Аполлон ещё раз нежно лизнул мочку, завёл язык с обратной стороны раковины, провёл самым кончиком языка за ушком, там, где начинается шея, медленно втянул влажными губами мочку в рот. Рукой нашарил руку девушки, лежащую у неё на бедре, погладил тонкие пальчики, пропустил между ними свои пальцы, легонько, испытующе сжал. Таня ответила слабым пожатием. Началась игра пальцев.
А тем временем язык Аполлона не переставал блуждать в поисках всё новых и новых открытий. Таня медленно поворачивала голову навстречу неиссякаемому источнику нежности. Губы Аполлона уже скользили по шелковистой щеке, приближаясь к полуоткрытому влажному, зовущему рту, через который из самой глубины души вместе с прерывистым дыханием уже вырывался еле уловимый стон.
Ты прелесть, Таня Танюша Танечкас придыханием перечислял Аполлон уменьшительно-ласкательные производные, которым он в своё время при изучении языка уделял специальное повышенное внимание.
Танюша под таким напором скопившейся в Аполлоне нежности окончательно сомлела. Аполлон поймал, наконец, своими губами её пухлые, сочные губки, впился в них, и сразу почувствовал, как кончик Таниного языка заскользил по его языку, всё дальше и дальше, всё усиливая и уплотняя плотский контакт.
Если не считать кратковременного, столь дурацки прерванного приключения в поезде, Аполлон уже больше недели не касался женщин, а русскихтак вообще ещё никогда не касался, поэтому желание его было непреоборимым. Рука Аполлона медленно сползла с Таниной руки на бедро, и ещё медленнейдва шага вперёд, один назадстала продвигаться всё выше и выше, всё глубже и глубже под юбчонку. Таня вздрогнула, откинулась на спину, увлекая за собой присосавшегося Аполлона, и Аполлон ощутил, как горячая материя Таниных трусиков, вминаемая его пальцами, увлажнилась. Накрыв влажную упругую выпуклость ладонью, Аполлон ещё некоторое время помял её, наслаждаясь встречными движениями Таниного тела и чувствуя, как раздвигаются её ноги, приглашая для дальнейших действий. Приглашение это было незамедлительно принятоотодвигая пальцами материю в сторону, рука Аполлона проникла под неё, и начался увлекательный поиск в спутавшихся густых шелковистых волосках. Каким-то боковым сознанием Аполлон отметилв который уже раз,что эта, скрытая в обычных условиях с глаз людских, поросль у блондинок мягче, чем у брюнеток, не говоря уж о кудряшках негритянок.
Аполлон прошёлся рукой по лобку, то взъерошивая, то приглаживая волоски, нежно помассировал его. Раздвигая крайними пальцами растительность, медленно заскользил книзу, пока средний палец не нащупал малюсенький, ещё вялый, но уже начинающий наливаться соком желания, бутончик клитора.
Аполлон лежал возле Тани на боку в глубоком кайфе и в не менее глубоком страдании, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не коснуться девушки своим ноющим от боли, но, тем не менее, изнывающим от страсти и гудящим от напряжения, покалеченным отростком. И за что только господь посылает такие мучения?!
Свободной рукой несчастный любовник расстегнул блузку попутчицы и выпростал из бюстгальтера маленькие упругие бугорки. Тут же поймал один из торчащих, куполообразных розовых сосков губами. Таня чувственно постанывала. Аполлону нравились любые проявления женской страсти, будь то плач, смех, стон, крик, даже гробовое молчание, лишь бы в этих проявлениях чувствовались желание, наслаждение и благодарность
Хочу тебяуслышал Аполлон возле самого своего уха томный шёпот.
Что ему было ответить? Извини, мол, Танечка, мне этой ночью проводница Валюша чуть не откусила, случайно, конечно, одну ответственную штуковину, по причине чего я не могу выполнить твою законную просьбу? Аполлон молча продолжал раздраконивать юное нежное создание. Одна рука Аполлона делала массирующие движения между ног Тани под задравшейся юбчонкой, а вторая рука сжимала одну из грудей, сосок которой был у него во рту.
