А я, свет, еду искать работника, наймись ко мне.
Я согласен, батюшка!
Только с тем уговором, свет, чтобы матом не ругаться.
Я, батюшка, сроду не слыхал, как и ругаются-то!
Ну, садись со мной: мне такого и надо.
А поп ехал на кобыле: вот он поднял ей хвост и указывает кнутовищем на кобылью пизду.
А это, свет, что?
Пизда.
Ну, свет, мне эдаких похабников не надо, ступай, куда хочешь.
Парень видит, что дал маху, делать нечего, слез с телеги и стал раздумывать, как бы ухитриться да надуть попа. Вот он обогнал попа стороною, забежал вперед, шубу свою выворотил и опять идет навстречу.
Здравствуйте!
Здравствуй, свет! Куда Бог несет?
Да вот, батюшка, иду наниматься в работники.
А я, свет, ищу себе работника, иди ко мне жить, только с уговором: не ругаться матерно; кто из нас выругается матерно, с того сто рублей! Хочешь?
Хочу, конечно, я и сам терпеть не могу таких ругательств.
Ну, хорошо! Садись, свет, со мною.
Парень сел, и поехали вместе в деревню.
Вот поп отъехал маленько, поднял у кобылы хвост и показывает кнутовищем на пиздуэто, свет, что такое?
Это тюрьма, батюшка!
Ай, свет, я такого и искал себе работника.
Приехал поп домой, вошел с батраком в избу, задрал у попадьи подол, показывает на пизду пальцем:
А это что, свет?
Не знаю, батюшка! Я сроду не видал такой страсти!
Не робей, свет! Это тоже тюрьма.
Потом кликнул свою дочь, заворотил ей подол, показывает на пизду.
А это что?
Тюрьма, батюшка!
Нет, свет, это подтюрьмок.
Поужинали и легли спать: батрак влез на печь, собрал поповы носки, надел их на хуй обеими руками и закричал во все горло:
Хозяин, я вора поймал! Зажигай скорее огонь.
Поп вскочил, бегает по избе, словно бешеный.
Не пускай его, держи его! кричит батраку.
Небось, не вывернется!
Поп зажег огонь, полез на печь и видит: батрак держится руками за хуй, а на хую надеты носки.
Вот он, батюшка, видишь все носки твои заграбастал; надо наказать его, мошенника!
Что ты, с ума, что ли, спятил? спрашивает поп.
Нет, батюшка, я не люблю ворам потакать; вставай, мать, давай-ка его, мошенника, в тюрьму сажать. Попадья встала, а батрак ей:
Становись-ка скорее раком!
Делать нечего, встала попадья раком, батрак начал ее осаживать. Поп видит, дело плохо, и говорит:
Что ты, свет, делаешь? Ведь ты ебешь!
А, батюшка! Уговор-то был матерными словами не ругаться: заплати-ка сто рублей!
Пришлось попу раскошеливаться, а работник отъеб попадью, держит хуй в руках да свое кричит:
Этого тебе, каналья, мало, что в тюрьме сидел, еще в подтюрьмок посажу тебя!
Ну-ка, голубушка, говорит поповне, отворяй подтюрьмок!
Поставил и ее раком да начал осаживать по-своему.
Попадья накинулась на попа:
Что ты смотришь, батюшка! Ведь он дочь нашу ебет!
Молчи, говорит ей поп, за тебя заплатил сто рублей, не прикажешь ли заплатить и за нее столько же! Нет, пускай делает, что хочет, а я ничего говорить не стану!
Отработал батрак поповну как нельзя лучше. Тут поп и прогнал его из дому.
НЕТ
Жил-был барин, у него была молодая жена и собой хороша. Случилось этому барину куда-то уехать далеко; он и боится как бы жена его не стала с кем блядовать, и говорит:
Послушай, милая! Теперь я уезжаю надолго от тебя, так ты никаких господ не принимай, чтоб они тебя не смущали, а лучше вот что: кто бы тебе и чтобы тебе ни говорилотвечай все нет да нет!
Уехал муж, а барыня пошла гулять в сад. Ходит себе по саду, а мимо проезжал офицер. Увидел барыню красивую и стал ее спрашивать:
Скажите, пожалуйста, какая это деревня?
Она ему отвечает:
Нет!
Что бы это значило? думает офицер, о чем ее ни спросишь она все нет да нет! Только офицер не будь дурак:
Если, говорит, я слезу с лошади да привяжу ее к заборуничего за это не будет?
А барыня:
Нет!
