Так, все. Это выше моих сил. Велеть ему идти домойэто я могу. Вынести, когда к тебе насколько откровенно подкатывают,возможно. Прочитать спонтанную лекцию о познании себя, социальных нормах и вопросах гигиены и здоровья посреди БДСМ-клубаникогда и ни за что.
Просто, ну,тем временем страдальчески продолжал он,как будто нельзя быть домом, пока не дорастешь до сорока лет и метра восьмидесяти и не заведешь свою личную темницу с цепями по индивидуальному заказу. Но я, похоже, выше уже не стану, и до сороковника еще тыща лет, а сейчас-то мне что делать?
Понятия не имею.Сам я был с Робертом, и мы каким-то образом вместе во всем разобрались.
Мне просто хотелось узнать, как оно по ощущениям, понимаешь, да?
Что «оно»?
Да что угодно. Что-нибудь самое примитивное. Типа,он на удивление спокойно набрал в грудь воздуха,хочу узнать, каково это, когда передо мной кто-то встает на колени. И не пацан какой, а мужчина. Сильный, красивый, авторитетный мужчина, который так делает, потому что сам хочет и потому что я так хочу.
Я ошибался, когда думал, что через несколько лет он станет неотразимым. Он уже сейчас неотразим дай боже.
Он запустил обе ладони в волосы, превратившись в сплошной комок углов, нервов, пальцев, запястий и локтей.
Это пипец какой-то, я только об этом и думаю. Когда дрочу по ночам. Но фантазии уже забодали, хочется чего-то настоящего. Мне, блин, нужно. Нужно узнать, каково это на самом деле.
Сам не знаю, почему я так сделал.
Может, просто он в тот момент был красивтакой искренний, ранимый и смелый. Я поверить не мог в эту смелость, у меня от нее закружилась голова, как будто онкрай обрыва, а я стою и смотрю вниз.
А может, потому что здесь был Роберт. Роберт со своим новым любовником, а я такого никогда ни для кого, кроме него, не делал. С другими был, да, но никому не давал того же, что и Роберту.
И может, я наконец почувствовал, что готов забрать все отданное назад.
Так что я опустился. Посреди вечеринки в Ист-Лондоне, на глазах у бессчетного количества незнакомых мне людей, для мальчика девятнадцати лет, у которого даже не удосужился спросить имя, я призвал всю невеликую грацию, на которую когда-то был способен, и опустился перед ним на колени.
Сжал руки за спиной.
Некоторые домы, да даже многие из них, наверняка захотели бы, чтобы я склонил голову, но я до сих пор толком не знал, для кого именно это делаю, и мне хотелосьмне хотелосьсмотреть на него.
В комнате повисла тишина. До сих пор никто не видел меня на коленях. Я кричал и истекал кровью, но на колени никогда не вставал.
И в этой тишине у моего мальчишки перехватило дыхание. Этот сдавленный вздох для меня был словно его губы на моем члене. Его глаза широко распахнулись, затуманенные, как стекла в витражах в самый яркий солнечный день. Он пошатнулся и оперся ладонью о стену.
Ну, как?спросил я.
Он сглотнул:
Лучше не бывает. Просто не бывает. Можно тебя коснуться?
«Боже. Как все сложно. Не надо. Да».
Если спрашиваешь, то нет.
Он шагнул вперед, встав между моих коленей, и я был вынужден запрокинуть голову назад, чтобы смотреть ему в глаза. Мой рост сейчас ничего не значил. Здесь, у его ног.
Он провел пальцем по моей шее. Как догадался? В ответ я грубо и низко всхлипнул. И тогда он слегка сжал меня ошейником из своих пальцев, его ладонь оказалась такой теплой на коже шеи, что мне невероятных усилий стоило не податься вперед, навстречу безопасности и угрозе, исходящим от этого простого инстинктивного прикосновения.
«Что я наделал?»
Ну, как?спросил он.
«Лучше не бывает». Я сглотнул под его пальцами.
Как будто потакаю твоей блажи.
Он только усмехнулся и чуть усилил хваткуне настолько, чтобы мешать мне дышать, но достаточно, чтобы я ощутил каждый вздох. Словно дышу по его воле. В голове тысячью крыльев бился пульс.
Врешь.Его нога задела мой член.
Господи. Как у меня встало на него. На вот это все.
Ах ты ж.Он тихо и очаровательно простонал.З-зараза. Я с такого кончить могу.
У меня не нашлось на это ответа.
Только неожиданно для самого себя я произнес сиплым от его хватки голосом:
Пойдем ко мне, и там кончишь.
