орёл!" И так ему вдруг захотелось мамашу-орлицу, что он полетел, как на крыльях, на пригорок, где стоял двухэтажный серый дом, похожий, скорее, на тюрьму, чем на самое комфортабельное в посёлке здание с жилищем партийного босса.
Наташа Аполлона с нетерпением ожидала. Видно, даже пасла в окно, потому что, как только он подошёл к двери, та перед ним сразу приотворилась, почти как в сказке, или турникет в метро после "пятачка". Аполлон в мыслях даже непроизвольно среагировал на такую автоматику, вспомнив московское метроуж не опустил ли он, случаем, "пятачок" в замочную скважину? Но из-за двери вырисовалось озабоченное лицо Наташи, и её красивые, накрашенные ярко-красной помадой, губы заговорщически произнесли:
Тебя никто не видел?
Последнюю живую душу я имел удовольствие лицезреть под мостом. Она же, надеюсь, такого удовольствия в отношении меня не получила.
Входи скорей,втащила его за руку в чуть приоткрытый дверной проём Наташа, и тут же захлопнула за ним дверь.
Она хотела набросить крючок, но Аполлон, истосковавшийся за два дня по новому женскому обществу, прижал её к стене и, впитав помаду в свои губы, с удовольствием стал размазывать её вокруг Наташиного рта. Наташа, забыв про крючок, отреагировала должным образом, и вскоре они уже были похожи на двух вурдалаков, попивших друг у друга кровцы.
Когда первоначальный азарт схлынул, и они увидели, какой кровожадный вид имеют, Наташа потащила Аполлона в комнату, где посредством полотенца, смоченного в воде, они привели друг друга в девственный вид. И снова набросились друг на друга.
"Да-а-а, явно ей не хватает мужской ласки. Что поделаешьпартия требует жертв, как, кажется, сказал кто-то их великих".
Они стояли посреди просторной комнаты, казавшейся тесной из-за обилия всякой мебели и прочей дребедени, прижавшись друг к другу, и со стороны могло показаться, что хотят съесть друг друга, настолько энергично и жадно обволакивали их рты их лица и их ближайшие окрестности. Руками же, между тем, они поспешно срывали друг с друга одежду. Расстёгивая сзади молнию на её юбке, Аполлон ускорял процесс раздевания тем, что начал зубами расстёгивать пуговицы на её кофточке. Она же в это время, казалось, вгрызается в его затылок, чтобы заглотать живьём, как удав кролика.
Упала на пол юбка, упали брюки, полетели в разные стороны кофточка, рубашка, бюстгальтер Аполлон приподнял маленькие, с большими ареолами, груди, и прижал их своей грудью.
Упали на пол последние атрибуты цивилизации, превратившиеся под их ногами в скомканные тряпицы, и два обнажённых тела были готовы окончательно перенестись в своё первобытное состояние, не отягощённое никакими табу.
Они потёрлись друг о друга лобками, и Аполлон, захватив её ногу рукой под колено, поднял её себе сзади на пояс. Когда он, подсев, насадил Наташу пиздой на хуй и, выпрямившись, начал её ебать, она вдруг, обхватив его руками за шею, быстро забросила ему на пояс и вторую ногу. Он подхватил её руками под попку и слегка присел. Не успел он сделать и десятка хороших, размашистых толчков, как Наташа опустила голову с растрепавшимися волосами ему на грудь и прошептала:
Всё-о-о Побудем так
Они застыли в таком положении, и были похожи на древнюю античную статую.
Минут через пять Наташа подняла голову, и статуя снова ожила, задвигалась размеренно, ритмично, как заводная игрушка.
Как и положено, завод у игрушки скоро кончился, и она снова минут на пять превратилась в статую.
Ещё через пару таких циклов игрушка-статуя распалась на два самостоятельных элемента, а затем образовалась новая композиция, что-то типа "Женщина, утоляющая жажду из бронзового писающего мальчика, стоящего в одной из европейских столиц". "Мальчик" при этом положил женщине руки на голову, чтобы она не стеснялась засунуть "краник" поглубже себе в рот. А она и не стеснялась: заглатывала длинный толстый краник почти полностью, придерживая его одной рукой, а другой вроде как подкручивала вентиль, расположенный почему-то снизу, прямо между ног озорника, и имевший вид какого-то корнеплода, похоже, картошки.
Минут через десять женщина утолила, наконец, свою неуёмную жажду и, стащив "мальчика" за руки к себе вниз, на ковёр, уложила его на спину.
