Посмотри на меня. Девушка подняла на меня заплаканное лицо. Собери свои вещи, возьми все деньги, что найдешь, и уходи. Сюда не возвращайся, добавила я, отступив от нее на шаг. И к этой жизни тоже. Иначе закончишь также, как и он. Я кивнула на по-прежнему нывшего и катавшегося по полу Дамира. Если не хуже.
Глава 5
В районе городских трущоб полицию давно прозвали улиткой из-за того, что она ни разу даже на памяти старожилов не спешила приезжать на вызовы, и мы спокойно выехали со двора.
Я открыла окно машины и закурила. Алеша посмотрел неодобрительно, мол, это не безопасно, но я только отмахнулась. Мне бояться было нечего. Моя жизнь для Коппеля сейчас была ценнее кислорода, и если бы я умерла, то это лишило бы его удовольствия от моих мучений, так что я могла спокойно передвигаться по городу и не опасаться ничего.
Гришу Коппель уже забрал у меня, а о том, что Алеша приходился мне братом, думаю, он не знал, но за Никиту я волновалась и запретила Эвелине выходить с ним не то, что на улицу, а даже на террасу, и вообще подходить к окнам.
Мне так не хотелось с ним разлучаться, мы ведь только снова были вместе, и я не успела восполнить и одного процента тоски по нему. Я могла бы сутками держать его на руках, чувствовать его дыхание и, глядя на его личико, когда он спал, пытаться угадать его сны, но, к сожалению, дела требовали моего личного присутствия, и сегодня мне придется оставить его снова.
Мотоциклисты, сопровождавшие внедорожник, рассеивали тишину только-только оживавших утренних улиц, на которых хозяйничали голуби, мусор и дворники. Серый ничем не выдал свое мнение о том, что я не убила Дамира и девчонку, да он бы и не посмел что-либо возразить в силу чувства вины, а вот Алеша наверняка считал, что я поступила слишком мягко, просто предпочитал помалкивать.
Отчасти я тоже так считала, в смысле, что зря оставила в живых именно Дамира. Урок он все равно не усвоит, и если его реально посадят, то меня в святые он тем более не возведет, но заваливать городской морг трупами тех, кто хоть чем-то мне не угодил в мои планы не входило. По крайней мере, пока.
Алеша заехал во двор комплекса с другой стороны, и последствия ночных событий на перекрестке, где наверняка все еще копошились менты, я так и не увидела, но в груди все равно защемило так, будто я была там и видела в живую все то, что осталось от мотоцикла, видела одиноко лежавший шлем со скрещенными словно в поцелуе волчьими головами и кровь, кровь, кровь
Роза со своим адъютантом Мартой воевала в прихожей с остававшимися в пентхаусе мотоциклистами. Чем они не угодили ей в столь ранний час, я даже не стала вникать, но заметила взгляд Марты, прилипший к Алеше, едва двери лифта открылись.
Я была этому очень рада. Марта была милой девушкой: доброй и отзывчивой, бесстрашной и верной. К тому же она была чистокровной волчицей и взаимно нравилась Алеше, а лучшего для него я и не могла желать. Да и для нее тоже, ведь Алеша, мой старший брат, был самым замечательным в мире.
Скинув босоножки, которые на удивление оказались гораздо удобнее, чем ожидалось, я наспех помыла руки и прошла в детскую. На мгновение у самой двери меня пронзил страх, что я не застану Никиту, что по инструкциям Гриши, которые вздумал воплотить в жизнь кто-то из его ребят, сына в комнате не будет, но его бодрый крик, раздавшийся из-за двери, буквально вдохнул в меня жизнь.
Как знал, что ты вот-вот придешь! Даже кушать не просил! рассмеялась Эвелина, передавая мне Никиту.
Когда я вошла, ее лицо вроде было обычным, но все же что-то в ее глазах потухло, потому что я вернулась без Гриши.
Да Мне тоже хотелось, чтобы все было так просто и один взмах моей руки вернул нам его, но, увы, в мире, где правили волчьи законы, одного взмаха даже руки с когтями было не достаточно.
Неужели ты не голоден? А, Никки? Я перехватила сына поудобнее и пригладила его взъерошенные после сна волосы. Их было совсем мало и они неуверенно, будто только пробуя, завивались.
Странно, ведь ни я, ни Гриша не были кучерявыми.