А если зайду к вам в садвы не рассердитесь?
Нет!
Он вошел в сад.
А если я с вами стану гулятьвы не прогневаетесь?
Нет!
Он пошел рядом с нею.
А если возьму вас за ручкуне будет вам неприятно?
Нет!
Он взял ее за руку.
А если поведу вас в беседкуи это ничего?
Нет!
Он привел ее в беседку.
А если я вас положу и сам с вами лягувы не станете противиться?
Нет!
Офицер положил ее и говорит:
А если я вам да заворочу подол, вы, конечно, не будете сердиться?
Нет!
Он заворотил ей подол, поднял ноги покруче и спрашивает:
А если я вас да стану етьвам не будет неприятно?
Нет!
Тут он отработал ее, слез с нее, полежал, да опять спрашивает:
Вы теперь довольны?
Нет!
Ну, когда нет, надо еще еть. Отзудил еще раз и спрашивает:
А теперь довольны?
Нет!
Он плюнул и уехал, а барыня встала и пошла в дом.
Вот воротился домой барин и говорит жене:
Ну что, все ли у тебя благополучно?
Нет!
Да что же? Не поеб ли тебя кто?
Нет!
Что ни спросит, она все: нет да нет; барин и сам не рад, что научил ее.
ПОСЕВ ХУЕВ
Жили-были два мужика вспахали себе землю и поехали сеять рожь. Идет мимо старец, подходит к одному мужику и говорит:
Здравствуй, мужичок!
Здравствуй, старичок!
Что ты сеешь?
Рожь, дедушка.
Ну, помоги тебе Бог, зародись твоя рожь высока и зерном полна!
Подходит старец к другому мужику.
Здравствуй, мужичок.
Здравствуй, старичок!
Что ты сеешь?
На что тебе надо знать? Сею хуи!
Ну и зародись тебе хуи!
Старец ушел, а мужики посеяли рожь, забороновали и уехали домой. Как стала весна да пошли дождиу первого мужика взошла рожь и густая, и большая, а у другого мужика взошли все хуи красноголовые, да так-таки всю десятину и заняли: и ногой ступить негде, все хуи! Приехали мужики посмотреть, как их рожь взошла; у одного дух захватывает, не нарадуется, гладя на свою полосу, а у другого так сердце и замирает.
Что, думает, буду я теперь делать с эдакими чертями?
Дождались мужикивот и жатва пришла, выехали в поле: один начал рожь жать, а другой смотриту него на полосе поросли хуи аршина в полтора. Стоят себе красноголовые, словно мак цветет. Бот мужик поглазел, поглазел, покачал головой и поехал назад домой; а приехав, собрал ножи, наточил поострее, взял с собой ниток и бумаги и опять вернулся на свою полоску и начал хуи срезать.
Срежет пару, обвернет в бумагу, завяжет хорошенько ниткою и положит в телегу. Посрезал все и повез в город продавать.
Дай-ка, думает, повезу не продам ли какой дуре хоть одну парочку!
Везет по улице и кричит во все горло:
Не надо ли кому хуев, хуев, хуев! У меня славные продажные хуи, хуи, хуи!
Услыхала одна барыня, посылает горничную девушку:
Поди, поскорее спроси, что продает этот мужик?
Девка выбежала:
Послушай, мужичок! Что ты продаешь?
Хуи, сударыня!
Приходит она назад в горницу и стесняется барыне сказать.
Говори же, дура! сказала барыня, не стыдись! Ну, что он продает?
Да вот что, сударыня: он, подлец, хуи продает!
Эка дура! Беги скорей, догони да поторгуйся сколько он с меня за пару возьмет?
Девка вернула мужика и спрашивает:
Сколько парочка стоит?
Да без торгу сто рублей.
Как только сказала девка про то барыне, она сейчас же вынула сто рублей.
На, говорит, поди, да смотри, выбери какие получше, подлиннее да потолще.
Приносит девка мужику деньги и упрашивает:
Только, пожалуйста, мужичок, дай каких получше.
Они у меня все хорошие уродились!
Взяла горничная пару добрых хуев, приносит и подает барыне; та посмотрела и они ей очень понравились. Сует себе куда надо, а они не лезут.
Что же тебе мужик сказал, спрашивает она у девушки, как командовать ими, чтобы действовали?
Ничего не сказал, сударыня.
Эка ты дура! Поди сейчас спроси.
Побежала опять к мужику:
Послушай, мужичок, скажи, как твоим товаром командовать, чтобы действовали?