Вот опять начало музыкального круга: «Магадан» С ритмом песни сливается звук забиваемых свай. «Ма-гаданБумБумзапорошенный кра-айБумБум». Это сосед слева. Он работает на стройке и производит строительные работы по всем правилам, с использованием спец техники: дизельным молотом забивает сваи под сарай, бетономешалкой бетонирует лавку и детские качели, подъёмным краном возводит полутораэтажную баню, которая висит окном на нашем общем заборе. Собирается ли голый строитель себя показать или людей посмотреть, пока не известнобаня не введена в эксплуатацию. Кран над ней застыл в долгострое, как на настоящей стройкето ли водка кончилась, толи крановщик
Мааам! А что это за гриииб? кричит ребёнок следующих соседей из-за пятнадцати метров общего забора, за который только обещано отдать.
Поганка это, тихо отвечаю я со своего помоста. Что у вас ещё может расти, если на том месте, где росли белые грибы, вы вырубили весь лес и поставили туалет типа «вертикальный гроб», жизнеутверждающе прибив к нему скворечник. Хорошо бы научить этого скворца кричать целый день из круглой дырки: «Отдай за забор, сволочь!»
Все хочу это сделать, но не хочется портить отношения с людьми
Певица Ротару голосом старушки-робота чеканит слог: «вот-и-лето-про-шло-слов-но-и-не-бы-ва-ло». Ей вторит женский визг и нетрезвый бас. У бывшего военного и блондинки гости. Как всегда по выходным. Они любят не только Склероз FM, но и гостей. В два часа ночи гости ещё ржут, а в восемь утра уже матерятся. Давно мечтаю положить им записку: «Просьба соблюсти соосность с режимом окружающих вас отдыхающих». Да не хочется ссориться с гостями соседей
Ритм-группа забиваемых к центру Земли свай замолчалаобед, наверно. «Ягода малина нас к себе манила..» певица Легкоступова тяжёлой поступью идёт по ушам под звук двигаемого стола за общим забором с хорошими соседями. Тихие, интеллигентные люди. Руками таджиков тихо вырубили свой лес и разбили на его месте великолепную клумбуфлоксы, георгины, гладиолусы, розы всех сортов! Теперь, когда припекает солнышко, они двигают свой стол в тень наших ёлок, растущих у общего забора, потому как другой тени на их участке нет.
«Никита!» позвала любящая мать.
«Рррррр», поехал на косилке верный супруг.
«У Светки Соколовой день рожденья!», заботливо подсказали сзади направление движения мототехники.
На мгновенье всё стихло, стало так тихо, что слышно птичку. «Тихо-тихо-так-так-себе!» пошла на следующий кон бескорыстная певунья.
В синем небе завис серебряный беззвучный самолёт. А вдруг кто-то в самолёте сейчас смотрит вниз? Видит лес, крыши, прудик и меня? Я повернулась на 180 градусов, чтобы смотреть пилоту в глаза, и раскинулась звездой, чтобы завидовали, как хорошо я отдыхаю.
«Никита!» закричали теперь за левой рукой. «Рр-рр-рр» за головой, «БумБум» за правой ногой, и в районе талии: «Мааам! Он меня толкнул!» «А-а-а-а зеленоглазое такси», загундосили сзади, «БумБум» в животе, нагретом вселюбящим июльским солнцем.
«Сябилямааамитялялёооо!» зычно закричали между ног.
Это ещё что? Я привстала на локте. Грузовичок с загорелыми мужчинами громыхал металлом на дороге. А, собираем металлолом, догадалась я.
Где-то читала, что в среде французских аристократов было принято учить детей русскому языку, он-де настолько сложен, что формирует нестандартное мышление и отлично развивает мозги. Почему он отлынивает от этих обязанностей у себя на родине? Мысль заставила меня застыть в вопросительной позе под Библейской глубиной неба с восклицательным знаком самолёта.
Кто-то в самолёте смотрел вниз. Видел лес, цветные крыши, сверкающий прудик, добрую меня на дощатом помосте, и думал с любовью ко всему сущему: «Как же хорошо!..»
