Я люблю вас, только и прошептал он.
Леннар молчал.
Не дожидаясь, пока Леннар оттолкнет его, он наклонился и принялся целовать его.
Вначале губы Леннара оставались неподвижными, но уже через несколько мгновений они поддались, впуская язык Кадана. Леннар легко позволил исследовать себя изнутри. Непонятное ощущение, что Кадан никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет причинить ему вреда, соединило их в одно целое.
Руки Леннара сами собой обхватили талию Кадана и прижали его к своему телуно лишь на несколько секунд. Леннар тут же опомнился и, с трудом преодолевая ту силу, что неумолимо тянула его к юноше, отстранил Кадана от себя.
Нет, твердо сказал он, если правда то, что вы сказаливы будете уважать мои обеты.
Кадан застонал.
Льеф выдохнул он и замер, сам не зная, почему это имя сорвалось с его губ. Но теперь, когда он произнес его вслух, Кадан был уверен, что оно подходит Леннару как никакое другое подходить не могло.
Леннар не заметил оговорки. Он взял Кадана за плечи и усадил, а затем сел и сам.
Послушайте меня сказал он, если вы хотите стать моим оруженосцем, то не должны больше нарушать моих приказов. Я не смогу повторять их каждый вечер, пока вы не заучите их наизусть. Если вы еще раз ослушаетесьмне придется вас наказать.
Кадан судорожно кивнул. Глаза его расширились в предвкушении, и Леннару оставалось лишь вздохнуть.
Что вы приказываете сейчас? тихо спросил Кадан.
Прекратить Леннар неопределенно очертил рукой круг, не зная, как назвать то, о чем думал Кадан день и ночь, всякий раз когда вам придет в голову меня поцеловатьпроизносите "Отче наш" пятьдесят раз, наконец определился он. А если не поможетто еще двадцать пять.
Кадан кивнул и опустил взгляд, но Леннар все равно не обнаружил должного смирения в блеске его зрачков.
Леннар принялся снова устраиваться спать, но Кадан поднял взгляд и так внимательно смотрел на него, что Леннар не удержался и спросил:
Что еще?
Сэр Леннар А завтра утром, когда вы будете вставать Вы позволите мне застегнуть ваш доспех?
Леннар представил, как маленькие пальчики шарят по его телу и норовят забраться между ног.
Нет, выдохнул он. Я не собираюсь его снимать.
А я мог бы и в этом вам помочь, Кадан наклонился, и рука его скользнула по плечу Леннара прежде, чем тот успел оттолкнуть ее.
Леннар наградил его свирепым взглядом, и Кадан замолк.
Леннар снова пристроил голову на скамью и поймал задумчивый взгляд Кадана на своих сапогах.
А можно спросил тот.
Нет, отрезал Леннар. Еще одно словои по прибытии в порт я поставлю вас на горох.
Кадан обиженно надул щеки.
Могу я по крайней мере лечь возле вас? спросил он после долгой паузы, когда Леннар уже начал засыпать, и тут же пояснил:Очень холодно. Вы могли бы меня согреть, а я вас.
Леннар колебался. Ветер в самом деле пронизывал насквозь.
Хорошо, сдался он.
Кадан тут же приник к нему всем телом, распластался по боку Леннара и бедру и, покопошившись, устроил голову ему на плечо, так что горячее дыхание касалось выемки между ключиц.
Леннар замер, начиная догадываться, что этой ночью уже не уснетно Кадан, как назло, опустил веки и мгновенно погрузился в сон, так что Леннар не решился разбудить его и прогнать.
Сам он так и лежал, глядя в звездное небо, до самого утра.
ГЛАВА 8
А ты был оруженосцем? спросил Кадан, наблюдая, как приближается к ним черная махина замка Гернштейн.
Вот уже шесть дней, как они высадились на берег и ехали по размытым дождями проселочным дорогам, иногда сворачивая в лес и выезжая по просекам на очередной заброшенный тракт.
Нет, ответил Леннар, и от равнодушной простоты его тона у Кадана засосало под ложечкой.
Если бы Леннар был не братом Креста и Храма, а его собственным братом, он давно бы уже заехал ему по голове.
