Сколько же скрытой боли в нем было! Что эта сволочь с ним делала?
Нет! Я дернулась от прикосновения к плечу и, выронив телефон, обеими руками закрыла Никиту.
Кирочкамягко сказала Роза, с сочувствием глядя на меня, ему нужно покушать и поспать.
Я затрясла головой, не в силах отдать ребенка, хоть и понимала, что старая волчица была права.
Милая, мы о нем позаботимся, подключилась подходившая ко мне Эвелина.
Никита выгнулся, радостно реагируя на голос бабушки. Он привык, наверное, что она его кормила. Она, а не я.
Прикусив губу, я все-таки отдала сына и обхватила себя за предплечья, чтобы не чувствовать пустоты после него.
Сереженька! На выходе из гостиной Эвелина оглянулась на Серого. Обработай, пожалуйста, рану, сказала она. И убери за собой кровь, которой ты везде накапал.
Серый в нерешительности посмотрел на меня, но ответил ему Алеша.
Иди!
Я помогу, вставила Марта и ушла вместе с Серым.
Телефон почти сразу пискнул, уведомив о сообщении. Я наклонилась, чтобы поднять его, но Алеша оказался быстрее.
Покажипрохрипела я.
Он бегло взглянул на сообщение, сохранив при этом непроницаемый вид, но я знала, что в нем было что-то страшное.
Лучше не надо, сказал Алеша.
Покажи! повторила я, требовательно вытянув руку.
Алеша вложил в нее телефон, и я взглянула на его экран. В сообщении была фотография, на которой была изображена волчья голова, а точнее кровавый кусок кожи с татуировкой волчьей головы. Именно кусок кожи. Срезанный с груди Гриши.
Глаза защипало, и я мучительно скривилась. Алеша забрал у меня телефон и прижал меня к себе, давая выплакаться, вот только слезы не шли: судорожно я вдыхала и выдыхала, хрипела, выла, раз за разом взрываясь внутри, но ни одна слезинка так и не стекла по моему лицу.
Мне было нестерпимо больно, но в тоже время эмоционально я будто была трупом. Подобное я испытала, когда поняла, что Никиты не было в коттедже, но даже тогда я смогла дать волю горю, а сейчас не могла. Меня словно что-то сдерживало.
Запах Запах Гриши, оставшийся в гостиной. Он говорил со мной, шептал что-то, хоть я и не могла разобрать слов, но и расплакаться не могла. Не знаю почему. При нем могла, а без него нет
Не могурвано и со спазмом выдохнула я. Не могу, Алеша Не могу
Алеша успокоительно погладил меня по спине, но ничего не сказал. Слова поддержки не были его сильной стороной и вообще, услышанные от кого бы то ни было, обычно раздражали, давая обратный эффект.
Заботливо усадив меня на диван, Алеша кинул телефон Серому, который вернулся в гостиную с пластырем на плече и тряпкой в руках.
Обычно его маленький зрачок расширился, заполнив всю радужку глаза. Запах вины и злости усилился, но мне от этого было не легче.
Он был с ним и не смог ему помочь. Он вернулся, а Гриша нет.
Серый обменялся с Алешей взглядом и, вернув ему телефон, посмотрел на меня. Я прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть его и не видеть того, что же, что проскальзывало и у Алеши.
Послушайнеуверенно протянул Серый. У Гришки У него были указания на такой
Пошел вон! хрипло оборвала его я.
Гриши здесь не было и не Серому было указывать, что мне делать.
Мозгов ему хватило, чтобы не нарываться, и он ушел, но его слова, будто повисли в воздухе.
Меня не удивило, что Гриша оставил какие-то указания. Он-то знал, что все не было кончено, и хотел подстраховаться, но почему Почему Серый, который называл себя его братом, не рвался в бой? Почему мать Гриши была так спокойна?
Или же это я была так слепа, что не видела, что никакого боя уже не было?
Я проиграла. Потеряла многих, как и сказал Коппель, а без Гриши в этом роскошном пентхаусе я теперь была заперта так же, как и когда-то в резиденции Ангелова. Мне некуда было идти и не к кому, и мое сердце разрывалось от боли за Гришу, платившего за мой проступок с алмазами, которые были не нужны никому. Даже мне.
Что мне теперь было делать?
