Незнакомец неожиданно посмотрел на Эли осуждающим взглядом.
При этих словах Эльнара немного развеселилась. Пытаясь скрыть улыбку, спросила:
А с чего ты вдруг взял, что я богатая?
Да вишь, платье на тебе какое красивое, жемчугом обшитое, да и камзол очень хорош, мех так и переливается! Будь ты бедная, была бы по-другому одета.
А яне богатая. Платье мне досталось по наследству, а камзол подарили, просто ответила девушка.
Так значит, ты мне сестра? вдруг радостно воскликнул толстяк, дружески ударив Эли по ладони.
Поискал бы ты, земляк, родню в другом месте, а лично у меня нет никаких родственников, да и никогда и не было! возмутилась Эльнара простотой обращения.
Я назвал тебя сестрой потому, что ты, как и ябедная, пояснил незнакомец, но оказывается, у нас с тобой ещё больше общего, чем я мог подумать, ведь у меня тоже никого нет. Мать давно померла, а отца своего я и вовсе никогда не видывал.
Как зовут тебя? тихо спросила Эли.
Султан! с готовностью отозвался толстяк.
Звучное имя, заметила девушка.
А тебя как зватьвеличать? полюбопытствовал новый знакомый.
Эльнара.
Тоже совсем неплохое имя, одобрил Султан, после чего поинтересовался: Ну, а где ты живёшь, Эльнара?
Пока что нигде, грустно ответила девушка. Вот уже три дня я пытаюсь к кому-нибудь наняться, но всё безуспешно. В одном доме хозяйка сегодня днём уж было собралась взять меня к себе прачкой, да тут увидела на моей шее ожерелье. Видно, приглянулось оно ей очень, раз уж попросила продать. А когда я отказалась, она мне отказала в свою очередь в месте.
Так и надо было продать! тут же заметил Султан. Заработала б немного деньжат и купила бы себе другое, всего-то делов!
Нельзя мне его продавать! Это единственное, что осталось у меня в память о моей покойной маме, на глаза Эли невольно навернулись слёзы.
Постойпостой, ты не плачь! растерялся Султан. Не можешь продать, так и не продавай, кто ж неволит? Голова на плечах, руки-ноги целы, что ещё-то нужно человеку для счастья, верно?
Пропустив последние слова мимо ушей, Эли выпрямила осанку:
О чём ты говоришь, Султан? Кто меня, дочь Пехлибея из Архота, может в чём-то неволить? Ясама себе хозяйка, так всегда было и будет! Впрочем, мне уже пора идти. Прощай, Султан! Быть может, когда-нибудь мы ещё встретимся?
Постой, Эльнара! Куда это тебе пора идти? воскликнул удивлённый толстяк. Ты же сама говорила, что у тебя нет дома!
Я нашла себе временный кров на главном базаре города. Там есть скамейки, покрытые мягкой соломой, с достоинством ответила Эли. Однако мне действительно пора идти. Вечером ворота запираются, и я могу остаться на улице под открытым небом.
Но, Эльнара, такой молодой и красивой девушке, как ты, ночью опасно оставаться одной не только на улице, но и на базаре. Если хочешь, я могу предложить тебе свой скромный кров.
У тебя есть дом? удивилась Эли.
Ну, не то что бы такой уж большой домнемного смутился Султан: Но там по-своему уютно и хорошо!
Лачуга Султана находилась позади одной из перистанских мечетей. Это была старая хибара, состоявшая из маленькой комнаты и крохотной кухоньки, прилепившаяся одним своим боком к кованому забору мечети, по другую сторону которого располагался ряд сараев богоугодного заведения. В комнате стоял кособокий шкаф со скрипучими дверцами, потемневший от времени, широкий и низкий деревянный сундук, одновременно служивший столом, потрескавшаяся глинобитная лежанка, накрытая куцым матрацем и тонким одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков, да покрытая толстым слоем копоти масляная лампа, настолько древняя, что казалось, будто она попала сюда из какой-то сказки.
Гостеприимный хозяин великодушно уступил Эльнаре своё ложе, а сам же перебрался на сундук, удивительным образом выдерживавший его немаленький вес. К большому удивлению Эли, за последние три дня не имевшей и крошки хлеба во рту, Султан накормил её вкусным ужином, который составили свежие лепёшки, кусок вяленого мяса, чашка сметаны и горячий чай с мёдом. Стараясь не показывать, как она на самом деле голодна, девушка медленно ела и думала, что более вкусной пищи она в жизни не пробовала. Перед тем, как лечь спать, из своего объёмного сундука хозяин дома вынул большой тёплый чапан, укрыв им свернувшуюся калачиком Эльнару поверх тонкого одеяла.
