Она кивнула головой и улыбнулась сквозь непросохшие слезы.
А я только вернулась на свое место, как тут же гудок и прогудел, смене конец, я мигом халатв сумку, ботинки парусиновыев сумку, косынкув сумку, ногиво вьетнамки резиновые, на одной перепоночке, сунула, выглянула в проходГошка в том конце цеха со сменным мастером беседует, перебирает ножками на колесиках. Ситуация в мою вроде пользу складывается.
Но тут такая телепатия: только я к выходу небрежненько так направилась, он это спиной учуял иза мной, на роликах на своих скоростных.
На его стороне, ясно, скорость, на моей, наоборот, инициатива.
Я зигзагами меж станков темп наращиваю, срезаю углы, усложняю маршрут. А ему на поворотах тормозить приходится, виражи выписывать, но техника есть техникаслышу, он уже скрежещет роликами по кафелю у меня за спиной, а я за станок, опять почти догнал, яза другой, а он на весь цех кричит:
Семен! и летит вдогонку. Семен! Имей в виду!
А когда в пересменку станки отключаются, такая вдруг неожиданная тишина обваливается на цех, что любой голос прямо-таки гудит под потолком.
Но я ему не отвечаю, мое дело до коридора добежать, до двери одной заветной, за которой он, хоть и поммастера, ни за что меня не застукает.
Семенова! несется он вслед. (А если не «Семен», а «Семенова», значит, задело его за живое, вспомнил, что он начальство и по производственной, и по общественной линии.) Семенова! Я тебя предупреждаю! Член бюро называется!.. Я тебе не рекомендую, Семенова! Доиграешься! Я ребром вопрос поставлю!..
Но передо мной уже та самая дверь с нарисованным черным треугольничком острым концом вверх, это теперь вместо «Ж» знак, а смысл старый: душ женский, после смены мыться. Я мигом за эту дверь и прихлопнула ее за собой, и тут он с лету ткнулся в нее на всем ходу.
Только ведь «Ж»это тебе не «Вход воспрещается», тут полная гарантия.
Семенова! слышу, кричит он с той стороны с внутренней обидой от бессилия, я тебе это припомню! Ты у меня попляшешь! Попрыгаешь! Я тебя поддерживаю, выдвигаю, в пример сознательности ставлю Позавчера корреспондент из «Молодежки» приходил, я ему такое про тебя наговорилангел с крылышками, человек с большой буквы
Я молчу себе по эту сторону двери, а он по туне унимается:
От меня не уйдешь! День целый будешь там торчатьвсе равно дождусь! Ты меня слышишь?! Выходи! Член бюрокуда спряталась!.. Или тебе всемоя хата с краю?!
Мне бы и тут промолчать, пускай его разоряется, я же в полной безопасности, но после ночной смены нервы знаете какие? И особенно меня допекла эта его несправедливая и обидная «хата с краю».
Ты! кричу ему из-за двери. Ты! Хата с краю! А кто еще, строго говоря, в бюро больше моего вкалывает?! Взносыя, культсекторя, эстетическое воспитание, моральный кодекс, кризис капитализмавсе я! И на личную жизнь еще имею право! и так завелась, что и сама в свою личную жизнь поверила, а какая у меня личная жизнь? Смешно!..
Тут он из-за двери это самое мое больное место и угадал:
Да какая там у тебя, к лешему, личная жизнь, Семен?!
То-то что Семен! кричу ему категорически. Сементуда, Семенсюда а я тебе не Семен! Ты меня Семеном не смей! Еще раз услышупеняй на себя!
Так смотр же бытовой санитарии по общежитиям! слышу, взмолился он из последних сил за дверью. Общекомбинатский! Итоги по цеху надо подвести! Ты же свой парень, Семен!
Ну, тут уж я совсем контроль над собой потеряла:
Я не парень! Я женщина! Тем болеедевушка! Антонина я! В крайнем случаеТоня! И точка! Общежитие! Санитария! Итоги подводить!.. А у меня, может, свидание сегодня, а?! У меня, может, любовь до гроба, вся жизнь сегодня решается, такой вариант тебе в голову не приходил, бюрократ казенный?!
Тут он от неожиданности и удивления даже умолк, поперхнувшись, а потом как заорет:
Выходи, поговорим! Семен! Тоня!
Фигушки!
Я не посмотрю, что «Ж» на дверях!
Попробуй!
Считаю до трех!
Хоть до тыщи!
Выходи!
Не дождешься!