Хочу тебя Давайпросила Таня, и даже приподнимала попку, чтобы Аполлону было удобнее снимать с неё трусики.
Надо было что-то делать. Или хотя бы отвечать. И Аполлон не нашёл ничего более подходящего для ответа, как стандартный женский отказ:
Не надо
Однако Таню такой ответ, похоже, только ещё больше раззадорил.
Давай Ну давай же Хочу, миленький Аполлоншептала она, сладко постанывая.
Аполлон всунул в заветное, исходящее густым липким соком, отверстие несколько пальцев и работал ими, стараясь подвести партнёршу к спасительному пику, после которого, по его расчётам, у неё должен был спасть пыл. Но пик не наступал, пыл не спадал, а в Танюшином голосе всё больше слышалось настойчивости:
Хочу Его Возьми меня
И, как бы подсказывая, кого это"его", Таня быстренько сунула руку Аполлону за пояс сразу под трусы и поймала торчащий колом несчастный член. По её одухотворённому истинно женской сутью лицу пробежала счастливая улыбкавидно, колышек ей понравился.
О-о-о Какой он у тебя большой! Давай Аполло-он
Аполлон едва сдержался, чтобы не заорать от страшной боли. Сквозь сдавленный стон, больше похожий на стон раненого, чем занимающегося любовью, он хрипло выдавил:
Не надо Таня Не надо Ой-й-й
Надо, миленький, надо Давай Ну дава-а-ай же Смотри, какой он у тебя молодец
Не надо Не надокак заведенный не то стонал, не то рычал Аполлон.А-а-а Отпусти
Ну давай же Хочу почувствовать его в себе
Оставив в покое грудь, Аполлон попытался разжать мёртвую хватку Тани на своей покусанной плоти. Но куда там! Она клещом вцепилась в колышек как в сокровище, и сжимала его как клещами.
Не надо, Таня Прошу тебя Отпусти Ой-й-й
Перед Аполлоном стояла уже только одна цельосвободиться от захвата. Колышек ещё стоял только по инерции, да под давлением руки девушки. Аполлон вытащил свою вторую руку из-под Таниной юбки, и уже двумя руками пытался избавиться от Таниной смертельной хватки в его штанах.
В этот момент машину занесло и основательно качнуловидно, ещё не протрезвевший Бочонок слишком уж плотно закрыл глаза и вильнул по этой причине в придорожную канаву. Таня оперативно поползла вниз по зерну, не выпуская, однако, из руки Аполлонова Ваньку-встаньку и по инерции попутно хватаясь второй рукой за спасительную соломинку, которой в данной ситуации совершенно случайно оказалось ухо Аполлона.
А-а-аразнеслось над знаменитым партизанским лесом.
Это в глубине России душераздирающе вопил сверхсекретный агент ЦРУ.
Глава V
Новый житель посёлка Рабочий
Когда грузовик Бочонка спустился по дороге с пологого пригорка посреди пшеничного поля, солнце уже клонилось к закату.
Перед самым спуском, у развилки с отходящей вправо грунтовой дорогой, стоял указатель, извещавший, что, ежели направо пойдёшьчерез один километр в Синель попадёшь, а ежели прямо, тобез всяких километров в пос. Рабочий. Грузовик спустился прямо.
Сразу за спуском по обе стороны от дороги стояло несколько деревянных домов под шиферной крышей, а ещё через полсотни метров раскинулся пруд, через водоспуск из которогов виде шлюзабыл перекинут бетонный мост. За мостом дорога шла уже по плотине, обсаженной по обе стороны вербами. Ещё дальше, за плотиной, в сотне метров, виднелся высокий сплошной забор спиртзавода, о наличии которого справа, из-за верхушек деревьев извещало монументальное белокаменное здание и высокая металлическая труба.
На пологом берегу пруда у моста с полдюжины ребят лет четырнадцати-пятнадцати в одних плавках играли в карты. Ещё несколько вихрастых голов виднелись среди фонтанов брызг в воде.
