Подальше от этого театра навсегда.
Буду работать среди соломы,
Да так, чтобы пот лился ручьем.
Я истекаю, истекаю, истекаю
Кровью перед богом.
Все слова вытекут из меня,
И я закончу петь.
А пятна от моей крови велят:
"Возвращайся домой".
(с) Sеvеn nаtiоn аrmу (Whitе striреs)
Послышался треск веток. И что-то с грохотом упало на землю. Молодец, девочка. Сняла одного.
Маад, снова ее голос в рации, Маад, Уже громко, истерически громко.
Живооой, Бабочка, живой.
Упал на живот, чтобы отдышаться, глядя на звезды. Еще один рывок вперед, отвлекая снайпера и надеясь, что мелкая попадет в него, как можно быстрее, а то так можно и разозлить старуху. Выстрелы раздавались почти беспрерывно. Я склонялся к земле и снова бежал к дороге, отвлекая огонь на себя и надеясь, что парни ползут в сторону деревьев, а не ждут моего приказа.
Когда все стихло, я все еще стоял в полный рост а потом рассмеялся.
Бабочка.
В рации тишина, и по телу поползла ледяная паутина ужаса. Схватил рацию и сжал в пальцах до боли в суставах.
Найса. Ответь, мать твою? Живая?
Живая. Лолу зацепили Наши открыли огонь. Слышишь? У нас получилось.
Я слышал. Я отчетливо слышал вакханалию у базы и смеялся. Вот так, суки, вы все же облажались. И в этот момент почувствовал, как пуля впилась мне в бок, упал на колени, прижимая руку к ране. Я не понял, откуда стреляли, оглядывался по сторонам но ведь там наши? Или кто-то из Фраевских солдат выжил?
Мад не молчи.
Все хорошо, маленькая. Все хорошо.
Лжешь. Я больше тебя не вижу. Где ты?
Отдыхаю. Скоро пойду дальше.
Лжешь. Тебя ранили, да?
Слегка зацепили.
Куда?
В бок. Чуть мяса выдрало. Не серьезно.
Я заберу тебя оттуда.
Не высовывайся из лагеря. Не выходи, слышишь? Там месилово. Не смей. Это приказ.
Плевать я хотела на твои приказы, Мадан Райс. Ты мне не командир.
Лег опять на спину, зажимая рану рукой.
А кто я тебе?
Мой.
Твой кто, девочка?
Мой и все. Какая разница кто. Просто мой.
Приказ не нарушать. Поняла? На месте оставайся. Меня Ияс заберет.
Она слегка задыхалась, и я понял, что ползет обратно по трубе, голос доносится в какой-то глухой тишине. Опустил руку с рацией и нащупал пистолет за поясом. Меня подстрелил кто-то из наших. Этот же "кто-то" передал карту Фраю. Набрал на рации комбинацию цифр, связываясь с Иясом.
Что у вас?
Они отступают, Мад. У нас раненые и четверо убитых дозорных. Отстреляемся и выйдем за вами. Ваши потери?
Пока не знаю. Рик ранен. Меня слегка задело. Берегите патроны. Они и так уйдут. Не добивайте.
Понял тебя. Держитесь. Мы скоро.
Закрыл глаза, зажимая бок и чувствуя, как кровь сочится сквозь пальцы. А потом резко распахнул глаза, почувствовав, что кто-то стоит надо мной, направив на меня пушку. Ухмыльнулся, узнав одного из игроков-перебежчиков, которого спасли от казни несколько недель назад.
Что ж с первого раза промазал, м? Или снайпера своего испугался?
Так я сейчас не промажу. Ты брата моего убил, сука.
Мои соболезнования, я поморщился и достал из-за пазухи флягу, не дергайся, дай спирту хлебнуть перед смертью. Помянуть братца твоего, хотя я в упор не знаю, кто это был.
Хлебай. Все равно пристрелю.
Сделал большой глоток алкоголя и выдохнул, когда горло перехватило огнем.
Так кем был твой брат?
Тебе какая разница, мразь? Будь ты проклят и молисьты сейчас сдохнешь.
Т-ц-ц. Я не верю в Бога, и я и так проклят.
Вдалеке раздался рокот приближающегося мотоцикла, и в ту же секунду парень взмахнул руками и завалился на спину, мне на лицо брызнула его кровь, и я вытер ее тыльной стороной ладони и сделал еще один глоток спирта.
Упокой, Господи, его душу без молитвы.
Приподнялся, опираясь на локоть, вглядываясь в силуэт на мотоцикле. Узнал, и внутри что-то дернулось. Упрямая ведьма. Таки приехала. Шлем сняла, и волосы веером взметнулись. Бежит ко мне и уже через секунду губами горячими лицо обжигает, стоя на коленях.
