Они просидели более двух часов. Наконец, к ним вышел мужчина в халате и стал методично все объяснять.
Травмы серьезные, сейчас идет операция, поэтому наберитесь терпения.
Серьезные? не удержавшись, перебила его Оля.
Да. Внутреннее кровотечение, разрывы органов, сейчас этим занимаемся. Но это только часть проблемы.
Доктор рассказал, что у Вадима поврежден позвоночник, пока ничего сказать не может по этому поводу. А также раздроблен тазобедренный сустав, перелом бедра и ребер.
Хорошо, не понимая, что конкретно происходит, Оля спросила. А можно с ним поговорить, увидеть?
Нет. Он в искусственной коме, идет операция. Подождите, вам потом расскажут.
Оля села, ей казалось, что этого не может быть, потому что не может быть. Нет, это происходит не с ней, и вообще она спит и видит этот ужасный сон. Вот сейчас проснется, вздохнет и обнимет его.
Крановщика отправили домой, тот нехотя ушел. Зазвонил телефон, но Оля не стала отвечать, а отключив его, спрятала как можно дальше. Мысли зациклились. Она хотела подумать о чем-то хорошем, что сейчас придет доктор и скажет, что все хорошо, но ее женская интуиция говорила другое. Все плохо, слишком плохо.
Лишь спустя несколько часов к ним вышел уже другой доктор, наверное, это был хирург. Он стал перечислять травмы, сыпать научными терминами, которых ни она, ни Веселов не понимали.
Можно к нему?
Доктор тяжело вздохнул и, кивнув, разрешил только ей пойти с ним. Поднявшись на этаж выше, они зашли в реанимацию. Множество приборов, проводов, трубок. Что-то мигало, где-то что-то тикало и тихо гудело.
Прошу вас, он сейчас
Доктор еще говорил, а Оля уже шла к большой койке, где лежал не то человек, не то что-то непонятное, словно существо из другого мира.
Пока искусственное дыхание, он не может говорить, да и не услышит. Он в коме. Так ему лучше.
Оля видела фильмы про катастрофы, где героя увозят в больницу, а после его сшивают по частям. Но то ли видеть на экране, а то ли чувствовать запах и этот буквально звенящий звук смерти.
3. Страх прячется внутри
Оля хотела остаться, но ей не разрешили, сказали, не сейчас, да и бесполезно сидеть, завтра планировалась еще операция. Когда на горизонте стало светать, она вернулась домой. Комнаты опустела и стали чужими. Оля прошлась по их маленькой квартире, ее им купил папа Вадима, он продал дачу и машину и взял приличный кредит. Они уже думали о детях, в маленькой комнатке сделают детскую, вместе смотрели обои и даже подбирали кроватку. Пальцы дрожали, а в горле все время стоял холодный ком.
Мамочка, наконец придя в себя, Оля решилась позвонить. Она, как могла, все объяснила, а после, без сил опустив руки, заплакала.
Мама приехала через час, выслушала дочь, прижала ее как в детстве и, дав выплакаться, уложила отдохнуть.
Я не могу, мне надо ехать.
И чем ты ему сейчас поможешь?
Мам, я должна быть там, ему больно, плохо.
Мы поедем, но пока отдохни. Уже звонила Галине Анатольевне? Оля отрицательно покачала головой. Ложись, вздремни немного, а я позвоню.
Оля легла на диван, укрылась пледом, что принесла ей мама, и почти сразу провалилась в тягучий липкий сон. Через пару часов она проснулась, голова гудела, шея ужасно затекла. В соседней комнате слышались голоса.
Здравствуйте, Галина Анатольевна, мама Вадима указала на кресло.
Присаживайся. Мы позвонили, сейчас они снова оперируют, к пяти разрешили приехать, а пока надо просто успокоиться.
Оля смотрела на маму Вадима. Кажется, она была самой здравомыслящей в этой ситуации. Подогрела чаю, усадила всех за стол.
Что произошло, того не изменить, поэтому, Олечка, будем ждать. Я съезжу в церковь
Я с вами, Оля просто не хотела оставаться дома одна.
Хорошо, допивай чай и поедем.
