- Отпусти! - закричала, во все горло и занесла было руку для удара, но парень ловко ее перехватил, до боли заломив мне пальцы.
- Не дергайся, птичка! Не то, больнее будет! - оскалился парень и в его темно-синих глазах, мелькнула уже знакомая мне хищная тьма.
- Пусти девку, Светозар! - услышала слева требовательный голос Ярогона. - Не про твою честь она. На княжеский отбор прибыла.
От сей новости Светозар аж расцвел:
- Отлично! Фаворитка у князя уже есть. Победит Софья, то всем известно. Значит после отбора, я возьму тебя себе. Птичка. - Княжич резко дернул меня на себя, и я еле сдержалась, чтобы не плюнуть в его самодовольное, холеное лицо. Резко отвернула голову, и поцелуй княжича пришелся в шею.
Мужчина коснулся кожи не только губами и языком, но еще и весьма ощутимо прикусил ее и удерживал меня так довольно долго. Видимо, чтобы оставить хорошо заметный след. Волчью брачную метку. Слышала от егерей, что волк, укусом в шею, всегда метит свою пару, чтоб другие волки и не подумали претендовать на нее.
От этих волчьих повадок стало жутко и мерзко. Резко дернулась и зубы княжича, невольно сжались сильнее, прокусывая кожу до крови.
- Ненавижу собак! - выплюнула, глядя княжичу в лицо, он тут же, до боли ухватил меня пальцами за подбородок.
- Я волк, птичка, - прошипел мне в лицо угрожающе.
- Волки, благородны и прекрасны, а вы с братцем, жуткие чудовища внешне. Но хуже того - вы изнутри насквозь гнилые!
- Это потому, что нам ласки не хватало, крошка.
Левая рука княжича оказалась на моем бедре и сжала его.
- Пустите девушку княжич, с сегодняшнего утра она тоже фаворитка князя, - сообщил Ярогон.
- Но он уже спит с Софьей.
Значит, князь возьмет себе две жены. Имеет право, - спокойно пояснил распорядитель князя, - передайте мне девушку!это уже тоном, не приемлющим возражений.
Ярогон подошёл к лошади и протянул руки готовясь меня принять. Я не стала ждать, пока княжич поможет, и сама неуклюже буквально свалилась с лошади в сильные руки воина.
- Брат метку на ней не поставил! Я поставил! Она моя! теперь она принадлежит моему зверю!
Княжич с диким криком пришпорил коня и помчался к главному княжескому терему.
- Помогите мне, умоляю! - прошептала, прижимаясь к Ярогону, как к единственной, спасительной соломинке, с трудом сдерживая слезы отчаянья. - я не хочу принадлежать никому из волков. Я человек!
- Я бы и рад, милая, да боюсь, что нет способа тебе помочь. - сочувственно вздохнул Ярогон, бережно ставя меня на землю. - Княжья воля - наша доля. Так у нас говорят.
- Ты можешь помочь, если женишься на мне! - выпалила в отчаянье, хватая воина за руку.
- Боюсь, что я не доживу даже до брачной ночи, - горько усмехнулся мужчина. - И ты все равно достанешься кому-то из волков.
Я всхлипнула в отчаянье. Ну не может же быть все так безнадежно!
- Мой тебе совет: стой за Богумира. Не пожалеешь!
- Быть второй, не про меня! - заявила, гордо вскинув голову.
Ярогон лишь головой покачал:
- У Богумира ты всю жизнь будешь лишь второй, У Светозара же, через месяц станешь двадцать пятой с левого края.
Глава 9
Дальше до бани добрались без приключений. Луша выгнала всех девок, готовящих воду, и мы остались вдвоем. Я успела уловить на себе откровенно неприязненные взгляды девушек и весьма озадачилась тем, за что уже успела их удостоится.
- Раздевайся! Чего встала?! - прикрикнула Луша, плотно затворив дверь жарко натопленной бани.
