Никуша, мягко прогундосила Алина.
Таким тоном начинались все их «взрослые разговоры».
Знаешь, Алина, перебила Доминика раздраженно. А ведь это я могла бы быть на четыре года старшей, сделала упор на небольшую разницу. Ну, представь, носились бы все с тобой, как с пятилеткой, когда тебе семнадцать, поймав момент, когда Алина поморщилась, добила вопросом: Нравится?
Старшая Кузнецова, вернув на лицо осознание безоблачного благодушия ко всему миру, развела руками.
Так получилось, что младшая у нас ты, детка. И поверь мне, в семнадцать я мечтала о старшей сестре, которая бы, при случае, поделилась со мной советом и опытом, видя, что Ника норовит перебить ее, повысила голос. Сейчас тебе кажется, что семнадцать и двадцать один небольшая разница. Я тебя понимаю, тоже так думала. В семнадцать! Разница есть! Он тебя растопчет! Не прилагая даже особых усилий, никаких действий, понимаешь Доминика упрямо мотнула головой, скрывая, что от необычно резкого тона сестры, от несвойственного ей подбора слов ее затрясло. Мать твою, как ты не понимаешь? Ты глаза его видела? Целой и невредимой ты от него не уйдешь! Он обставит тебя в два счета!
Повисшую после этой тирады тишину колыхнул тяжелый вздох Русланы. Она попыталась отлепить старшую сестру от младшей. Но та вцепилась в предплечья Ники с такой силой, что с первой попытки это не получилось.
Хватит, Аля.
Зрительный контакт между младшей и старшей длился столь длительное время, что глаза у обеих заслезились. Но никто из них не собирался сдаваться.
Мне все равно, какие козни он против меня строит. Сама с ним разберусь, твердо заявила Ника. А если вы, не дай Бог, притащитесь следом за мной в парк, я брошу учебу и навсегда уеду жить в деревню к бабушке.
Ника роняя слезу, взмолилась Алина. Ну, ты в своем уме? голос снова стал мягким, на одном дыхании. Что же ты за глупышка-мартышка Никуля, а Никуш, не ходи к нему.
Только младшая кремень.
Разговаривай нормально, пожалуйста. Мне давно не пять.
Аля, простонала Руся, стыдясь разыгравшейся драмы, хоть в подобных ситуациях сама являлась лишь хладнокровным надзирателем, способным в особо острые моменты призвать обеих сестер к благоразумию и примирению. Отцепив, наконец, старшую от младшей, закатывая глаза и качая головой, тихо шепнула: Ты делаешь только хуже.
Ладно. Ладно, повторила Алина несколько раз, в попытках вернуть себе обладание. Не дуйся на меня, Никуш. Я просто громко вздохнула. Я так за тебя переживаю, сдерживая эмоции, прижала к груди ладони.
Не стоит, буркнула младшая.
Пока Алина мысленно клялась никогда в жизни не заводить собственных детей, ибо на фиг сдались эти сумасшедшие переживания, Доминика подняла глаза к ее бледному лицу. Заговорила сдержанно, но непоколебимо. С четкими паузами, будто это способно помочь сестре смириться.
Аля, я пойду. Прими это. Не назло тебе. Просто так правильно. Я наговорила лишнего, должна ответить. От этого сейчас зависит моя репутация.
Какая репутация, императрица? Руслана всеми силами пыталась разрядить обстановку.
Вот только настрой Доминики не изменился. Сухой тон тоже.
Я не желаю, чтобы общество, в котором мне предстоит существовать как минимум четыре года, считало меня трусихой и балаболкой.
Градский выпускается в следующем году, напомнила сраженная принятым решением Аля, голос ее звучал соответственно убито.
Это не значит, что он унесет мой «секрет» с собой в могилу.
Ника!
Хватит меня уговаривать. Зря только ссоримся
Алина заметно раскисла. Но быстро взяла себя в руки.
Ник, мы команда. Мы втроем круче, чем однояйцовые близнецы, помнишь? Но ты всегда будешь нашей младшенькой, сколько бы тебе ни было лет. Маленькой сестренкой, которой я заплетала косички и водила за руку в школу. Ты говоришь, четыре года фигня. Может быть В какой-то мере ты права. И все же существует связь, где эта разница по-другому работает. Я сейчас скажу, возможно, непозволительную вещь. С Русей все по-другому. Ее я тоже люблю. Но ты Ты для меня, как ребенок. Не мамин, не папин, заплакала все-таки. Я тебе кашу варила. Я тебе сопли вытирала Про месячные тоже я рассказывала, притом, что мама у нас гинеколог. В пятом и шестом классах я из-за тебя в летний лагерь не ездила. Ты болела постоянно, мама говорила, лучше нам побыть в деревне у бабушки, и я соглашалась. Я же за тебя что угодно А ты говоришь, четыре года фигня. Не фигня, Ник. Не фигня.
