По моему взгляду Алеша сразу догадался, что меня что-то беспокоило, и мы поспешили к машине, чтобы вернуться в коттедж.
Дома мне стало легче, и, пока Алеша готовил ужин, я искупала Никиту и уложила спать. Мне казалось, что ему передалось от меня волнение потому, что он мало поел, и я долго не уходила из его комнаты, снова и снова ощупывая взглядом его тельце и личико, вслушиваясь в его равномерное дыхание, мысленно окутывая его своей безмерной любовью.
Надо же Я и не представляла, что так можно любить кого-то, не представляла, что кто-то может быть так дорог и близок, будто мы одно целое, что кто-то может быть всей моей жизнью.
Алеша мыл посуду после ужина, а я, дуреха, только вспомнила, что во дворе осталась висеть одежда. Она должна была уже высохнуть, но в свете первых капель дождя, грозила снова намокнуть.
Подхватив корзину для белья, я вышла во двор. Холодный ветер раскачивал веревку вместе с одеждой и ворошил брезент, которым Алеша предусмотрительно еще днем прикрыл свои бесценные брусья.
В темноте незаметно подступившего позднего вечера, они казались мне огромным затаившимся чудовищем, и я невольно поежилась, и поспешила снимать одежду, бросая прищепки прямо на землю.
Новый порыв ветра принес запах морской тины, к которому примешивался достаточно сильный запах бензина и сигарет. Одновременно с этим особенно громко зашелестел брезент, будто из-под него кто-то выбирался, и ощущение чьего-то взгляда, чьего-то присутствия стало настолько сильным и четким, что у меня перехватило дыхание, а по коже поползли мурашки.
Выронив детскую распашонку, я, не дыша, обернулась. Вспышка ярко отразилась в глазах, и из темного дула глушителя выпорхнул дым от бесшумного выстрела.
Глава 2
Где-то в темноте двора, куда полетела пуля, раздался звук падения, но меня он совсем не интересовал.
Я много раз представляла себе нашу встречу, но ни разу до этого момента не отдавала себе отчета в том, как на самом деле страшно это будет. Страшно волнительно.
От одного только его запаха закружилась голова, а взгляд взял в плен, и я почувствовала себя глупой девчонкой в платье в горох, которая с придыханием ожидала его прикосновения.
Шершавая рука с необычной нежностью легла на мою щеку, и она мгновенно вспыхнула жаром. Нос щекотнуло сильнее запахом сигарет, серебра и свежего выстрела, оставившего на его коже еще и запах пороха.
Этот букет дурманил, и тело все увереннее казалось невесомым, в то время как жар от его ладони распространялся по всей моей коже, и не было ничего сильнее желания прижаться к нему, пока я не услышала детский плачсамый душераздирающий звук для матери.
Меня словно перемкнуло. Я сорвалась с места и помчалась в дом, охваченная только одной безумной мыслью: где он? Где мой сын?
Растолкав мотоциклистов в разрисованных шлемах, топтавшихся в доме, я взбежала по лестнице и ворвалась в детскую. Она была пустой, но я все еще слышала его Где?.. Где же?..
Мы здесь! услышала я из коридора голос Алеши, приглушенный плачем Никиты.
Наверное, услышав выстрел, Алеша сразу забрал его и пошел в мою комнату за пистолетом, который сейчас был засунут за пояс его нелепых шорт в подсолнухах.
Никки! Никки! Мама здесь! Я здесь!
Я вздохнула с облегчением, прижав к себе сына. Он сразу же притих и с укором посмотрел на меня, вцепившись крошечной ручкой в грудь, требуя свою порцию еды.
С губ сорвался истеричный смешок: я чуть не поседела от его плача, а он просто проголодался!
Встряска, подобная самому страшному кошмару наяву, пошла мне на пользу, и весь дурман встречи выветрился. Я перехватила Никиту поудобнее и кинула взгляд на волкодава, статуей замершего за спиной Алеши.
Убери своих отморозков из моего дома! безапелляционно потребовала я и, не дожидаясь ответа, пошла обратно в детскую.
Думаю, что делать с тем, кто словил его пулю, волкодав и сам знал.
Присев в кресло, я спустила верх платья и прижала Никиту к груди, и, пока он не спеша сосал молоко, смогла окончательно привести мысли в порядок.
