Наклонившись, она прикусила мягкую кожу над его запястьем, заставив его вздрогнуть всем телом. Его глаза были устремлены в потолок, спокойно смотря в пустое пространство. Нора знала этот взгляд, который бывал у нее самой во время тысяч ночей, проведенных с Сореном.
- Микаэль, оставайся со мной.
- Я здесь.
Его глаза снова сфокусировались на ее лице. Нора знала, как легко было раствориться в происходящем. Но она хотела, чтобы парень запомнил это, и был с ней каждую секунду действа.
- Хороший мальчик. Что ты чувствуешь?
Микаэль потянул за свои наручники, но не с силой. По всей видимости, он получал удовольствие от своего состояния.
- Свободу, - произнес парень, и она с точностью знала, что он имел в виду.
Поднявшись с кровати, Нора расстегнула свою юбку, позволяя той упасть на пол, и прокравшись обратно на постель, села рядом с Микаэлем. Она провела руками по его коже... гладкой и прохладной на ощупь, поласкала его лицо, погладила его руки, скользнула вдоль внутренней стороны его бедер. В конце концов, когда, судя по всему, он не мог больше ждать, она оседлала парня, взяла его плоть в руку и направила в себя.
Микаэль выгнулся под ней, когда его окружило ее тепло. Нора смотрела, как его глаза закрылись в потрясенном изумлении и снова открылись, потемнев от осознания. Он простонал, когда опустившись, она крепко сжала его своими мышцами. Наклонившись, она впилась в его жаждущие, неумелые, с привкусом снега губы.
Нора помнила последний поцелуй, которым одарил ее Сорен, прежде чем проникнуть в ее тело первый раз. Необыкновенное удовольствие переплелось с необыкновенной болью... болью, как вспышка фотоаппарата, которая воспроизвела момент, навсегда запечатлевшийся в ее памяти. Микаэль тоже запомнит этот момент. Нора сделает для этого все возможное.
Снова опустившись на парня, она позволила себе насладиться его телом внутри себя. На секунду, Нора закрыла глаза, представив под собой, в себе, кого-то другого - кого-то со светлыми волосами, вместо черных, кого-то с карими глазами, вместо серебристых... и почувствовала, как в ее теле стал формироваться оргазм, подавив который, она открыла глаза. Приподнявшись, она потянулась к горящей рядом с кроватью свече, и осторожно взяла ее, не давая пролиться ни одной капле воска. Взгляд Микаэля проследил за мерцающим пламенем, когда Нора поднесла его к центру его задыхающейся груди.
- Что ты чувствуешь сейчас? - спросила она, и качнула своими бедрами, вытягивая из него еще один стон.
Парень перевел свое внимание от свечи к ее лицу. Лицо самого Микаэля выражало полное страха доверие и полный доверия страх.
- Безопасность, - прошептал он.
Улыбнувшись ему, Нора позволила капле расплавленного воска соскользнуть вниз.
* * *
Потушив масляную лампу, Сорен закрыл позади них дверь и Зак последовал за ним вниз по очередному ряду коридоров и лестниц. Священник остановился перед одной из дверей, он не спешил ее открывать. Они оказались перед невидимой чертой.
- Для чего вы меня сюда привели? - спросил Истон.
- Я думал, вам было необходимо увидеть, кто такая Элеонор. Вам казалось, что до сегодняшнего вечера, вы ее знали.
- Я и знаю.
- Нет, вам только кажется. Это один из ее лучших трюков. Она флиртует, дразнит, признается во всем, но не изобличает ничего. Это самый старый магический трюк - дым, зеркала, дезориентация. Вы абсолютно уверены, что она находится здесь..., - Сорен щелкнул пальцами у правого уха Зака, - а тем временем, она находится здесь.
Посмотрев на священника, Истон увидел в его руке свой бумажник.
- Хороший трюк, - выхватив бумажник, он сунул его обратно в карман, - но я думаю, что знаю Нору куда лучше.
- Вы, правда, так думаете? Расскажите мне, какова - по вашему мнению - ее самая страшная тайна?
- Вы, - ответил Зак, - когда-то она была любовницей католического священника. Теперь я это знаю, что меня мало заботит.
- Я? Самая страшная тайна? Едва ли. Она держит это в тайне ради меня, а не ради себя.
- Все мы делали вещи, которых стыдимся. У каждого есть прошлое.
- У Элеонор есть прошлое, да. Но у нее есть и настоящее.
