Когда папа оделся, и открыл входную, железную дверь я сделала шаг вперед, но меня остановила отцовская властная рука.
Ты останешься и это, Валерия, не обсуждается, тоном не терпящим возражений заявил отец.
Все. Ушел и запер двери. Я подергала за ручку и повернулась к маме. Посмотрела, как щенок перед прогулкой.
Ну, а что ты хотела? Ты девочка, а район явно мужской. Отцу больше заняться нечем, как отгонять от тебя всяких преступных комаров.
Я заплакала от страха перед неизвестностью. И стала корить себя. За глупую ревность и обиду.
Лерусик, прижала меня к себе мама. Отец сейчас позвонит своим кабанам и они все разрулят. Чтобы там твой Корзун не натворил. Тебе хоть нравится эта фамилия?
Конечно, пошмыгала я носом.
Мы с мамой расстелили диван, не зная, что ожидать от этой ночи и уселись перед окном ждать.
Машина отца, тяжеловесный джип, подъехал к подъезду часа, через два. Два часа откровенного ужаса, гуляющего в мыслях. . Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Я уже накрутила себя, как только можно. Придумала всякого. Чем дальше в лес, тем страшнее. Бандиты, наркотики, черные риэлторы, террористы. Когда все выяснилось, я просто стояла с открытым ртом, не зная, что сказать.
Меня просто шандарахнули по голове, рассказывал Рома, уплетая мамин сырный суп, и заедая французскими гренками. Представляешь. Голый и без футбола, и интернета. Я реально думал, сдохну от скуки. Ты много себе напридумывала?
Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть.
И этот придурок думал, что я женюсь на его дочери. Шевцов укатил в какой-то мухосранск, а мне разбираться с этой еба. он мельком взглянул на отца. Ненормальной семейкой. Где это видано, что если переспишь, надо жениться.
Он резко умолк и серьезно посмотрел на меня.
Именно поэтому мы сначала женимся, а потом в постельку.
Язык за зубами держи, ты о моей дочери говоришь, ударил по столу отец, так что тарелки подпрыгнули.
А может перенести? взволнованно смотрела я на синяки Ромы на руках и лице.
Даже не надейся, прожевав, сказал он, мотая головой. Завтра в это время мы будем.
Так, поднялся отец. Вот завтра и поговорите. А сейчас тебе пора. А то ты весь суп сожрешь.
Вот это аргумент, рассмеялась мама и я усмехнулась. Отец, как и Рома уже наворачивали третью тарелку. И это ночью.
Может Роме остаться? стараясь казаться невинной, предложила я. Там уже и постелено.
Я не против, широко улыбнулся Рома и повернулся к маме. Нина Михайловна. Ничего вкуснее не ел. Спасибо большое. Ну, все, посмотрел он на меня так, что в дрожь бросило. По кроваткам?
Ты останешься здесь, только в том случае, если я сам лягу с тобой.
Я скрыла смешок за чашкой чая, наблюдая за ошалелым взглядом Ромы. Но то наверняка рассчитывал ночью перебраться ко мне в спальню, а тут его так жестоко обломали.
Впрочем, он пугался недолго. Уже в следующий миг проникновенно посмотрел на папу, да так что тот отпрянул, и спросил, поиграв бровями:
Хотите опробовать в деле будущего зятя? Я не против.
Пошел вон! вскочил отец, а за ним я и мама.
Дима!
Он же шутит!
В нем есть, хоть что-то серьезное? проревел отец. Пока я от него только хохму и слышу! Как ты собралась с нм жить? В цирке? С клоунами?
Я люблю вашу дочь. Вот здесь я шутить не намерен, резко сменил тон Рома, превратившись в раз из попугая в орла. И этот орел заводил неимоверно, особенно когда властно произнес:
Лера, проводи меня.
Если отец и хотел возразить, то смолчал. Взгляд мамы оказался красноречивее слов.
Рома надел куртку, но не застегнул, а я лишь влезла в шлепки. Они прекрасно сочетались с моим халатиком в цветочек.
Мы вышли в коридор и закрыли за собой двери. Здесь всегда было опрятно и тепло. Рай для загулявших бомжей, которым путь сюда заказан. Больно строгий у нас консьерж.
Рома дернул меня на себя, и мы спустились по лестнице на один пролет. Затем он взглянул на вверх, но нашей двери уже не было видно.
Наши глаза встретились, и я поняла, что обычным прощанием советского стандарта не отделаюсь.
