Это был лось. Тяжёлый, могучий. Он шёл, низко опустив голову, весь серебристо-белый от мороза. Из его ноздрей вырывались струйки пара.
Вот он, мой первый горожанин, подумал я и решил даже в его честь назвать одну улицу посёлка улицей Белого Лося.
Белый Лось увидел меня, задрал голову с широкими, крепкими рогами, пошевелил ноздрями и нехотя свернул в сторону. Сухой валежник щёлкнул у него под копытами
Тушу свет: кто-то идёт по коридору.
* * *
Здравствуй ещё раз! Пишу тебе письма в толстую тетрадь, но пока не отправляю. Жду до лучших времён.
Продолжаю свой рассказ
Попрощался я с Белым Лосем и отправился в обратный путь. Плавно скользили лыжи по сыпучему, мёрзлому снегу
Больше я ничего пока вспомнить не могу. Очнулся в палате. Белые стены, белые лица у больных, белые халаты на врачах и сёстрах. За окном белый снег. И лежать как-то неудобно. Только на спине. День, два, три. И, говорят, ещё неизвестно, сколько времени. Посмотрел на ногиодна, вижу, висит. Пошевелил другойвроде не шевелится.
Что у меня с ногой?
Сильно обморожена, ответила Ефимовна.
Закрыл глаза Вижу Белого Лося, прямо на меня идёт. Открылдоктор. Обмороженную ногу смотрит и качает головой. Ушла.
Стал я припоминать. Помню поляну, Белого Лося. А дальше, что было дальше? А тут ещё нога висячая болит. В горле пересохло. Протянул руку к лицузарос, борода колючая. Эх, думаю, давно лежу, если успел так обрасти. Как бы там без меня не начали посёлок строить на старом месте.
Задремал. И вдруг слышу голос: Дяденька, что с вами случилось? И валенок один потеряли. Вы же замёрзнете.
Открыл глазаснова никого. Нянечка Ефимовна около меня сидит и так жалобно смотрит. И даже это мне вспоминать мешает.
Пришла медицинская сестра. Будет делать мне укол. Витамин с новокаином. А потом глюкозу. Это всё для восстановления моего здоровья. А потомпенициллин, чтобы поправлялась обмороженная нога.
Смотрю на сестру. Она берёт ампулы с лекарством и стукает их об рукупроверяет, нет ли трещины. Если в стекле трещина, значит, лекарство испортилось. Потом она надпиливает ампулы и ловко обламывает. Набирает лекарство в шприц, выпускает из шприца воздух. Воздух опасен для жизни человека.
Бросаю писать, буду колоться. Целую тебя и маму.
Ваш папка».
* * *
Меня перевели в отдельную палату. Лежу, как сыч, один. Сегодня попросил, чтобы побрили.
Лежал, лежал, и вдруг, представь себе, всё вспомнил
Вспомнил, как упал со всего ходу в снежную яму и острую боль в ноге. Очнулся, посмотрел: одна лыжа переломилась, другая целая. Попробовал встать, но тут же упал от боли. В глазах потемнело: снег стал тёмным, деревья чёрными. Тогда, чтобы не потерять сознания, я закричал. На мой крик никто не ответил. Думаю: если не вылезу из ямы, то замёрзну. Снял уцелевшую лыжу с ноги, повернулся на живот и пополз. Трудно было ползти. Снег набивался в рукава куртки и холодил лицо. А потом появился мальчик. У него были узкие глаза и крепко сжатые губы. Рядом с ним стоял лось. Он склонил ко мне морду, шлёпал большими толстыми губами, и струйки пара из его ноздрей грели мне лицо.
Вам нельзя спать, сказал мальчик. А я сейчас.
Он скоро вернулся, в руках у него был валенок.
Это ваш. Я вам его надену, а то помёрзнете. Я знаю вас, вы со стройки.
Он снял свои лыжи, связал с моей и осторожно перевернул меня на них. Пробирались мы медленно.
Мальчик всё время проваливался глубоко в снег. Он был весь белый от снега: от ног до шапки. Снег примёрз к нему. На воротнике от дыхания у него выросли сосульки, и, когда он делал резкое движение, сосульки отрывались и неслышно падали.
Ты иди, сказал я ему, а я подожду.
Мальчик мне ничего не ответил или я просто не слышал, что он ответил
Я спросил у Ефимовны, кто меня привёз в больницу. Она мне ответиларабочий на санях. И стал я подумывать, что про мальчика мне приснилось. Ну как мог, на самом деле, мальчик протащить дядю в восемьдесят килограммов столько километров!
Чего ты там строчишь? перебила меня Ефимовна. Ты лучше о себе подумай. Одна нога переломана, другая обморожена. Докторша из-за тебя совсем извелась, она ведь неопытная.