- Что теперь будет? - спросила, морщась от боли. Укус с каждым мгновением жег все сильнее. - Они там не подерутся?
- Если и подерутся, то Светозару давно поделом. Самый младший из семи сыновей, а борзости на пятерых князей с избытком хватит! - пренебрежительно фыркнула женщина. - Не думай о них! Сами разберутся! Слушай и запоминай; ты - моя племянница из Положья. Отец твой, Тихон, ювелир. Ни братьев, ни сестёр, не имеешь. Отец помер с неделю как, ты ко мне под крылышко и подалась, чтоб сиротой не оставаться.
- А че ж отец, дочь свою единственную, замуж не выдал пред смертью?
- Не ждал, он что помрет. Сердечко подвело. Тебе дар здравницы, от матери твоей передался, от Агафьи, что пять лет назад от черной смерти почила.
- Что такое черная смерть?
- Мы незнаем откуда она берется. Да только подкрадывается она к людям не заметно и поедает органы изнутри, словно червь какой. И не чем ее не вытравишь и не остановишь, а человек с нее чернеет постепенно. Умирая в жутких муках. Ни старых, ни малых не жалеет, все равно ей кого забирать.
- Заразная?
- Была б заразная, здесь бы давно уже пустыня была! - проворчала женщина недовольно, словно сетуя на мою глупость.
Далее она назвала мне имена рода со стороны мнимых отца и матери, до девятого колена.
- Это спросят, это выучить должна. Спросят прям сегодня. Древо родословное составят, как княгиней станешь.
- Да как же это я выучу-то, за час, столько имен не знакомых? - спросила с отчаяньем в голосе. На память я никогда не жаловалась, но для заучивания времени ведь практически и не было.
- Повторяй их за мной, четко и громко. Когда спросят, в памяти все и всплывет.
- Точно?
Луша лишь улыбнулась:
- Бог и меня дарами не обидел. Иначе, на кой бы я князю сдалась в своем то возрасте.
Женщина выглядела довольно молодо, так, что я еле удержала на языке вопрос о ее возрасте.
- Смотри мне прямо в глаза и повторяй, - потребовала Луша, взяв меня за руки.
Выполнила, как велено, удивившись мощному потоку силы, исходящему от женщины. Она, похоже, ничуть мне в силе и не уступала, а скорее всего и во много раз превосходила меня, учитывая ее почтенный, надо полагать возраст. Странно, конечно, почему при всем при этом, она не была приставлена к юной княжне, ведь вполне была способна ей помочь.
- Силищи в тебе девка столько, что я и не знаю, как сама ты от нее не горишь! - покачала головой женщина. - Вижу, что благая она. Да только в благое и у нас не особо охотно верят, милая. Терпи, правоту свою зная! Терпи и не смей злобиться, как бы не выводили!
- Терпеть мы уж привычные! - кивнула с тяжким вздохом.
Неужели же во всем пространстве подвластном богам, нет ни одного мира, где людей, наделенных восприимчивостью к потокам энергии, уважали бы и почитали, а не боялись и призирали?
- Соперницей тебе будет лишь Софья, фаворитка князя. - продолжала Луша. - Он уже давно делит с ней и стол, и ложе, так, что все знают, что отбор, это лишь формальное соблюдения древнего обычая, в данном случае. Софья уверена в себе и тебе рада, понятное дело, не будет. Но воле князя она покорится, конечно, примет тебя. Но зуб даю - извести попытается. Не смотри, что при князе глазками аки лань кроткая хлопает, всех в тереме давно уже к ногтю прижала по-хозяйски. Мыши без ее ведома, крошки в норку здесь не носят. Соперниц она не потерпит.
- Я в княжны не напрашивалась! - я невольно поёжилась под изучающим взглядом женщины. Она даже груди мне приподняла, очевидно, ища некие изъяны на коже под ними. И я даже пожалела сейчас, что боги наделили меня слишком ладным и чистым телом. Была б одна грудь больше другой, или нога другой короче, а лучше б бородавка, здоровенная на носу. Меня б может, и выбраковали бы с невест, и оставили знахаркой при княжне, как мне того и хочется. Но увы.