Машина Бочонка остановилась у моста. Бочонок вылез из кабины, отцепил из-под кузова старое помятое ведро, бросил его в воду у берега рядом с одним из пацанов.
Эй, Шнурок, набери-ка воды.
Тот, кого назвали Шнурком, зачерпнул ведром воду, поднёс к машине. Бочонок поднял капот, открыл крышку радиатора, из которого повалил густой пар, начал заливать воду.
Аполлон приподнялся на зерне, сел, повертел головой, сверкая во все стороны своими зеркальными очками. Окончив рекогносцировку местности, приступил к осмотру собственной персоны. На брюках сверху донизу отчётливо проступила серая позорная полоса от въевшейся за дорогу в мочу пыли. И как он её раньше не заметил?
Аполлон открыл свою сумку, достал из неё шорты.
В это время Бочонок закончил заливать в радиатор воду, опустил капот и стал водружать на место ведро. Подняв голову и увидев осторожно снимающего брюки Аполлона, Бочонок встал на подножку, заглядывая в кузов:
Чё, Американец, скупаться хочешь?
Аполлон спросонья никак не мог разобрать, где у его шорт верх, а где низсосредоточенно крутил ими в разные стороны. Из шорт вдруг выскочил какой-то блестящий круглый предмет и упал на зерно у края борта рядом с рукой Бочонка. Бочонок поднял предмет. Это оказалась большая никелированная коста-риканская монета достоинством в пять колонов.
Видя, что Бочонок с интересом рассматривает монету, Аполлон замер в тревожном ожидании, позабыв про шорты.
Это что за копейка такая?спросил, наконец, Бочонок.Ты что, Американец, хуетелист? Не Постой Это марки Этот, как его Нузи Нуиз Короче, какой-то там мат?
Аполлон обрадовано закивал головой:
Нумизмат
Во, точнонумизмат Вспомнил Это чья копейка-то?
Коста-риканская,успокоившисьнумизматы, они ж везде есть,ответил Аполлон.
Что-то не слыхал про такую страну,продолжал вертеть монету Бочонок.
Аполлон вспомнил, наконец, о шортах, хотел их надеть, но в раздумье задержал взгляд на своих посеревших от пыли ногах.
И правда, не мешало б искупаться,сказал он, посмотрев на берег.
Бочонок тоже посмотрел на берег, на который из воды выходил улыбающийся крупный упитанный увалень лет двадцати, в семейных трусах. Увалень подошёл к картёжникам и, опершись руками о коленки, стал наблюдать за игрой с крайне серьёзным и заинтересованным выражением на лице.
Американец, кино хочешь посмотреть?спросил Бочонок, повернувшись к Аполлону.
Какое кино?
Живое Тебе эту копейку не жалко?
Аполлон даже обрадовался представившейся возможности избавиться, от греха подальше, от совсем упущенной из виду во время подготовки к отъезду из Мехико улики.
Да можешь взять, если хочешь У меня ещё есть.
Лады Тогда пошли скупаемся.
Бочонок положил монету в карман и направился к воде. Аполлон со всеми мерами предосторожности, морщась и чуть ли не ойкая, спустился с кузова и последовал за ним.
Они подошли к картёжникам.
Ну что, гаврики, кто выигрывает?спросил вместо приветствия Бочонок.
Увалень с радостным видом посмотрел на Бочонка, затем указал на кон:
И-най, и-тай.
Понятно, Петя,с серьёзным видом воспринял столь странное объяснение ситуации на кону Бочонок.А ты чего не играешь?
Петя, усиленно жестикулируя, осклабился:
И-най, и-тай И-най
Бочонок снял с себя одежду, а Аполлон, поскольку был уже в одних плавках,очки. Бочонок удивлённо вылупился на него:
Это кто ж тебе такой фонарь подвесил? Прямо прожектор Та ломовская ссыкуха, что ль, когда ты заорал, как поросёнок недорезанный?
Слегка смутившись, Аполлон высказал свою, придуманную ещё в милиции, версию происхождения фонаря, в которую, видимо, уже и сам начинал верить:
С полки в поезде упал.
А-а-а,равнодушно протянул Бочонок и вошёл в воду.
