Последние два часа, пока Нора писала свой роман, Уесли сидел с ней за кухонным столом, занимаясь отработкой за пропущенные часы. Она не волновалась о его домашнем задании. Под копной светлых волос, у малого имелся поразительно острый ум, и все три семестра его учебы в университете, он неизменно попадал в список лучших студентов. В отличие от него, Норе это удалось лишь единожды. Сорен отдал ей этот приказ, только чтобы досадить ей. И только, чтобы досадить ему, Нора его выполнила. Однако, Уесли сам по себе был прилежным студентом, и чтобы учиться или делать домашнее задание, ему не требовалось выполнять ничьи приказы. Как-то раз, Нора сказала парню, что он бы никогда не смог стать писателем, как она. Для этой профессии он был недостаточно ленивым.
Уесли... Подняв глаза, Нора оглядела кухню. Он вышел порядка двадцати минут назад, чтобы проверить уровень сахара и сделать инсулиновую инъекцию - что обычно занимало меньше пройденного промежутка времени - а после, приступить к приготовлению ужина. Отправившись на его поиски, Нора нашла его в ванной комнате, согнувшегося над раковиной.
- Ты в порядке, Уес? - спросила она, стараясь сделать незаметными панические нотки в своем голосе.
Рассмеявшись, он замотал головой.
- Знаешь, я объезжал самых крупных, самых необузданных и самых опасных жеребцов на планете. Никогда бы не подумал, что один маленький укол в живот создаст такие проблемы.
Нора почувствовала облегчение от того, что ему не было плохо, и, выдохнув, вошла в ванную комнату. Уесли выпрямился, когда она взобралась на стойку, рядом с раковиной.
- Все еще не можешь это сделать?
- Неа. Думаю, у меня психологический блок.
- Я могу с этим помочь.
Уесли отрицательно замотал головой.
- Я должен сделать это сам, иначе никогда не справлюсь.
- Сделаешь сам. Ты будешь держать иглу. Я - психологический блок. Куда нужно колоть?
Парень показал на точку посередине живота на расстоянии десяти сантиметров ниже грудкой клетки.
- Доктор Синх сказал, что последовательность ввода инъекций должна походить на циферблат. Первый укол приходится на двенадцать часов. Следующий - на дюйм левее. Таким способом, я не стану повторно поражать одно и то же место.
Нора кивнула.
- Циферблат, говоришь?
Протянув руку, она задрала его футболку. За время нахождения в больнице, Уесли потерял в весе, поэтому сейчас его живот с четырьмя кубиками, превратился в твердый пресс с шестью. В его теле не осталось ничего, кроме мышц.
Она присвистнула, - Самые сексуальные часики, которые я когда-либо видела.
- Нора, - краснея, пробубнил Уесли, оттягивая свою футболку вниз, - перестань.
- Уесли, ты постоянно ходишь по дому с голым торсом. Думаю, это доказывает, что ты латентный садист.
Парень скорчил рожу и Нора рассмеялась.
- Я не садист. Я не похож на него.
- Ты многим похож на него.
Нора считала милым, как Уесли старался никогда не произносить имени Сорена.
- Вы оба слишком сильно за меня волнуетесь.
- Любой, хоть раз, увидевший тебя, будет волноваться о тебе, - сказал Уесли.
- И вы оба блондины. Разве что ты темный блондин, а он светлый.
- Ну, он же швед, или кто там еще.
- Датчанин. Его мать была датчанкой, а отец англичанином. С таким сочетанием, он самый не американский американец, которого я только встречала. Очередная общность - вы оба музыканты.
Малой посмотрел на нее с подозрением.
- Он тоже играет на гитаре?
- На фортепиано. Он мог бы быть концертирующим пианистом, но теперь просто играет для своего удовольствия.
- Он один из тех идеальных парней, да? - спросил Уесли, скрестив руки.
- У него всегда в порядке прическа, он никогда ничего не проливает, никогда не спотыкается.
Нора кивнула.
- Если это твое определение идеальности, то он в него вписывается. Я потеряла счет количеству языков, на которых он говорит. Когда ему нужно, он может быть весьма очаровательным и остроумным. Еще, он неприлично красив. Вдобавок, напыщен и тщеславен.
Уесли широко улыбнулся.
- Продолжай.
- И он никогда не катался на лошадях, не говоря уже о том, чтобы объезжать самых крупных, самых необузданных, и самых опасных жеребцов на планете. И..., - продолжила она, снова потянувшись к футболке Уесли, - в отличие от одного моего знакомого, он не дарит мне ежедневные улыбки и смех.