Шагнув вперед с большей смелостью, чем - он полагал - у него имелась, Истон впился в Сорена взглядом.
- Вы ревнуете, - сказал он.
- Неужели?
По-видимому, сказанное развеселило священника.
- Да, потому что она нашла жизнь без вас и вне этого места. Она говорила мне, что вы хотите ее вернуть. Но она не вернется. Когда-то она любила вас. Но сейчас вы - всего лишь игра, в которую она устала играть.
- Уверяю вас, игра только началась.
Зак не уступал.
- Зато игра, в которую играете со мной вы, закончилась. Покажите мне все, что хотите показать. Расскажите все ужасные истории, которые у вас есть. Но я знаю, кто такая Нора Сатерлин.
- Знаете? И кто она?
- Писательница.
- Вне всякого сомнения. Причем, весьма талантливая. Но она не только писательница, Закари.
- Мне нет дела до ее личной жизни. И что бы вы ни говорили, она не монстр.
Сорен вздохнул и Истон увидел в его глазах что-то неожиданное, что-то, похожее на сопереживание.
- Вы правы. Она не монстр, - сказал священник, переведя свое внимание на дверь.
Зак проследил за его взглядом. В отличие от остальных, ручка этой двери была белого цвета, на которой висел знакомый стек - черный с белым плетением. А из самой комнаты доносился еле слышимый звук - рожденный болью хнык, одинаково мучительной и жалобный, как плачь ребенка. Теперь Сорен смотрел на Истона.
- Но она и не святая.
Глава 22
Зак облегченно выдохнул, когда под конец прогулки по "Восьмому Кругу", они вернулись к бару. Сорен провел его к столику, располагающемуся на платформе, в самом дальнем от балкона углу помещения. По всей видимости, это был лучший столик заведения, зарезервированный для него одного. Когда они с Истоном заняли свои места, их окружила небольшая армия обслуживающего персонала, включая Гриффина.
- Желаете выпить? - спросил священник, и, протянув руку, начал небрежно поглаживать волосы, и украшенную кожаным ободом шею юной, милой девушки, ожидающей у его ног.
- Боюсь, я уже исчерпал свой лимит в два напитка.
Сорен послал ему легкую улыбку.
- В клубе у меня есть некоторое влияние.
- Тогда еще один джин-тоник.
- Конечно.
Он наклонился вперед, и девушка приподнялась на коленях. Взяв ее лицо в ладонь, он что-то прошептал ей на ухо. Вспыхнув, девушка улыбнулась и что-то прошептала ответ. Сорен сделал паузу, видимо, обдумывая ее слова, затем повернул голову, снова что-то прошептал, и, поднявшись, девушка поспешила к бару.
- Могу я поинтересоваться, что это было?
- Всего лишь озвучил наш заказ.
Щелкнув пальцами, священник указал Гриффину на пол. Тот незамедлительно встал на четвереньки у ног Сорена, подставляя свою идеально ровную спину.
- Заказ напитков требует приглушенного перешептывания? - спросил Зак.
- Вовсе нет, - ответил Сорен с порочным весельем, промелькнувшим в его стальных глазах, - но даже заказ напитков может стать интимным актом, если совершить его надлежащим образом.
Подняв ноги, он положил их Гриффину на спину.
Девушка вернулась к их столику с джин-тоником Истона, и бокалом красного вина для священника. Забрав напиток из ее руки, Сорен оставил поцелуй на середине ее ладони. После очередного, краткого обмена шепотом, девушка удалилась. Зак вопросительно приподнял бровь.
- Всего лишь, выразил обычную благодарность, - объяснил Сорен.
Истон посмотрел на Гриффина, который встретив его взгляд, подмигнул. Он хотел было поспорить со священником, что в ней ничего, даже отдаленно, не казалось обычным, но в этот момент, из-за боковой двери появилась Сатерлин и направилась к их столику. Зак редко настолько радовался встрече. Он осмотрел ее с головы до ног; она выглядела совершенно не пострадавшей от того загадочного дела, занимавшего ее, в течение, последнего часа.
Присев для Сорена в самом небрежном реверансе, Нора шагнула на платформу, игнорируя попытки Гриффина укусить ее за лодыжки. Сатерлин театрально плюхнулась Истону на колени, который, в свою очередь, обнял ее рукой за талию. Подобные собственнические замашки альфа-самца никогда не были ему свойственны, однако он не смог устоять, и не продемонстрировать священнику, что они с Норой не были его марионетками.