Полегчало
Моя подруга сделала аборт. Не настоящий, таблетками, но переживания были самые настоящие. Она мучилась. И вроде плюсы этого решения на той половине листка, где плюсы, перегнали команду минусов втрое, но подруга ревела, повторяя в телефон один и тот же вопрос каждые полчаса: «Я ведь правильно сделала? Ну, скажи-и-и» Мои такие же одинаковые подбадривающие ответы занимали оставшиеся полчаса. Таким образом, мы с ней были заняты целый день. Ей было очень больно, а я очень хотела помочь, поэтому предложила первое, что пришло бы в любую голову:
Давай сходим в церковь? За очищением. Я не знаю, что надо делать, но там, наверное, подскажут
Да! Да! Давай! всхлипнула подруга. Я сама уже об этом думала. Но только я ничего говорить не буду! Я не смогу
Хорошо. Я скажу, что это я, а ты послушаешь
Мы выбрали маленькую деревянную церквушку на отшибе, чтобы поменьше народу и зашли. Внутри действительно никого не было, кроме немолодой женщины в платке, спящей на кулаке за небольшим столом. Подруга, завернувшись в темный платок, прошла вперед, а я осторожно трясанула столик. Женщина подняла заспанное лицо с пористым носом и редкими волосками на подбородке.
Вы что-то хотели?
С кем тут можно посоветоваться?
Со мной, со мной, охотно ответила она. Что случилось?
Понимаете я как бы это сказать избавилась от беременности сделала
Аборт, аборт! с готовностью подсказала женщина.
Ну не совсем там таблетки ну в общем, да. Очень переживаю. Вот что надо делать? Подскажите, пожалуйста
Понимаю, понимаю! закивала женщина. Это тебе к святой Матроне надо!
А где она?
Воон иконка! она махнула рукой в растянутом рукаве.
Которая? Там много. Я не знаю
Да вон же! женщина неуклюже выбралась из-за столика. Пойдем, пойдем, покажу.
Она подвела меня к изображению печального затертого лика.
Вот она, Матронушка наша! дотронулась женщина до позолоченной рамы и вдруг разинула в улыбке страшный рот, в котором не хватало почти всех верхних зубов и который больше походил на лаз в пещеру ужасов.
И что надо делать? спросила я, заставляя себя не смотреть ей в рот.
А ничего не надо! Постой рядышком, скажи про себя: «Прости мою душу грешную» И все. Она простит, заступница наша!
А свечку не надо ставить?
Какую ж свечку-то? За здравиетак не родился, а за упокойтак не помер же! А можно и за упокой, лишнее не будет. Была ж душа то она с пониманием покачала головой.
Я видела, как дрогнули плечи подруги. У меня тоже потекли слезы.
Ой, да что ты, что ты! замахала рукой женщина. Грех конечно, да кто их считает, грехи-то наши! Я сама уж сколько раз! Да не от одного, от разных! Прости мою душу грешную! А к Матроне-то приду, прости, Матронушка, и сразу легче станет!
Она рассматривала меня круглыми глазами с нехорошим желтоватым светом. Ее радостно разинутый полупустой рот так и приковывал взгляд. Я невольно сделала шаг ближе. Изо рта донеслось зловонье. А ведь она должна сильно шепелявить с таким стоматологическим дефектом! Почему она не шепелявит?!? вдруг подумала я и отшатнулась.
А лучше все же к батюшке! пошла на меня женщина, снова сокращая расстояние. Очень хороший батюшка у нас! Отец Виталий. Молодой! Красивый! Высокий! Ох! В службу то подойдешь, шепнешь ему на ушко, он все, что надо сделает! она подошла совсем близко, и мне стало жутко.
Спасибо, я все поняла, спасибо все свои силы я потратила на несколько шагов назад.
А будете выходитьмолитвенничек возьмите, напутствовала вслед женщина, продолжая улыбаться. Очень хороший. Пятьсот рублей всего!
Пятьсот? А дешевле есть?
Есть, есть. За двести есть, за сто есть. Но за пятьсот он полней, там на всякий-всякий случай! Мало ли чего еще приключится. Человек слаб
Я схватила подругу за руку и мы быстро вышли из церкви. Подруга молчала.
Ты все слышала? спросила я.
Все.
Полегчало?
Не знаю.
Слушай, может, я съела на завтрак просроченный творожок, но мне показалось, что я сейчас поболтала с дьяволом. Он подрабатывает в церкви небритой беззубой женщиной!
Подруга рассмеялась. Смех перешел в истерику, истерика в рыдание, рыдание снова в смех
Теперь точно полегчало! всхлипнула она последний раз, и тихо, просветленно улыбнулась.