Молитьсязначить льстит самому себе, полагая, будто словами можно изменить прошлое. Оля не верила в молитвы и все же поставила свечку. Она опять вспомнила, как они гуляли по парку под дождем, а после на последние деньги, что наскребли в карманах, съели одну пиццу на двоих. Ей его не хватало, хотелось взять его руку и приложить к своим губам. И вот теперь он там, лежит, и над ним колдуют хирурги.
Они все вместе приехали в больницу, но пропустили только Галину Анатольевну и Олю. Ничего не изменилось, все те же трубки и множество приборов, которые пугали не меньше, чем вид искореженного тела ее мужа. Мама Вадима сразу засыпала врачей вопросами, она в свое время училась в мед академии, а после поменяла профессию, поэтому понимала, что происходит.
Привет, милый, стараясь не заплакать, сказала она.
Он вас не слышит, сказала медсестра и что-то подкрутила на приборе.
Я знаю, в коме, Оля знала, что сейчас ему лучше быть там и не чувствовать били. Я тебя люблю, она пододвинула стул и, присев, осторожно прикоснулась к его обнаженному плечу.
Однажды в детстве Оля видела, как разделывали корову в деревне, это было ужасное и в то же время столь интригующее зрелище. Она никогда не задумывалась, что там внутри тела, снаружи понятно, но там Она смотрела, как складывали в тазик кишки, потом вырезали печень, сердце, легкие. И вот теперь, смотря на своего Вадима, она вспомнила те моменты из жизни.
«Что такое человек?», как-то спросила она у Лешки, старшего брата своей подруги. Он давно уже закончил школу, считался самым умным и знающим. «Вертикальная лужа», был его ответ. Да, сгусток нервов и множество органов, на которые страшно смотреть, но именно это и есть человек, именно его мы любим.
Я люблю тебя, люблю, тихо, чтобы никто не услышал ее, повторяла Оля.
Она просидела почти час, потом ее попросили покинуть палату.
Ну что? как только они спустились, спросила Олина мама.
Есть хорошие новости, тут же заявила Галина Анатольевна.
Какие? удивилась Оля. Ей казалось, что все плохо.
Он жив. Да, Олечка, это хорошая новость, жив. С такими травмами он бы
Да как вы можете, он же ваш
Доча
Мама, он Понимаешь Он там
Он живой, опять сказала Галина Анатольевна. Он мой сын, мне больно, но он живой.
И что теперь?
Сегодня была еще одна операция, какое-то время он будет на искусственном дыхании. Врачи подождут несколько дней и отправят в областную хирургию
Зачем?
У него спина разбита, а пока они постараются склеить ему таз и бедро.
Оля не хотела слушать. Она боялась остаться одна, боялась, что если он выживет, ее Вадим будет калекой и может уже никогда не подняться с кровати.
Страх прячется внутри, снаружи лишь эмоция. Оля вернулась домой. Теперь она понимала, что произошло, и, как говорила Галина Анатольевна, все в руках бога. Оля безмолвно молилась, стало немного легче, вспомнила, как он целовал ее, а она смеялась, когда Вадим ее пощекотал. Она опять улыбнулась, но стоило вспомнить, что одна дома, как на глазах навернулись слезы.
4. Ты держись
Мам, что делать? спрашивала совета Оля.
Ничего, пока ничего. Надо ждать, и если воля бога
МамаОля не любила, когда проблемы сваливались на бога, в которого она не верила.
А что ты предлагаешь? Метаться по квартире? Прошлого не исправить. Искать виноватых, крановщика или того, кто высунул балки из проема? Бесполезно. Он в больнице. Наберись терпения и молись.
Не могу, не могу, твердила Оля, понимая, что это ничего не изменит.
Жизнь на этом не остановилась, опять работа. Оля поднялась утром, на душе было тяжело и совершенно не было сил.
Но ведь со мной все нормально, я не пострадала, я здорова, заявила себе, рассматривая свое явно помятое лицо. Ладно, соберись, мне пора.
Идти в больницу сейчас бесполезно, утром опять консилиум врачей. Там, наверное, будет Галина Анатольевна, она все узнает, а пока надо бежать к ее детям. Она второй год работала в школе. Как только пришла, ей сразу дали первоклашек. Такие маленькие, забавные. Они еще вчера ходили в садик, и вот теперь началась иная жизнь, в которой они ничего не понимали.
Прошу, дайте отпуск без содержания, после второго урока сказала Оля директору школы.
Ее пальцы все утро дрожали, она не могла улыбаться детям.