У Гриши также было, будто прочитав мои мысли, сказала Эвелина. Он до пятогоОна задумалась. Нет, до шестого класса ходил, как барашек. Стыдился этого страшно! Эвелина усмехнулась, коснувшись завитков внука. Чем их только не мазал, а они все равно завивались! Сколько драк у него из-за них было! Кошмар! Он ведь еще не высокий тогда был и немного полненький! А потом во время летних каникул гормоны у него взыграли: похудел, вытянулся, а волосы начали выпрямляться, и драки уже были не из-за волос, а из-за девчонок! по-прежнему улыбаясь, добавила она.
Хоть не из-за мальчишек! как бы между прочим, вставил присоединившийся к нам Алеша.
Пиджак он снял, а рукава белой рубашки закатил по самые локти. Свою шикарную растительность на лице он давно сбрил. Жаль. Думаю, Никите не хватало его бороды, за которую он так любил дергать.
Популярным был, да? спросила я, не обратив внимание на Алешину колкость. Никита уже вовсю принюхивался к запахам, которые тот принес.
А то! вскликнула Эвелина, закатив глаза. А как мотоцикл свой первый приобрел, так я вообще была уверенна, что он меня бабулей вот-вот сделает!
Сколько же это ему было? поинтересовалась я, взяв у Алеши бутылочку, которую он принес для Никиты.
Шестнадцать! с гордостью ответила Эвелина.
А деньги, откуда он взял?
Алеша скорчил такую мину, будто я спросила что-то очень очевидное.
Я даже боялась спрашивать, серьезно ответила Эвелина, выразительно округлив глаза.
Заработал честным трудом, сказал Серый, не оставшийся в стороне и тоже пожаловавший к нам в детскую. Судя по тому, как он это произнес, труд был честным, а вот сама работа, скорее всего, незаконной. И ни какой это был не мотоцикл, добавил он, вращая между пальцев зажигалку. Так Кусок консервной банки на колесах.
Уууххх! взвилась Эвелина, хмуро погрозив ему пальцем. Гришка бы тебе рот намылил за такие слова!
Я рассмеялась, представив себе ту самую банку на колесах, которую Гриша наверняка сохранил. Я даже была готова была поспорить за это с кем угодно и на что угодно.
Алеша хмыкнул что-то, понятное только ему и, воспользовавшись тем, что я открыла рот, а руки были заняты бутылочкой и Никитой, умудрился сунуть мне ложку теплой манной каши, которую также принес с собой в высокой пиалушке.
Ммм! запротестовала я, но рефлекторно проглотила.
Алеша удовлетворенно кивнул и, зачерпнув ложкой еще каши, выразительно поднял толстые брови.
Я взглянула на сына, не спеша потягивавшего из бутылочки детскую смесь, и вздохнула, смиренно открыв рот.
Ты плохой брат, пробормотала я, хмуро слизывая из уголка рта кашу.
Называть его братом было странно и непривычно, но в целом такое обращение прозвучало очень тепло и достаточно гармонично для нас обоих.
Роза, у нас трубочки есть? невозмутимо набрав еще ложку, процедил Алеша. Сестре только так пить кофе придется, добавил он. Туше!
Что ответила своему любимчику Роза, я не услышала, но я ответила ему угрюмым взглядом, хотя кофе мне очень хотелось выпить.
Выждав сорок минут, в течение которых манная каша тяжело бродила в моем желудке, мы с Эвелиной вопреки обычаю решились искупать Никиту. Она сказала, что после моего отъезда он плохо спал, и я надеялась, что после купания Никита поспит.
Гриша продумал все, и наш с ним сын с радостными возгласами плескался в детской ванночке в личной уборной, однако, вопреки моим надеждам, после водных процедур Никита четко дал понять, что спать он не хотел, и мы с Эвелиной нарядили его в костюмчик, чем-то напоминавший форму пожарных.
Мал он был еще для таких нарядов, но ему было так хорошо, что просто глаз было не оторвать от моего маленького красавчика.
Минут пять мы перебирали игрушки, терпеливо ожидая решения Никиты, что же ему понравится. К счастью, это оказался не пистолет, а мягкий крокодил, на котором он остановил свой выбор, после критичного исследования жирафа, который отправился на пол следом за пистолетом, которым не терял надежды заинтересовать его Серый.
Тебе нечем заняться? не выдержала я. Серый поднял с пола игрушку и передернул плечами. Ты сделал, что я просила?