Я хотела знать подробности его недельного заточения, я хотела его прижать к себе и успокоить свои расшалившиеся нервы, а он хотел меня. О чем, очень ясно сказала твердыня в его штанах, прижавшая меня к стене. Да сколько можно?
Он усмехнулся.
Опять стена. Для нас с тобой постель окажется настоящей экзотикой.
Мгм, только и успела произнести я, когда его губы впились мне в рот, а его руки тисками сжали мое тело. Я лишь нашла мускулистую грудь, скрытую футболкой и пролезла под нее.
Рома не рвал на мне одежду и даже не снимал, но я чувствовала себя голой под его касаниями, его ласками. Такими требовательными и жадными. Он выпивал мою скромность, не оставляя мне ни капли. Он заставил меня изнемогать от желания коснуться его, почувствовать его член в себе.
В какой-то момент я сама стала насаживаться на пальцы Ромы, которыми он снова и снова меня ласкал, то подводя к краю, то специально оттягивая момент разрядки. Скотина.
Рома, пожалуйста. Я больше не могу.
Хочешь кончить? опалял он мне губы горячим дыханием.
А, Господи, конечно. Давай, ты же хочешь. Возьми меня.
Место потери девственности стало решающе неважным.
Извини детка, матч завтра, сегодня только предварительные игры, тихо заговорил Рома и поднял взгляд, а затем и мои руки, которые буквально впивались в его спину.
Сверху кашпо, возьмись за него.
Что? , соображать что-то с его пальцами во влагалище было крайне сложно, но я неосознанно последовала его инструкциям и схватилась пальцами за прохладный металл тонких прутьев.
В следующее мгновение его пальцы покинули узкое убежище, что вызвало мой разочарованный стон и его смешок.
Черт детка. Как я скучал по тебе. Эти придурки, даже телефон мне не отдавали. Сильно волновалась?
Все, о чем я сейчас волновалась это о пустоте внизу живота.
Рома. только и выговорила я, а через пару минут, оказалась легко поднята в воздух, а между ног надежно поселились губы и язык Ромы. Причем одна рука, тут же зажала мне рот, ибо я застонала уже в голос.
Как он это проделывал, я не знала, меня слишком захватили ощущения. Этот «поцелуй» между ног, казался самым лучшим, что я испытывала в своей жизни.
О Рома, Да, вот так. Чуть сильнее.
Он усилил давление языка и у меня перед глазами все поплыло. Даже приди сюда отец, я бы приказала Роме не останавливаться. Не прекращать этого бесконечного щелканья языком по клитору, ускоряющегося, невыносимого. Тело стало дрожать, и я наконец поняла, что оргазм близок. Еще. Еще. Еще немного. О, да!
Экстаз накрыл меня волной всепоглощающего наслаждения. Восторг сравним был разве что, с полетом с парашюта. А я знала, что это такое. Меня трясло, внизу живота разразилась настоящая буря, и влага потекла по ноге.
Мне хотелось ответить Роме тем же. Поэтому когда он прижал меня к себе, я нашла рукой пряжку его ремня и расстегнула. Он не воспротивился.
Я не умею этого делать, тяжело дыша, сказала я, доставая, член из боксеров. Он был гладким, бархатным, а еще я знала, что чистым. Рома успел принять у нас душ.
Но я очень хочу, уточнила я, страшно смущаясь и наконец, решилась посмотреть ему в глаза. Они были осоловелыми, в них пылала похоть.
Просто открой рот, я сделаю все сам, хрипло напутствовал он, проведя пальцами по моим пересохшим губам и тут же поцеловал. Мягко, нежно, неторопливо. Уж не знаю, чем занялся отец, раз так долго не проверяет, что я здесь делаю.
А я ведь делала. Лизнула крупную головку. Сжала основание члена. Взяла в рот. Он еле поместился. Но Рому это не волновало.
Шире Лера. Открой рот.
И я подчинялась, и текла от этого ощущения власти над собой. Его руки держали мне голову, пока он откровенно трахал меня в рот. Не глубоко, но резко, иногда пробираясь до самых гланд, а иногда лишь проникая на половину.
У, детка, я сейчас. Сейчас.
Мои руки были уже на его заднице, а его член глубоко во мне. Внизу живота стремительно нарастало новое возбуждения, а член в шелковистой глубине рта стал увеличиваться. И без того горячий, он вдруг превратился в обжигающий, как и вязкая жидкость, попавшая мне прямо в горло.