Парень поднял руки, и Нора стянула с него футболку. Чтобы оказаться в равных условиях, она расстегнула свою блузку, и та полетела на пол, к одежде Уесли. Казалось, он изо всех сил старался не пялиться на оставшуюся в джинсах и бюстгальтере Нору.
- Значит, колем сюда? - спросила она, коснувшись точки на его животе, расположенной несколькими дюймами выше пупка.
- Да. Это двенадцать часов.
- Попался.
Нора щелкнула по ней пальцами так, что Уесли поежился.
- Ау!
Парень рассмеялся. Нора снова щелкнула.
- Что ты делаешь?
- В СМ, если собираешься причинить кому-то боль, надо начать с небольшой боли, чтобы снизить восприимчивость кожи. Немного боли вначале предотвратит много боли в конце.
Нора продолжала щелкать, пока эта точка не стала ярко-красной.
- Это, должно быть, хуже иглы.
Она посмотрела на него, приподняв брови.
- Ладно, я понял, для чего ты это делала, - сказал Уесли и Нора, наконец-то, перестала его мучить. - И что теперь?
- Возьми это и повернись, - приказала она, протянув ему инсулиновый шприц.
- Облокотись на меня.
Малой повернулся к Норе спиной, и она обернула вокруг него свои руки. Юношеская кожа Уесли была гладкой и теплой, и когда ее грудь коснулась его спины, она почувствовала, как он вздрогнул. Ей пришлось напомнить себе, что она пыталась ему помочь, а не соблазнить.
- Хорошо, посмотри на мои руки.
Ее руки легли на его грудную клетку.
- Вдохни как можно глубже, словно надуваешь воздушный шар, отчего мои ладони разойдутся.
Уесли сделал глубокий - согласно инструктажу - вдох, и Нора почувствовала, как ее руки разъехались в стороны.
- Теперь медленно, в течение пяти секунд, выдыхай, после чего снова вдохни.
Уесли подчинился, вдохнув, и еще раз выдохнув.
- На этот раз, - сказала она, - вдохни так же глубоко, но выдохни резко, и одновременно, введи иглу. Я досчитаю до пяти, и ты ее вытащишь.
Парень снова вдохнул.
- Резкий выдох, - сказала Нора.
Уесли сделал, как было сказано, и по тому, как он слегка дернулся, она поняла, что он себя уколол. Она медленно досчитала до пяти, оставляя в промежутке небольшие поцелуи на его спине. На последней цифре, он вытащил иглу. Повернувшись, Уес просиял.
- А вот и мой мальчик, - сказала Нора, и он ее обнял.
- Было не так страшно, как я думал.
- Это хороший прием, - сказала Нора, когда Уес ее отпустил.
- Он подходит и для пирсинга. Говорю по собственному опыту.
Уесли никогда не видел, где находился ее этот пирсинг.
- Нет уж, спасибо. Татуировки с меня оказалось достаточно.
Глаза Норы округлились от шока.
- Что? У тебя есть тату?
Парень застонал.
- Да, у меня есть тату. Но она маленькая.
- Уесли, ты говоришь мне, что у тебя психологический блок на то, чтобы сделать себе инъекцию инсулина в живот, но у тебя есть татуировка?
- Мне не приходилось делать ее себе самому. И можешь поверить мне на слово, я не наблюдал за процессом.
Поджав губы, Нора оглядела малого с головы до ног.
- Ну, я видела тебя без рубашки, видела в боксерах, значит, она должна быть где-то здесь, - она указала на паховую область, и Уесли снова залился краской.
Угадала.
- Я так и знала. Покажи мне ее, ну покажи.
- Я не собираюсь тебе ничего показывать. Это глупо.
- А я покажу тебе свой пирсинг.
- Как насчет того, что я покажу тебе свою татуировку, а ты не станешь показывать мне свой пирсинг? Идет?
- Моя идея была лучше, ну да ладно. Показывай.
Шумно выдохнув через нос, Уесли принялся расстегивать свои джинсы. Нора захлопала в ладоши. Он закатил глаза, и спустил джинсы с боксерами так, чтобы продемонстрировать маленькую татуировку, сделанную на правом бедре. Наклонившись, Нора рассмотрела ее поближе.
- Это рожок, - произнесла она, удивившись необычности рисунка.
- Это рог, который используют на скачках в Дерби в Кентукки, что проводятся в Черчхилл-Даунс. Пару лет назад, один из скакунов, которого тренировал мой отец, показал очень хорошие результаты. В честь этого, на своем плече, он вытатуировал его кличку. Когда мне исполнилось восемнадцать, я набил рог, но сделал это на своем бедре, чтобы мама его не увидела.