Расстреляю за то, что приказа ослушалась, а сам отвечаю на ее поцелуи и волосы глажу ладонью окровавленной. дура мелкая
А как же только после тебя? улыбается и трется щекой о мою щеку, и я млею, бл**ь плыву на хрен на волнах бешеного кайфа от этой улыбки. Сколько лет она мне не улыбалась?
Поэтому не сегодня, улыбаюсь в ответ, а она на ладони мои окровавленные смотрит и лихорадочно футболку задирает, открывая рану.
И правда, слегка.
Ну я же сказал, пока смачивает вату спиртом, глажу ее волосы, пропуская сквозь пальцы, и, когда обжигает дикой болью, продолжаю гладить. Я подыхать от боли буду, но, если она рядом, ни одна анестезия не нужна.
Тылжец.
Заставил посмотреть себе в глаза и сильнее прижал ее пальцы с ватой к своему боку.
Я никогда не лгал тебе, Бабочка.
Лгал
ГЛАВА 3. МАРАНА
Я чувствовала, как обнимает меня сзади горячими ладонями и дышит в затылок прикусывает кожу под рев мотоцикла, и пальцы мне ребра сжимают все сильнее и сильнее. Под майку забираются, накрывая грудь и заставляя судорожно всхлипнуть.
На дорогу смотри, Бабочка-а-а.
Вцепилась в руль и смотрю вперед, кусая губы, пока он, едва касаясь, дразнит соски и проводит языком по шее, обжигая горячим дыханием.
Обожаю, когда они вот так сжимаются и твердеют. Я голодный, Найса. Я такой голодный.
Его откровенность всегда повергала в шок. Он редко говорил двусмысленно. Называл вещи своими именами, заставляя дрожать от возбуждения. Так было всегда. Мадан не играл в игры. Он требовал и брал, и лишь тогда начинал дразнить долго и мучительно, озвучивая каждое прикосновение, рассказывая, что сделает дальше, и вызывая у меня едкий румянец на щеках и пульсацию между ног.
Ты ранен, пытаясь сбросить его руку.
Плевать. Когда смерть так близко, любить хочется втройне. Я валялся там и думал не о том, что могу сдохнуть, а о том, что не до любил тебя. Все эти годы я мог по пальцам пересчитать, сколько раз тебя брал Мало. Ничтожно мало. Трахать тебя хочу. Нежно и долго трахать, Наааай. Ты так пахнешь твою мать, я так голодал по твоему запаху. Я знаю, ты уже влажная для меня.
О нет, не просто влажная, мои колени стиснули мотоцикл, и я прижимаюсь к его груди спиной, чувствуя, как все тело покрывается мурашками от этих мучительно медленных ласк и от его слов. Едва касается ребер, скользит по бокам и снова возвращается к соскам, пока не сжал грудь сильно, заставляя всхлипнуть.
Я хочу тебя сейчас хочу. Сворачивай к деревьям, Бабочка.
Нет, прибавила газу, и мотор яростно взревел под нами.
Нет? все так же кончиками пальцев по животу, заставляя его судорожно сжиматься. Потянул подол застиранного мешковатого платья вверх. Скользя между ног и сжимая плоть через материю трусиков, Каждую ночь я представлял, как ты извиваешься подо мной и стонешь мое имя. Люди умирали вокруг, воняло мертвецами, кровью, гарью и смертью, а я думал о тебе, двигает пальцем по материи, то надавливая, то едва касаясь, и я, тяжело дыша закатываю глаза, теряя управление, и тут же открываю, чтобы смотреть вперед. Чокнутый мы же разобьемся.
Его голос обволакивал, просачивался в каждую пору на теле. Он голодал? Он не представляет, в каком аду жила я сама. И сейчас я в аду, и огненные языки лижут мой позвоночник от копчика к самому затылку. А он дразнит намеренно медленно, намеренно с этим потрясающе-пошлым шепотом мне на ухо, от которого сладко тянет низ живота. Его голос. Он умел им доводить до безумия, до той тонкой, как волосок, грани, когда я могла взорваться лишь от его хриплого приказа сделать это. Проникает в меня пальцем на всю длину, и по моему телу проходит судорога. Мотоцикл виляет на дороге, прыгая по щебенке.
Какая горячая. Огненная. Бл*****ь, Найса, останавливайся. Иначе мы на хрен разобьемся, когда ты будешь кончать.
Боишься, застонать от резкого толчка и от ощущения, как он сильно сжал сосок, посылая по моему телу разряды в пятьсот вольт электричества, одновременно впиваясь зубами мне в затылок, разбиться?
Ну что ты, еще один толчок, и я шиплю сквозь зубы, сжимая его пальцы мышцами изнутри, я просто тоже хочу кончить, выскальзывает наружу, размазывая влагу по моему клитору, и снова резко внутрь, до того, как мы сдохнем, чертова эгоистка.