- Волку будет все равно, даже если ты вся в бородавках будешь, поверь. Так что лучше уж с князем. Он то точно, куда лучше с девками обращаться умеет, - заметила Луша словно прочтя мои мысли.
- Вы знаете, что они оборотни? - поразилась я.
- Конечно. Как не знать, - спокойно отвечала Луша.
- Но князь говорил, что простой люд не знает правды о них, и даже их жены не знают.
- Верно, простой люд не знает и не надо ему знать, учти это на будущее. А мы не простой. Мы приближенный. Я всех княжичей и княжон принимала и руками своими вынянчивала! Мне ли не знать!
Вот оно что! Значит, эта женщина наверняка является еще и хранительницей всех семейных тайн княжеского рода!
Собравшись с духом, задала один очень волнующий меня вопрос:
- Отчего овдовел Богумир? Что случилось с княгиней?
Луша, уже проворно мывшая мне ноги, бросила на меня строгий взгляд, но ответить не успела, потому что плотная дверь бани с громким скрипом отварилась и через порог перешагнул сам Богумир.
- Выйди! - не приказал, а яростно прорычал Луше.
А я, вздрогнув всем телом от неожиданности и испуга, схватила бадью с холодной водой, стоявшей возле меня на лавке, и выплеснула ее на князя.
Тот шарахнулся было в сторону, но увернуться не успел, так и застыл столбом, мокрый от макушки и до пяток. А в глазах удивление с яростью вперемешку, дьявольским огнем горят.
- Поделом тебе, охальник! Брысь от селя! - кивнула Луша довольно.
- Выйди, нянюшка! Всё одно, моя она уже!
Князь посмотрел на свою верную нянюшку таким свирепым взором, что все ее достоинство и величие, что читались в каждом ее движение до того, в один миг, словно ветром сдуло.
Женщина вся сжалась, даже зрительно как-то уменьшилась. Бросила на меня сочувственный взгляд, поклонилась, как и полагается князю и вышла из жарко натопленной бани, оставив меня нагую, наедине с взбешенным князем.
- Не подходи! Ошпарю! - закричала, схватив с лавки большую кружку с кипятком.
- Раны и ожоги заживают на мне очень быстро, а вот злым я останусь надолго! Лучше не рискуй! Вреда не причиню! князь говорил спокойно как с ребенком. Но ясно же, что это лишь уловка.
- Ты на меня голую смотришь, а я может, на тебя ошпаренного посмотреть хочу! - не сдавалась я.
- Поставь. Кипяток. На лавку. - Отчеканил князь. - Иначе, уже через минуту твоя задница, по самые твои уши, окажется в нем же! Не изволь сомневаться!
Глава 10
Просто не счесть сколько раз, я говорил Светозару уходить в пещеры заранее. Еще засветло. Ну, так у него же вечно все успеется! Хотя прекрасно знает паршивец, что его зверь один из самых нетерпеливых и необузданных! Просто чудо, что на его пути оказался именно я. А в нем все же сохранились остатки разума, и он не убил меня. Сдерживался изо всех сил. А вот его поверенному повезло куда меньше. Не выжил, несмотря на все старания Ярогона.
Мой зверь тоже уже готовился к выходу, от того все мои чувства и ощущения обострились, и я сразу заметил неслыханные колебания силы в пространстве и иномирный свет. Никогда раньше ничего подобного не видел и не ощущал. Первой мыслью было, что может, я, позабыл, а сегодня день почитания кого-то из наших богов? Вот только на память я прежде не жаловался.
Поток силы из портала был мощнейший! От него сама земля содрогалась и стонала, и даже зверь мой испуганно затих.
А потом ко мне подошла она.
Я сразу уловил мощные потоки силы, исходящие от чужачки, еще до того, как она успела ко мне прикоснуться, я мог с уверенностью сказать, что ни одна наша шаманка с ней по силе не сравнится. Разве что наша нянюшка, но про нее тоже говорят, что не с наших земель она.