Закончив обучение в небогатом французском командорстве Куломьер, я был признан достойным обета и получил возможность вступить на стезю
рыцаря, отмеченного судьбой. Я участвовал в делах ордена в различных начинанияхдалеко не всегда связанных с ношением меча. Впрочем, к тому времени я уже носил перевязь и привык ходить в разъезды с герцогом Бретонским.
Витиеватые формулировки, которыми Леннар обычно выражал простейшие мысли, то ли рассчитывая их пояснить, то ли сознательно отделяя себя от остальных, начинали Кадана раздражать.
"Моя слава и доблестьлишь слава Ордена", говорил рыцарь, стоило Кадану спросить его, был ли он в Святой Земле и делал ли по приказу Храма что-нибудь еще.
Если такая манера была вполне уместна и даже выгодно выделяла его среди других при дворе, то после того как они провели вместе две недели пути, засыпали в объятьях друг друга и вместе справляли нужду за борт корабля, Кадану казалось, что он вправе рассчитывать на более теплые слова.
Леннар однако оставался холоден, как скала, и хотя Кадан все так же испытывал непреодолимую тягу к нему, он уже начинал задумываться: есть ли вообще у рыцаря душа, или, как и говорят католики, ее забрал Бафомет.
Зато Леннар не переставал повторять для него устав: может, в самом деле хотел, чтобы Кадан заучил его наизусть, а может, старался таким образом отпугнуть.
Никто из членов Ордена, говорил он, не может приобрести в собственность чтобы то ни было, даже оружие, по предложенной ценехоть бы и за несколько солей.
Стало быть, задумчиво тянул Кадан, никто не воспрещает членам Ордена принимать дары
Мысль была хороша, но Леннар не слушал его.
Никто так же не имеет права требовать признания своих заслуг.
Кадан вздохнул. Вот уж что не волновало его сейчас.
С момента твоего вступления в орден тебе следует соблюдать благоразумие. Послушникам рекомендуется читать правила до тех пор, пока они не усвоят, как им следует себя вести, добавил Леннар, будто заметив, что Кадан заскучал.
О каком благоразумии может идти речь, не сдержался тот и пришпорил коняно Леннар, само собой, и не думал его догонять. Так что, проехав пару десятков шагов, Кадан был вынужден замедлить ход.
Что еще я должен знать? устало спросил Кадан, снова пристраиваясь боком к его коню.
Устав предоставляет магистру почти неограниченную власть над оруженосцем.
И хотя Кадан вначале хотел поинтересоваться, что насчет власти рыцаря над оруженосцем, он поразмыслил немного и вместо этого спросил:
Но что будет теперь? Когда магистр Если его осудят?
Леннар поджал губы.
Я говорил тебе, что сейчас не лучшее время принимать обет.
Но я же не об этом, Леннар. Что будет с тобой?
Ленар умолк и далеко не сразу произнес:
Мои обеты уже принесены, и я не тот человек, чтобы от них отступать. Что останется от меня, если я нарушу обет?
Ты считаешь, что кроме обета в тебе нету ничего?
Думаю, нет, Леннар качнул головой. Я младший сын не слишком знатного рода. У меня нет ни денег, ни земель.
Не богатство делает человека собой.
А что?
Кадан замешкался. Спустя несколько недель он все еще не знал Леннара достаточно хорошо, чтобы судить о нем.
У тебя есть твой меч только и смог произнести он.
Вот именно, подтвердил Ленар, меч. На груди у меня крест, и он делает меня слугой Бога. Меч мой разит во имя Его. Но убери крест, и ты увидишь перед собой лишь человека, который не умеет ничего, кроме как орудовать мечом. Единственное занятие, которое я смогу найти для себяубивать за деньги или за хлеб.
Ты можешь пойти на службу к одному из королей растерянно произнес Кадан, но Леннар отрезал:
Нет. Ни один из королей не стоит того, чтобы ради него совершить грех.
Кадан опустил взгляд.
Это от того, что Филипп предал вас, ты считаешь так?
Отчасти. Но дело не только в нем.
Но Ты мог бы уплыть далеко-далеко. На запад или на восток. На западе ты мог бы служить моему отцу
Леннар сделал вид, что не заметил последних слов.
Святая земля потеряна, сказал он, восток закрыт для нас. Очень трудно отвоевать утраченное, особенно, когда преследуют тех, чья святая обязанность вернуть Гроб Господень.