Мне не верилось, что это происходило на самом деле. Не верилось, что Что он был здесь А вместе с ним и смерть, и все то, от чего я убегала, что целый год подавляла в себе, прятала за семью замками, старалась забыть, хоть и безрезультатно. Впрочем, как и убежать, ведь он, Григорий Астахов, был здесь, и всего лишь один его выстрел почти уничтожил весь мой мир.
Куда мне было теперь идти с ребенком на руках? От кого теперь бежать: от него или от того мертвеца, что лежал в моем дворе, и который, скорее всего, был не последним визитером?
Отправив своих отморозков избавляться от трупа и охранять территорию у коттеджа, Астахов вернулся, и его взгляд просто выжигал меня.
Говори! приказала я, не отрываясь от сына.
Тебя ищут, кратко ответил он, прислонившись к стене.
Алеша, не отходивший от меня ни на шаг, напрягся. Его "нужные" знакомства оказались бесполезными и нас застали врасплох.
Кто?
Пока не знаю.
Так мне нужно тебе заплатить, чтобы ты знал? насмешливо спросила я.
Возможно, я вела себя по-детски, срываясь на нем, но с другой стороны я не могла не видеть очевидной связи между появлением ни с того, ни с сего в моем доме неизвестно кого и прямо геройским появлением волкодава со своей бандой в полном составе.
Оставь нас!
Интонация Гриши изменилась, и я почувствовала на себе уже взгляд Алеши, которому и предназначалась не просьба, а почти приказ.
Алеша, проследи, пожалуйста, чтобы некоторые сволочи ничего не испортили, ядовито сказала я. Надеюсь, их уже нет в доме, но все остальное мне бы тоже хотелось сохранить в целости, добавила я.
Алеша оставил мне пистолет и ушел, прикрыв за собой дверь. В два широких шага волкодав оказался на его месте и опустился возле меня на колени, скользнув взглядом по пистолету: тому самому, из которого был застрелен мой брат, которым была ранена я, и из которого уже я застрелила Бориса.
Киравыдохнул он.
Как ты меня нашел? перебила я, стараясь говорить спокойно, чтобы не портить сыну аппетит и не отравлять своим гневом грудное молоко. Как другие нашли?
Как тебя нашли, я не знаю, ответил Гриша, но я тебя не терял. По крайней мере, надолго.
Я твердо была настроена избегать его взгляда, но услышав это, подняла на волкодава глаза.
Пыльную мотоциклетную куртку, в которой был во дворе, он снял и, наверное, оставил где-то внизу, как и свои драгоценные пистолеты с глушителями. Мятая белая футболка скрывала татуировку волчьей головы на его груди, когда-то всеми известного тавра хозяина города. Хотя не знаю Может, он вывел ее уже. Выжег вместе с кожей. Все может быть.
Под нижней губой у волкодава появился шрам, на лице прибавилось морщин, а в волосах, собранных в растрепанный хвостик, появилось несколько тоненьких светлых прядок, будто они выгорели на солнце. А еще я заметила, что он был без обуви, оставив ее за дверью детской комнаты.
Уже через неделю после твоего отъезда я нашел тебя, признавался он дальше, как магнитом удерживая мой взгляд. Был с тобой в каждом городе, в каждой комнате отеля, в каждой клинике, у каждого магазина с мороженым, в роддоме и после.
Гриша замолчал, давая мне возможность переварить услышанное.
Неделя Всего лишь неделя мнимой свободы Я прикусила губу, мысленно возвращаясь в прошлое.
Мы с Алешей старались, как могли, но отнюдь не проявляли чудес конспирации, да и по мере роста живота, и необходимости показываться время от времени врачам наша осторожность по определению становилась все сомнительнее. И мне было легко поверить, что Гриша смог найти меня, причем так быстро, ведь помимо того, что он был наемным убийцей, он был еще и ищейкой, но как вот он смог оставаться столько времени незамеченным?
Даже если было предположить, что он не все время был где-то за углом, а просто отыскав один раз, посадил нам на хвост одного из своих отморозков, а потом просто приезжал, чтобы продолжить согласно своему плану тайно наблюдать за мной или как-то так, но за целый год мы бы заметили хоть что-то, хоть кого-то, Алеша бы точно заметил
Алеша! догадавшись, прорычала я, кинув яростный взгляд на дверь.
Не было никакого хвоста, да может, и не было вовсе остросюжетной истории о том, как Гриша искал меня, вынюхивая под каждым камнем и кустом, воя по ночам на луну о потерянной любви, которую с первыми лучами рассвета продолжал искать.