А уж как к ранам моим чужестранка прикоснулась, так меня и затрясло от ее мощи, но самое главное, что вдруг утих мой зверь, совсем утих. Но тогда, я не особо обратил внимание на это. Нужно было срочно уходить пока Светозар не объявился опять, или кто-нибудь еще из братьев и племянников.
Девушка была ладна и прекрасна. Отблески ее темных волос в лунном свете, зачаровывали. А от притягательного блеска в ясных глазах и вовсе невозможно было оторваться. Иномирянка оказалась очень сильной и телом, она, хоть и не без труда, но довольно быстро дотащила меня до глаза великого дракона. А когда там, в пещере отпустила мою руку. Мой зверь снова стал рваться наружу с удвоенной силой. Когда девушка опять взяла меня за руку, снова затих. Тут мне и стала очевидна эта связь.
Что за сила у нее такая чудодейственная, чужачка и сама не знала, мне просто жаль тебя и все, - говорит.
В свете факелов пещеры, я смог рассмотреть ее куда лучше, чем в блеске луны. Девушка оказалась необычайно красива.
Почти у всех наших девушек волосы либо огненные, как пламя, либо золотистые, как мед или пшеница, а глаза у них в разные оттенки, синего, голубого и лазурного. У чужачки же волосы, темного, почти черного оттенка и глаза к ним подходящие, насыщенного цвета лесного ореха. Их темнота обволакивала, брала в плен, как вечерняя тьма, медленно переходящая в ночь.
Пришелица просто заворожила меня своей необычной красотой, и я понял, что не хочу с ней расставаться. Даже если бы у нее не было дара сдерживать моего зверя, я бы уже не отпустил ее от себя.
Ее хотел и мой зверь, я это чувствовал по сильнейшему возбуждению, что накрывало меня против воли. А это значит, что девушка теперь в опасности, в большой опасности.
Но это ничего. Очень кстати, завтра начинается отбор девушек, на кандидатуру моей жены. Номинальный. Моей фавориткой уже давно была Софья, и все об этом знали. Теперь она разделит это почетную участь с Милославой. Чужачке ведь все равно пойти в этом мире некуда. А я предлагаю ей такую долю, лучше которой она здесь точно не найдет.
Я чувствовал себя все хуже. Раны хоть и затянулись, но не зажили. А моему зверю очень не нравилось, что я практически умираю, а его сдерживают. Не дают исцелить меня. Ведь если я умру, умрет и он.
Мила очень не хотела отпускать мою руку. Боялась. Боялся и я. Подозревая, что на сей раз, зверь будет рваться из цепей, как никогда прежде, стремясь достать до нее. Но и попросить ее уйти в ночной, полный опасностей лес, я тоже не мог.
Когда Мила все-таки отпустила мою руку, боль от перехода затопила мой разум и растворила сознание. Лишь малюсенькая частичка моего человеческого я, теплилась теперь на самых дальних рубежах сознания свирепого чудовища.
Чудовище рвалось изо всех сил, оно очень хотело получить столь близкую к нему добычу, волкодлак чувствовал мощь иномирянки и очень хотел воплотить ее в своих щенках. Она должна принадлежать ему и все тут. Выбора у Милы уже не было.
Она сидела в углу напротив, вжав голову в колени и трясясь как маленький листик на ветру. Такая маленькая, хрупкая.
- Ты не подойдешь к ней! Не посмеешь! - кричал я неистово рвущемуся с петель зверю! - Она нужна тебе! Ее нужно беречь! Уймись! Ты ее пугаешь!
Но зверь не слушал. Он уже почти выдернул огромные звенья цепи, что были впаяны в скалу еще пламенем самого великого дракона. А страх окончательно завладел Милой, и она бросилась из пещеры со всех ног. Мой зверь забился в приступе ярости и, рванув натянутые до придела цепи, поспешил за ней.