Спасибо за заботу! Эли благодарно улыбнулась Султану. Но откуда у тебя эта вещь?
Слишком хорошая для моего бедного дома? догадался приятель. Пожалуй, ты права: тут в кое-каких местах даже сохранились остатки золотых ниток. Наверное, он выглядел очень здорово, будучи новым! Знаешь, этот чапан в моём доме уже столько лет, сколько я себя помню. Однажды в детстве я случайно услышал, будто бы он принадлежал моему отцу.
А кто он, твой отец? негромко спросила Эльнара.
Да я и сам не знаю! пожал плечами Султан. Мать никогда мне ничего о нём не рассказывала, а когда я спрашивал её, она всегда уходила от ответа. Правда, сведущие люди сказывали мне, что был он якобы каким-то важным человеком: то ли ханом, то ли султаном, потому, мол, мать и назвала меня таким именем: Султан! Из-за этого имени меня в детстве мальчишки часто дразнили, даже обижали. Помню, я убегал домой и плакал от обиды и стыда. Ну, как же, у всех есть отцы, а у меня нет!
А вот теперь, когда повзрослел, порой думаю: Чем чёрт не шутит, вдруг мой отец и в самом деле был султаном? Ты только представь, Эльнара! оживился Султан: Однажды в мой скромный дом входят стражники в сверкающих доспехах и, низко кланяясь, говорят мне, что мой отец, только сейчас случайно узнав о моём существовании, горит желанием немедленно увидеть своего единственного наследника, поскольку сам он уже находится на смертном одре. Я бегу, нет, мчусь на быстроногом скакуне в роскошный дворец и успеваю получить благословение моего почтенного отца, а спустя время нахожу мальчишек со своей округи, уже женатых взрослых мужчин, и говорю им: «У меня был отец, и какой отец!»
Знаешь, даже если твоим отцом был не султан, а какой-нибудь декханин или простой ремесленник, задумчиво произнесла Эли, я думаю, он был хорошим и добрым человеком! Ведь в твоих жилах, Султан, течёт его кровь, а это главное! Богатство, друг, дело наживное.
Ты так говоришь, будто в твоих руках когда-то побывали большие деньги! удивился толстяк словам юной девушки.
Ну, не совсем так, скорее, могли бы бытьрассмеялась Эльнара и, вынув из кармана камзола свиток, протянула его приятелю.
Тот долго вертел его в своих руках, с любопытством разглядывая дорогую душистую бумагу, изящную парчовую ленту и большую замысловатую печать, а потом вернул обратно, с сожалением заметив:
Хоть и перевалило мне в прошлом году за четверть века, читатьписать я так и не научился. А ты умеешь?
Конечно! Меня отец обучил грамоте, когда мне было лет семьвосемь. Это необходимо каждому человеку, если хочешь, я и тебя научу, тут же отозвалась девушка, не представлявшая своей жизни без этих знаний.
Наверное, в моём возрасте это будет для меня несколько сложновато, уклончиво ответил толстяк, отличавшийся с детских лет ленцой и беспечностью, после чего предложил: А ты почитай-ка мне сама, что здесь написано. Я думаю, обучить меня грамоте ты ещё успеешь!
У Эльнары пропал весь сон. Усевшись по-мужски и сделав серьезное лицо, нарочитоважным тоном, каким, по её мнению, должны были разговаривать придворные служащие, она начала читать составленное её дедом завещание, половина которого отводилась описанию доблестных деяний различных представителей славного рода Каиров, многие из которых за свою честность и храбрость не раз были отмечены высочайшими милостями правителей прекрасной древней Персии. Затем шёл подробный длинный список драгоценностей, золотых монет и слитков, дворцов, земель, конюшен, пастбищ, после смерти Сатара переходивших в полное владение его внучки Эльнары. У Султана, за свою жизнь не видевшего ничего богаче, чем убранство расположенной по соседству с его домом мечети, глаза полезли на лоб при перечислении всех богатств, принадлежавших потомкам благородного рода Каиров, а поскольку текст завещания, как положено на Востоке, был написан очень вычурным языком, он вообразил, что его новая знакомая то ли дочь, то ли внучка самого падишаха далёкой Персии.