В крепкую переделку я попал, как видно, и скоро мне не подняться. Болеть плохо и всегда не вовремя.
* * *
Не писал четыре дня. Но сегодня у меня радость, и я после этого на свои несчастные ноги не обращаю внимания.
Пришла Ефимовна и сказала:
Гость к вам. Разрешили на десять минут.
«Ну, думаю, кто-нибудь со строительства приехал». Обрадовался.
Дверь тихонько открылась, и в дверной щели появилась мальчишеская голова, коротко остриженная, с узким разрезом глаз.
Мальчик остановился и не знает, что делать. Я ему руку протянул и крепко сжал. Ладошка у него маленькая, но крепкая и мозолистая.
Спасибо, что выручил из беды.
Он ничего не ответил, покраснел и подал мне письма, мамины и твои. Мне даже жарко стало, так я обрадовался, когда увидел ваши письма. Но я отложил их.
Прости, сказал я. Как тебя зовут?
Петя.
А меня Алексеем Павловичем. Я ему это говорю, а он встал и к дверям. Ты куда?
Сейчас, ответил Петя.
Высунулся за дверь и вернулся с небольшим ведёрком:
Это вам от нашего отряда. И поднял бумагу, которой было прикрыто ведёрко.
В ведёрке лежала брусника. Свежая. Крепкая. Похожая на сорочий глаз. На меня лесом пахнуло.
Под снегом собирали, сказал Петя. Врач велел, она для больных полезна.
А как же вы её нашли?
Силач помог. Лось. Он чует, где она. Разгребёт снег копытом, поест немного и уходит дальше. А мы остатки собираем.
Лось?
Да. Мы его Силачом зовём. Вы разве не помните? Когда я вас тащил, он рядом шёл. Он ручной, я его подкармливаю. Людей совсем не боится. И умный-умный. Всё понимает. Он меня провожал до больницы. Сахар любит, сладкоежка.
Дверь открылась, и появилась доктор. Она внимательно посмотрела на Петю и сказала:
Гостю пора уходить.
Доктор, ещё пять минут, попросил я. Мне надо написать несколько слов на работу.
Хорошо, ответила она. Я вам пока помассирую ногу. Это вам не помешает?
Длинные мягкие пальцы доктора забегали по моей ноге, сначала нежно-нежно, еле прикасаясь. Потом сильнее, сильнее, и затёкшие места стали оживать, и тысячи мелких иголок вонзились в мою ногу.
Готово ваше письмо?
Готово, ответил я. Вот, Петя, передай на строительство. Выручи ещё разок.
Доктор и Петя ушли. А у меня в комнате ещё несколько минут пахло брусникой, морозным воздухом и какими-то незнакомыми духами доктора. А потом пришла медицинская сестра делать мне уколы, и сразу снова запахло лекарствами.
* * *
Сегодня опять приходил Петя. Отличный он парень! Чтобы прийти ко мне, ему надо отмахать десять километров. Петя принёс хорошие новости.
Во-первых, начальника строительства со всеми планами вызвали в Петрозаводск. Все ждали, когда же он вернётся, а он не вернулся. Вместо него приехал новый. Во-вторых, Петин отец, он работает прорабом на строительстве, передал моё письмо о рабочем посёлке новому начальнику. И тот уже назначил группу разведчиков. Они поедут осматривать участок, который я нашёл в лесу. Ясно тебе?
Теперь всё будет нормально. Только начнут без меня. Скоро весна, и нужно начинать строить.
* * *
Здравствуйте, мои дорогие и далёкие! Мне стало хуже. Обмороженная нога всё время болит. Ночь и день. Кашлянуотдаётся в ногу, пошевельну рукойотдаётся в ногу. Кто-нибудь хлопнет дверью посильнеетоже отдаётся в ногу.
Только что у меня была доктор. Она сказала, что завтра меня будут оперировать:
Операция несложная, я её сама хорошо сделаю. Нечего вызывать хирурга из города.
Я посмотрел в окно. На улице был снежный буран. Третий день я не вижу неба. «Вот почему операция простая и можно не вызывать хирурга, подумал я. Разве в такую погоду прилетишь!»
Мне захотелось сказать доктору, что я всё понимаю. Понимаю, что у меня гангрена и мне отнимут ступню на правой ноге. Понимаю, что операция сложная. Понимаю, что она ещё никогда не делала такой операции и нечего ей меня обманывать.
Я взглянул на доктора. Она стояла, крепко сжав кулаки. Костяшки пальцев у неё от этого побелели. «Совсем девочка, подумал я. А как далеко она заехала! Уехала из дому, и никто ей сейчас не поможет. Как же она будет делать операцию?»