Указания Гриши Пятыми, десятыми дорогами уехать с Никитой? Коппель наверняка как-то следил за домом и мотоциклистами. Он также знал Алешу и знал про Ибрагимова, но думаю, что Гриша все продумал и побег был реально выполнимым, но Но Гриша Гриша
Я говорила, даже обещала, что больше не предам его, но тогда в резиденции, еще до того, как был взорван вертолет, я ведь собиралась это сделать Собиралась его предать. Бросить там, а самой улететь к сыну.
Гриша этого хотел. Он прекрасно знал, что Никита для меня был на первом месте, и он хотел, чтобы я спаслась, чтобы вырастила Никиту. Хотел тогда и хотел сейчас. Но Опять "но"
Я сорвалась с дивана и прошла в детскую. Сколько же в ней было игрушек! Причем не дерьмовых, а из экологически чистых материалов, не представлявших угрозы для здоровья детей. Среди них был даже маленький пистолетик, и я истерично хохотнула, узнав в этом стиль Гриши.
Зря он так мучился с детской, выкрашивая, да перекрашивая ее. У таких мужчин, как он дочери не рождались. Только сыновья.
Никита спал, переодетый бабушкой в пижамку. Во сне он так же, как и раньше причмокивал губками, а лежал в точности, как Гриша в те редкие часы, когда он позволял себе поспать, смешно сложив руки ладонями вверх у головы, будто он вовсе не спал, а сдавался на чью-то милость.
Ты меня осуждаешь?
Вопрос Эвелины, устроившейся в кресле у кроватки с журналом в руках, прозвучал, как утверждение. И она была права: как мать я ее осуждала.
С осторожной нежностью я провела кончиками пальцев по пухленьким щечкам нашего с Гришей маленького чуда.
Он же ваш сын, шепотом ответила я, подавляя злость. Таким эмоциям не было место в детской.
Эвелина отложила журнал и, поднявшись из кресла, стала рядом со мной над кроваткой со спящим Никитой. Упавшие ей на лицо тени сильно состарили ее и сделали очень уставшей.
А это твой сын, вздохнув, также шепотом сказала она. Мой внук. Мое будущее. Твое будущее. Гришино будущее. Разве не ради этого вы старались?
Я горько усмехнулась, вспомнив все наши тяготы. Старались
Забавно, но сейчас они казались мне смешными, а главное, что все было зря: все мои слезы, всем наши метания, мои нападки, изнурительные размышления в стремлении выстроить логические цепочки и разгадать какие-то схемы.
Я верно чувствовала, что в личности третьего игрока было что-то настораживающее, но я и подумать не могла, что им окажется Коппель. Он, наверное, от души смеялся, все это время наблюдая за моими жалкими подергиваниями.
Закрыв глаза, я низко склонилась над Никитой. Если бы Коппель забрал его, я бы сошла с ума, но, как бы это не звучало дико, он оказал мне услугу, забрав Гришу.
Коппель правильно сказал, что Гриша был сильным и выносливым. И я знала, что Грише хватит силы, чтобы не позволить истязать себя и меня, и сделать все, чтобы спровоцировать Коппеля убить его, чтобы лишить рычага давления, но я также знала, что Гриша слышал меня: слышал, как я сказала, что приду за ним.
Конечно, в моем положении подобные обещания были на девяносто процентов пустышками, но я должна была хотя бы попытаться, а Гриша должен был продержаться, дав мне тем самым шанс спасти его. Спасти нас и наше будущее.
В мире, в котором мы жили, правили волчьи законы, и они гласили, что не было такого противника, которого нельзя было завалить. И вопрос был даже не в том, сколько времени было у Гриши, а в том, сколько его было у меня, чтобы это сделать.
Глава 2
Не взглянув более на Эвелину, я вернулась в гостиную и, как раз, вовремя: начальник охраны принес флешку с записями с видеокамер.
Это был крепко сбитый волк с наметившейся сединой на висках и очень спокойным взглядом, без усилий выхватывавшим все детали происходившего, но ни намеком не выдававшем беспокойства по этому поводу.
Конечно! Чего ему было беспокоиться? Его дело была сторона и даже если установят, что мотоциклисты выехали с территории двора, что было очевидно, ведь от ворот до перекрестка было рукой подать, то он просто разведет руками, мол, чушь: подобный сброд здесь не ошивается. И никто не опровергнет его слова и не докажет обратное.
Ну, а записи с камер, что он принес мне Что ж, удачи в их получении!
Что-то мне подсказывало, что волк делал свою работу на отлично, иначе он не был бы начальником охраны дома, в котором жил наемный убийца и вдова бывшего хозяина города, по слухам его и заказавшая.