Глава 2. Тоби
Охереть, я выловил акулу. Ну, не выловил точнеене знаю, как назвать, когда мужик падает перед тобой на колени посреди клуба, а потом предлагает поехать к нему.
Все так, как я представлял, и совершенно не так.
Моя ладонь лежит у него на шее, нога прижимается к его члену.
Понятия не имею, с чего я так осмелел. Наверное, от того, как он смотрел на меня снизу вверх.
Мне от этого взгляда кажется, что я могу все.
Протягиваю руку, чтобы помочь ему поднятьсятипа вежливый, да?но он ее игнорирует иввух!встает сам, так грациозно, что думать могу только о том, как хочется лишить его этой легкости. Заставить отдать мне и ее тоже.
Я ни разу не грациозен, и никогда не буду. Мама твердит, что до этого надо дорасти, но она так говорит уже лет десять. Полный отстой, когда смотришь в зеркало и понимаешь, что уже никуда не вырастешь и ни до чего не дорастешь, и вообще, никакого роста уже не предвидится, и точка. Что это все. Теперь живи.
Ну, то есть, ничего страшного, конечно, вы не подумайте. Я не Квазимодо какой. Но в голове-то я себе представляюсь под метр восемьдесят, офигенно красивым и опасным и уж точно никаким не милашкой, на хрен.
Если б можно было выбрать, я бы хотел выглядеть как он. Странная мысль: как будто внутри тебя есть смешанная зона похоти-зависти, где желание отыметь кого-то перетекает в жажду стать им. И наоборот.
Даже не знаю, как его описать, моего мужика. Да и есть ли для этого слова? Я, во всяком случае, таких еще не слышал. Перебираю их у себя в голове, как будто примеряя на него, но ни одно не подходит. Он не привлекательный. Не симпатичный. И красивым тоже не назовешь, потому что, ну, не красивый он. Может, даже чуть-чуть страшный, если подумать, но почему-то когда я на него смотрю, у меня в животе словно шипучка пузырится, как если бросить таблетку парацетамола в пепси.
Он весь такой строгий и хищный, с тонкими чертами лица, и все-то у него слишком: нос слишком длинный, рот слишком широкий, а подбородокострый. В волосах уже начинает пробиваться седина, а в профиль он офигительно суров, сплошные углы и прямые линии, и наглухо запечатанные секреты.
И он держится как-то на расстоянии. Не вот чтобы холодный, не совсем, но смотришь на него, и возникает ощущение почти дикости. Вот когда в фильме о животных показывают тигра, и ты весь такой разом: «Господи, вот это величие» и «Господи, да он же меня со шнурками проглотит и не подавится». Такие вещи одним точным словом не опишешь, в отличие от роста (он выше меня) или физической силы (он сильнее меня). Есть в нем что-то. Скрытая мощь. Как будто обычный человекэто просто маска.
Я на него весь вечер смотрелто есть буквально не мог не пялиться.
Не мог не хотеть. Не представлять себе развратную порнушку со всякой ненормальной хренотенью, что я готов был с ним проделать.
И даже ни на секунду не мечтал, что он разрешит.
Уж точно не когда он первым делом начал читать мне лекцию.
Но. О-хе-реть.
У меня член умирает от счастья. Это как разом наступившие день рождения, Новый Год, Рождество, Пасха, Первомай и даже какой-нибудь День блинчиков. Не стоило надевать мои облипочные джинсы, потому что сейчас они превратились в удавочные джинсы.
Я ковыляю за ним, стараясь не обращать внимания, что на нас все смотрят. Хотя, на самом деле, тут и стараться особо не надо.
Потому что мне стало положить на всех в этом клубе, стоило ему войти, такому одновременно страстному и зажатому, сердитому и печальному. И идеальному, охрененно идеальному. Будто ему предначертано стоять на коленях и ждать, когда я начну делать больно.
У меня по жизни дефективный гейдар, я даже в группе Union J гея не вычислил. Но зато вместо него есть такой Для него и термина-то, наверное, не придумали, а сабдар звучит по-дурацки. Но иногда он просто трезвонит в голове, и часто на тех людей, про которых в жизни не подумаешь. А онивот. А мне обычно ссыкотно сделать даже первый шаг.
Он ждет меня на входе и вызывает такси. На счет клиента. И вам, наверное, станет понятно, насколько охрененно дико ограниченная у меня жизнь, потому что это самая, возможно, шикарная вещь, которую для меня делали. На последнем свидании нам пришлось звонить его отцу, чтоб тот нас забрал, потому что метро уже закрылось, мы очковали ехать ночным автобусом, а денег ни у кого не было.