И образовалась лежачая скульптура. Как неправ был, всё-таки, Косой в фильме "Джентльмены удачи"! Памятник, оказывается, можно не только посадить, но и положить. Вот он и лежал в данный конкретный момент посреди одной из комнат квартиры секретаря парторганизации Лопаткина. Вернее, лежала одна, мужская, половина. Вторая, женская, согнув первой ногу в колене, пропустила это колено у себя между ног, и уселась на него, опустившись своими коленями на пол.
И тут и эта скульптура тоже ожила, как заводная игрушка: женщина, как заправская наездница, тронулась в путь верхом на колене, постепенно перейдя на рысь, а потом и на галоп. Когда скачка закончилась, она ещё некоторое время медленно покачивалась в "седле", а затем, прибыв, видимо, в конечный пункт, слезла со своего "рысака".
Но метаморфозы со статуями-игрушками на этом не закончились. Женщина из наездницы, похоже, сама превращалась в некое подобие маленькой лошадки, пони. Она развернулась так, что лицо её оказалось над "краником" лежащего мужчины, и, встав на четвереньки, и прогнувшись в пояснице, оттопырила мраморную попочку прямо над его лицом. И снова "краник" оказался у неё во рту.
Аполлон, не поспевавший ни умственно, ни физически, за всеми тонкостями смены "декораций", уже несколько раз кончал, а когда и куда, он не в состоянии был достоверно определить. Наташа вытворяла всё как бы сама по себе, используя его только как подсобный инструмент и действуя лишь в соответствии со своими эмоциональными подъёмами и спадами, и ей, видимо, было всё равно, какой этап его возбуждения приходился на её пик. А их у неё, судя по всему, случилось уже не менее десятка.
И вот он видел прямо у себя над головой "чижа на розовой подвязке", как выразился один из известных русских поэтов*.
Оказавшись в позиции 69, он даже не подозревал, что наконец-то оказался в той позе, которая дала ему его агентурный номер69, и теперь пришли в полное соответствие его действия с его тайным для него самого предназначением. Хотя в эту среду и в этой средево всех смыслахон только положил начало всему этому у двери, а в дальнейшем оказался в роли ведомого. Ну что ж, она, оказывается, не так уж и плоха, эта роль.
Агент 69, находясь в позиции 69, лениво попытался перехватить инициативу: покопался немного пальцами в просторной пизде, подрочил клитор, подёргал губами и зубами за розовые лепестки. Но его партнёрша была гораздо более активнойпосле каждого своего пика она восстанавливалась несоизмеримо быстрее, чем он, и, как в творческом, так и в физическом плане была свеженькой и неутомимой.
Пока она поднимала его хуй своими умелыми действиями, сама уже пару раз успевала кончить. Она делала это спокойно, почти незаметно, с лёгким постаныванием и подергиванием, перед тем как окончательно замереть.
Но в этой чудесной позе, в которой они находились, было видно, как при этом её симпатичная, аккуратненькая на входе пиздёнка с неодинаковой длины, асимметричными, нежно-розовыми лепестками конвульсивно сжималась и разжималась, выдавливая прозрачную слизь. И глядя на это, в общем-то, не каждый день случающееся зрелище, Аполлон и сам "доходил". И ощущал, как Наташа, массируя ему яйца, заглатывает сперму и вылизывает становившуюся болезненно-чувствительной залупу.
Короче, агент 69 поплыл по течению. Он просто подсунул ладони себе под голову, чтобы она была повыше, * Николай Заболоцкий и предоставил Наташе полную свободу действий, раз уж она так её жаждала. И, надо сказать, она использовала эту свободу весьма изобретательно. То, нашарив пиздой его губы, надавливала на них, приглашая взять в рот её губымалые половые, выражаясь по-научному. А почувствовав, что он прикусил их зубами, начинала приподнимать и уводить вперёд попку. И тогда розовые гребешки вытягивались в длинные эластичные жгуты. И, подёргивая задом, она сама то натягивала их, то расслабляла, пока очередная конвульсия не пробегала по её истекающей соком пизде. То, нащупав небольшим, но упругим клитором его нос, начинала тереться об него, опять же, до конвульсий. То буквально заглатывала нос пиздой, облегчая эту задачу раздвиганием своей промежности пальцами, и вдавливаясь при этом клитором в зубы, и тогда Аполлон начинал ощущать нехватку кислорода. На его счастье, вслед за этим следовала судорожная хватка пизды за нос, после которой она расслаблялась, и можно было, наконец, сделать глоток воздуха.