Пока Алина говорила, у Ники мурашки по телу носились. Пусть некоторые вещи ей и не суждено понять в силу того, что она все-таки последняя, и младших сестер у нее не имеется. Чувства, которые к ней испытывала Алина, не передашь словами. Нет. Это невозможно. Но под влиянием момента эмоции захлестнули Доминику, она и попыталась выразить их своим способом.
А помните, в детстве я часто ныла из-за того, что у вас обеих рыжие волосы, как у мамы, а я белобрысая? Что мы сделали, чтобы решить проблему?
Ответом на этот вопрос прозвучал взрыв смеха.
Сколько бы они ни вспоминали и обсуждали этот случай, всегда хохотали.
Боже, выдохнула Алина между приступами смеха. Я думала, если недолго держать тебя в воде с краской, получится естественно и незаметно. Будто ты подросла и сама собой порыжела.
Ага. Гениально!
Как вспомню папино лицо!
«Красная! Она просто бл*дь, я не знаю, красная!» цитировала Руся звонок отца матери.
Он, вроде как, понимал, что это всего лишь краска, а все равно испугался, словно мы тебя, четырехлетнюю, в яде искупали. Алина плакала уже от смеха. Ты была такой смешной! Сначала красная. Потом, наконец, рыжая. А после желтая!
Мне было тебя жаль. Честно. На улице старалась тебя прикрыть.
Да, Русь, хорошо, что ты тогда была щекастиком.
И пузатиком!
Глава 4
«План А: отговорить Града» не сработал, «план Б: отговорить Нику» провалился, «план В: отправиться на встречу с Градом втроем» заморожен в связи с непримиримыми обстоятельствами.
В конечном итоге, пятнадцатого сентября молодые люди встретились в городском парке. Позже Ника этот день в календаре обвела сначала красным, а после черным маркером. У нее не было четвертой пары, поэтому сразу после третьей она отправилась вместе с остальными ребятами из группы в общежитие. Переоделась в домашние шорты и футболку, чтобы Градский не подумал, будто она хоть немного для него наряжалась. Разогрев вчерашний плов и оставив на столе грязную тарелку, сделала вид, что поела. На самом деле не смогла, смыла все в унитаз.
Как увидела, что Град уже ждет ее недалеко от входа в парк, сердце в пятки убежало. Настолько вдруг страшно стало, не ожидала подобного.
А еще, помимо страха, внутри возникло очень странное волнение. Чего-то такого нервного, прям до трясучки, Доминика прежде никогда не испытывала. Ни перед экзаменами. Ни когда взяла без разрешения мамины серьги и одну из них потеряла. Ни когда на семейном выезде за пятьсот километров от дома уронила в пруд с моста ключи от папиной машины. Ни
Да о чем она вообще?! Все испытания и неприятные инциденты на фоне ситуации с Градом казались полнейшей ерундой!
По ниточке. Перед Богом.
Жизнь или смерть.
Пыталась себя успокоить, мол, ничего критического не происходит. Но ощущения, инстинкты, предчувствие этого от себя не утаишь. Не спрячешь.
Случалось, человек просто чувствовал впереди прыжок в невесомую туманную бездну, после которого мир перевернется вверх тормашками. Случилось это и с Доминикой.
Ее захлестнуло.
Дыхание перехватило. Руки задрожали. В груди образовался какой-то немыслимый каламбур из эмоций.
«Мамочки»
«Божечки»
«Господи, помоги»
Градский поднялся. Небрежно выбросил в урну выкуренную практически до фильтра сигарету и, повернув бейсболку козырьком назад, уставился на нее в упор.
У Ники внутри все нервные окончания затрещали, а он все смотрел, и смотрел, изучая ее без всякого выражения. Пришлось самой взгляд отвести, ибо стало невыносимо выдерживать этот контакт.
Что ты хотел, Сережа? проговорила на выдохе максимально ровно, имитируя инфантильную героиню затрапезного мелодраматического сериала, который смотрела летом с бабушкой.