Когда плавки Аполлона коснулись воды, на его лице выразилось такое страдание, словно он погружался не в пруд, а в котёл с кипящим маслом в преисподней.
Выйдя на берег, Бочонок достал из кармана своих брюк Аполлонову монету и посмотрел на Петю, снова склонившегося над игроками.
Эй, Петя, поди сюда,позвал он.
Петя, радостно улыбаясь, подошёл к Бочонку.
Смотри, Петя, что у меня есть,продемонстрировал монету Бочонок.
На лице у Пети вырисовалось удивление, смешанное с неподдельным восхищением. Он протянул руку к монете. Однако Бочонок сжал монету в кулаке.
Э, нет, Петя. Покажи сначала кочегарку.
В этот момент подошёл вылезший из воды Аполлон. Петя смущённо заулыбался, застенчиво поглядывая на Аполлона.
Подошёл Шнурок, бесцеремонно ухватился за кулак Бочонка:
Что это у тебя там, Бочонок?
Бочонок разжал кулак. Шнурок взял монету, стал с интересом её рассматривать.
Ух ты!он повернулся к ревниво следящему за его движениями Пете.Петя, смотри, тут пятёрка! Из этой копейки можно орден отличника сделать!
У Пети загорелись глаза. Он попытался выхватить монету у Шнурка. Шнурок увернулся, отбежал в сторону. Петя бросился за ним, громко, с нотками возмущения, крича:
И-най, и-тай И-тай!
Он что, нумизмат?спросил Аполлон Бочонка, кивая в сторону гоняющегося за Шнурком Пети.
Хуетелист,хихикнул Бочонок.
Картёжники оставили игру и включились в беготню, подначивая бедного Петю.
Бочонок хитро подмигнул Аполлону и крикнул Шнурку:
Шнурок, пусть кочегарку покажет.
Шнурок не замедлил выполнить просьбу:
Петя, покажи кочегарку, тогда отдам.
Петя остановился неподалёку от Аполлона, выразительно посмотрел на него.
И-най И-тай
Шнурок, видно, хорошо понимал язык Пети, потому как тут же попытался развеять его сомнения:
Да что ты, Петя, ломаешься, как красная девица! Что он, голой жопы не видел, что ли?
Шнурок поднял монету над головой, поддразнивая Петю.
Судя по всему, аргументы Шнурка оказались весьма убедительными, так как Петя со смущённой улыбкой повернулся задом к публике и начал спускать трусы. На свет божий появилась большая, весьма упитанная, белая задница, на обеих половинках которой было вытатуировано по кочегару с лопатами в руках. Лопаты, заполненные, по всей видимости, углём, упирались в низ расщелины между половинок.
Давай, Петя, пошёл,скомандовал Шнурок.
Петя послушно начал делать хорошо всем известное упражнение "ходьба на месте". Кочегары заработали лопатами, подбрасывая в его задницу уголь.
Давай, Петя, быстрей, они тебе уже накидали угольку!осклабился Шнурок, видимо, далеко не в первый раз выполняя работу импровизированного то ли режиссёра, то ли киномеханика.
Петя побежал на месте, и кочегары энергичней заработали своими лопатами, закидывая в Петину задницу виртуальные калории.
Пацаны, сгрудившиеся перед "экраном", дружно заржали.
Ну, как тебе кино, Американец?спросил Аполлона Бочонок, снисходительно посмеиваясь.
Никогда такого не видел,честно сознался Аполлон, с интересом вглядываясь в живую картинку.Это кто ж такое придумал?
Работали тут у нас в совхозе в прошлом году шабашники, коровник строили. Так у одного на жопе боксёры были. Как тот показывал тут, на речке, бокс, так Петя аж покатывался от смеху Вот он к ним и пристал, как банный лист к жопе, чтоб ему тоже такую картинку выкололи Теперь у Пети самая красивая жопа на тыщу километров вокруг. Хоть в Третьяковскую галерею его сажай на самое видное место Да он сам всем её с гонором показывает. Это ты новенький, вот он и поломался для приличия