Бабушка, ну чего замолчала? Дальше говори!
Эх, я болтливая бабенка, дай хоть трубку закурить, не погоняй, не натягивай поводья!.. Слушай ушами да быстрее чай из чашки тяни После начинает трещать саранча, за ней теленок замычит
Ой, смешно! И у теленка своя пора есть?
Ранней осенью орут телята не переставая. А после наступает пора маральих песен Хорошая это пора, сынок. Дай бог всегда жить в такую пору. Листопад в разгаре, на вершинах гор седина проступает, края речек серебром чеканит Время это еще бабьим летом называют, потому что как раз в эту пору ленивые жены, которые все лето с аракой воевали, за голову хватаются. Начинают торопиться, запасы делать, к зиме готовятся. Летом на них ниоткуда не дуло, а осень подошла из любой дырки холод язычки высовывает. Только холод и приводит в чувство негодниц этих!..
В пору маральих песен у всякого зверя мясо и шкура в норму входят. В юртах охотников пусто, только половики из войлока лежат. Охотничьи костры обновляются, пламя вкусные запахи жаркого разносит У охотников праздник наступает. Радость добычи, рассказы об удали, веселые разговоры, песни, шутки. Лошади возвращаются тяжело груженные, лица у охотников загорелые сейчас они истинные дети Танды, привыкшие кормить семью своими нелегкими трудами
Ах, бабушка, как же мне хочется поскорее с братишкой Бадыем на настоящую охоту пойти!
О совенок мой, а как же я жду этого времени!.. Мама не дожила, а то бы тоже порадовалась. Ну, да ничего: новая кошма вытянется, человек вырастет Бабушка вздохнула, вытерла своей коричневой, с узловатыми пальцами рукой глаза и закончила разговор: Ну, да это время еще не скоро настанет. Доедайте быстрей да бегите к хозяевам, давно пора овечек выгонять.
Я тут же представил, какую злую рожу сделает мне хозяйка за то, что опоздал так сильно, а под плохое настроение и шлепнуть может. Быстро допил чай и бросился бежать.
Попало мне здорово, но в поле я забылся и продолжал вспоминать свой утренний сон, маму, а потом стал размышлять над бабушкиным рассказом о птицах. Теперь я по-новому слушал кукушку, жалел горемычную: ей, как моей маме, не доведется с детишками пожить-порадоваться.
Тут я услышал, как неподалеку в горах свистит птичка чилдабай: «Чилбак-Куяк, пе сар! Чилбадай, кулун тырт!» (Чилбак-Куяк, дай кобылу, Чилбадай, держи жеребенка!) Тут же припомнились мне мои хозяева, которые целыми днями держат своих жеребят в некрытом дворике на жаре. Эти бедняжки служат им для того, чтобы возле них доить по шесть раз в день их матерей. Жеребят к кобылам они отпускают только на короткую летнюю ночь.
Замученные малыши становятся совсем смирными, ручными, как щенята. Подойдешь к ним, протянешь руку, они лижут ее, прося чего-нибудь поесть. Любой пучок травы с радостью хватают, не разбирая, из каких трав он. А хозяева нечесаные, неумытые, с головы до ног все в навозе, пьяные, из молока еще араку варят. Когда их попрекают, они говорят, что такой жеребенок закаленный, его джут не возьмет и пищи ему мало требуется. Только, я думаю, врут они
В тайге есть еще птичка размером с куропатку, Она поет по ночам «токпак-чаак», что значит «круглые щечки». Крик ее становится назойливее и громче, когда люди разжигают в лесу костер и привязывают лошадей. Говорят, что токпак-чаак ищет себе невесту, непременно круглощекую красавицу, зовет слезно: «Токпак-чаак, токпак-чаак!» Вьется над становищем, взлетает вверх и вдруг камнем падает вниз, крылья у него гудят словно орел бросается на куропатку. Почти до самой земли упадет и вдруг вверх взовьется. Все птицы, мол, живут парами, с детьми, я же, несчастный, один. Лучше погибнуть, чем век одному вековать Вот-вот расшибется о куст или о землю, но в самый последний момент все-таки передумывает и решает пожить еще немного. Есть и среди людей такие, что от первой трудности в лес с веревкой или ружьем бегут.
Живет у нас еще небольшая серенькая сова. Весь день она сидит на вершине дерева и спит. Поет она так, будто дрожит озябший: «ву-ву-ву-ву» О ней тоже есть легенда, что эта ленивая соня всю жизнь себе не может устроить гнезда. Ночью не спит, дрожит и плачет от холода, клянется себе: «Ладно, сегодня как-нибудь перетерплю, а уж завтра-то днем непременно теплое гнездо сделаю!..»
Наступает утро, всходит солнышко, сова сядет на макушку дерева, угреется и проспит весь день. Проснется от ночной сырости и холода, снова дрожит и плачет, обещает теплое гнездо сделать.
И людей, похожих на нее, я сколько хочешь знаю.