Доиграешься!.. И вдруг совсем другим голосом, ласковым и даже, строго говоря, беззащитным:Я в сквере подожду, а, Тоня?..
Кстати, девочки убеждают, что у него, у Гошки в смысле, и вправду ко мне симпатия есть, но я это даже обсуждать отказываюсь, эти сказочки глупые.
Тоня, ладно?.. Ты меня слышишь, Тоня?.. Я подожду!
Хоть до завтра!.. И пошла безо всякого настроения под душ.
Сперва горячую воду пустила, намылилась, потом прохладную, стою под душем, прямо-таки чувствую, как ко мне настроение возвращается, бодрость, оптимизм Как мало, строго говоря, человеку надо, чтоб повеселеть!..
Стою под душем, прихожу в себя, а сама вспомнила, как за мной Гошка на роликах гонялся, и даже рассмеялась: как он виражи на кафеле, вензеля выписывал
2
Натянула на себя техасы свои замызганныея на них даже пемзой белые пятна протерла, чтоб моднее, и пошла не тем выходом, где меня Гошка-дурачок дожидается, а дальним; и только увидела в дверь: и правда, сидит на скамеечке, ноги свои длинные и худущие за версту выставил, роликами по асфальту перебирает в нетерпении, мне даже жалко его стало, но яноль внимания.
Такой вариант.
Вышла на солнышко утреннее, а тут как раз и вся ночная смена во двор высыпала, толчея, девчонки после грохота в цехахчто в нашем осново-вязальном, что в ткацкомне говорят, орут во все горло по привычке, ну и смех там всякий, шуточки, последние новости и вообще на волю вырвались, на солнышко, целый день летний впереди, а если, строго говоря, обобщитьи вся жизнь: у нас ведь средний возраст на комбинате двадцать два года, но это средний, а большинство, как и я, после восьмого класса пришли, так что легко можете себе представить, что делается во дворе после смены; а тут еще ребята, мальчики в смысле, моду завелимотоциклы, прямо весь двор в мотоциклах красных, солнце в никеле играет. На стрижке экономят, но чтоб обязательномотоцикл, да еще глушители для форса поснимали, так что такой грохот во дворе стоитатомная война!
Вадька Максимовон, как и Гошка, поммастера, только в другой бригаде, цеховой наш физорг на общественных началах, без пяти минут мастер спорта на сто десять метров с барьерами, Вадька Максимова живет он в соседнем общежитии, мужском, рядом с нашим корпусом, Вадька Максимов ногу занес на мотоцикл садиться, и новенький его «ИЖ» уже мелкой дрожью дрожит, с места рвется, Вадька увидел меня и обрадовался.
Семен! кричит. Поди сюда! На пару слов.
Совсем, строго говоря, охамелое поколение, если мальчишек иметь в виду. Ему даже в голову не пришло самому первому к девушке подойти, нет«Семен, поди сюда!» И, что характерно, я подхожу к нему, будто так и надо.
Семен, говорит Вадька, на, снеси к себе пистолет стартовый, я на речку с ребятами подскочу, не потерять бы, а мне в субботу массовый кросс проводить. А потом я за ним забегу, возьми, ладно? и сует мне в руки пистолетище огромный и черный.
А он заряженный? спрашиваю я со скрытой тревогой.
А как же! Вадька едва удерживает на месте свой мотоцикл бешеный.
И стреляет? интересуюсь я небрежненько и держу пистолет подальше от себя: мало ли что!
Обязательно! И в глазах у него уже мелькает то безответственное выражение, при котором от ребят надо держаться подальше.
Ладно говорю я неопределенно, но Вадька выхватил у меня пистолет да как шарахнет из него, у меня даже слов нет, чтоб сказать, как я перетрухнула, а уж девчонки вокруг, те просто завизжали, заахали, кинулись в стороны от ужаса, а Вадька сунул мне обратно в руки пистоль, я и глазом моргнуть не успела, как все они с диким грохотом укатили в неизвестном направлении на речку купаться.
Стол заказов и вообще весь наш сервис, или, точнее, бытовое обслуживание, в другом корпусе помещается, в административном: продтовары со столом заказов, химчистка, прием и выдача белья, ремонт обуви, дамский зал и так далее. Иду себе туда двором наискосок, на ходу с девчонками мнениями обмениваюсь, новостями свежими.
Дикая популярность у меня, строго говоря, среди молодежи.
В административномкоридор длиннющий, тихий, прохладный, благодать прямо, не то что в производственных корпусах.