ДОИГРАЛИСЬ
О-ой, Арандол! Выгоняйте овец на пастбище! Ловите скорей бычков для езды, а то коровы уже уходят! кричала тетка, возвращаясь в юрту с двумя полными хумунами молока.
Ладно. Мы и так собираемся выгонять, лениво ответил матери мой приятель.
Вообще-то мы были заняты совсем другим делом: увлеченно собирали листья тополя по ручью. Листья эти нам были нужны для игры. А овцы все еще томились в кошаре. Только козлята, взобравшись на спины овец, перепрыгивали через изгородь и резвились вблизи нас около ручья. Они взбирались на склонившийся над ручьем тополь, добегали почти до самой середины ствола, потом спрыгивали, бодались, жевали упавшие листья.
Ангыр, ты давай беги скорей, поймай того рыжего рысака, а то ведь он второй год продолжает сосать, распорядился Арандол. И медленно поплелся открывать кошару.
Отара дружно поплыла в степь. Стадо это принадлежало четырем соседним юртам нашего аала. Не меньше трехсот голов принадлежало отцу моего друга, а у меня ни единого козленка среди них не было. Но я охотно отправился за стадом: ведь и Арандол часто сопровождал меня. Я его слушался, потому что он был старше меня года на два, потом он был сыном моего дяди и вообще нашим признанным вожаком. При всем этом он не зазнавался, как другие сынки богатеев. Мы с Арандолом были всегда неразлучны и даже чем-то похожи внешне и по характеру. Разница между нами только в одежде: у него она новая, целая, да к тому же не одна смена рабочая и выходная. У них в юрте всегда много еды, и Арандол наравне со взрослыми может есть и жирное мясо и тару со сметаной и пить свежий, густо заправленный чай с молоком. Часто он делал вид, что не может доесть, или открыто при всех передавал мне свою еду. Его младшая сестренка Тазаран, изнеженная и балованная девчонка, та могла, ни с кем не считаясь, распоряжаться любым куском еды. Она тоже часто совала мне разные вкусные вещи.
Вот мы уже миновали местечко Мадраш с пересохшим руслом реки, и отара наша приостановилась, рассыпалась и принялась спокойно пастись. Хотя отсюда до нашего аала не больше пяти километров, но пастбище было еще не вытравленное, свежее.
Мы с Арандолом поднялись на возвышенность, туда, где у нас давно было построено несколько юрт, кошары со скотом и семьи людей все из разноцветных камешков.
Надо сказать, что игры занимали в нашей жизни, как и в жизни всех вообще ребятишек, большое место. Так же как и другие дети, мы играли в то, что видели; игра это ведь приготовление, репетиция «настоящей» жизни, настоящих обязанностей. У нас говорят: «Делаются лошадью с жеребенка, а человеком с детства»
Нередко пастушки, пустив своих овец и коз пастись вместе, играют в разные игры, по очереди следя за стадом. Сюда же прибегают и те, кто послан за дровами. Или все сядут на прутики и такие устроят состязания бегунов! Потом следует и национальная борьба хуреш. Проводятся все эти состязания по всем правилам, с приношениями: у истоков поливных канав или в честь Танды (священных высоких гор). А то станем играть в свадьбу, построим аал; сделаем юрту, а в ней всякую домашнюю утварь: сундуки, кровати, подушки, посудные шкафы и аптары для богов, ширтеки (войлочные ковры) для пола до самого очага все это из камней. Камни разрисовываются и украшаются, вправду становятся похожими на домашнюю утварь. В юрту сажают хозяина, хозяйку и детей. Каждому украшают одежду согласно возрасту и положению. Затем строят загон для скота, собирают цветные камушки для коров и сарлыков, а лошадей, верблюдов, коз и овец изображает их навоз. Аалы эти называются сайзанаки.
Когда сайзанаки построены и заполнены людьми, имуществом и скотом, начинаются езда друг к другу в гости, сватовство и свадьбы, торговля, приглашения на особые торжества и просто чаепития. Поскольку камушки не могут ни говорить, ни передвигаться, за них все это, конечно, делают сами играющие. Нужно изображать словоохотливых или мудрых советчиков, знатоков старины, красавцев, храбрецов, застенчивых и смельчаков, мудрецов и глупых. Надо по всем правилам изображать объездчика диких лошадей, мчаться вскачь и сдерживать бег лошади, учиться на скаку накидывать аркан на бешено мчащуюся лошадь при помощи палки с петлей и, главное, уметь держать заарканенную лошадь. Оставаясь в седле на своей лошади, надо перекинуть аркан под стремя своего седла и оставаться при этом спокойным и важным. Надо изображать и крепка подгулявших, и бедняков, и важных, надутых баев, и чиновников, ездящих только на рысаках и иноходцах. Чиновник важно откинется назад, подъехав к аалу, а к нему со всех сторон спешат, чтоб встретить подобающе чину: помогут сойти с коня, привяжут иноходца, отвесят гостю низкий поклон.