Выпускников пригласили в спортзал. Директор, Сергей Николаевич, выступил с речью. Его все любили, чего нельзя было сказать о преподавателях, на глазах которых блестели слёзы.
После концерта все пришедшие ненадолго разбрелись по своим классам, чтобы пообщаться с учителями, которые сияли от мистического осознания своего божественного предназначения.
Спустя час или около того раздался школьный звонок, объявили о том, что школа закрывается. Наверно боялись последствий. А мы гурьбой пошли в заранее заказанное кафе.
Поговорить ни с кем и не удалось. Радость встречи сразу со всеми была затушёвана мимолётностью происходящего.
Разговорились, лишь рассевшись за столы, после второй или третьей рюмки.
Пили в основном водку.
Серёжка Глухов и Варя Лаврухина что-то невнятно зачитывали по бумажке, объявляли тосты.
Общаться начали в перекур. Возможности спросить и узнать о том, что по-настоящему интересно, не было. Одноклассники странным образом приземлились. Для полёта у них не было ни высоты, ни объёма, ни цели.
Это были они, точно они, мои однокашники, но совсем другие, словно нарисованные мультяшки.
Ребята наперебой делились воспоминаниями, доставали из памяти и воскрешали события, которые таинственным образом не совпадали с моими личными сентиментальными переживаниями.
Всё было так и совсем не так. Выпячивая личные достоинства, каждый рассказчик старался создать свой положительный образ, погружая в раствор иронии и сарказма школьных друзей, моих друзей, которых я помнил совсем не такими.
У них были те же тела и лица, правда, слегка повзрослевшие, но мне мерещилось в их облике что-то не совсем реальное. Каждый старался казаться моложе и значительнее чем на самом деле, но как-то искусственно. Так и хотелось сказать не верю.
Все мои заготовки, все придуманные заранее диалоги и монологи не понадобились. Мы были вместе и в то же время каждый сам по себе.
Конечно, вспоминали о вылазках на картошку, о том, как всем классом сбегали с уроков в апреле в берёзовую рощу пить пиво, как пели у костра под гитару, как устроили взрыв в кабинете химии, как выкрали классный журнал, как
Но сначала сначала каждый вставал с наполненной рюмкой и вещал о своих победах.
Моя фамилия стояла в конце классного списка. Говорить о себе после всего услышанного расхотелось. Настроение к тому времени улетучилось.
На перекуре основательно захмелевший Костя Бондаренко вдруг выдал, выходит один я из всего класса неудачник? Чего вы все выделываетесь, кому втираете? Я вот женился сразу после школы, потом родилась двойня, из института пришлось уйти, работаю наладчиком вакуумного оборудования на заводе. Мне двадцать семь, а я всё, приплыл, сдулся. Ни перспектив, ни будущего. С работы домой, из домана работу. Вечером стирка, готовка, возня с малышнёй, потом бутылка пива, телевизор Я их люблю, но для счастья этого недостаточно. А вы вы счастливы?
Петька Говорухин посмотрел исподлобья, так посмотрел, словно только что ему вынесли приговор, щелчком отшвырнул окурок, улетевший яркой спиралью в темноту, отвернулся и побрёл туда же.
Чего это он? Только что хвастался, что жизнь удалась, что
Вчера удалась, а сегодня ладно, проехали. Захочетсам расскажет, с горечью в голосе сказал Петька Герасимов. Это его жизнь.
Что за тайны от друзей? Убил кого, заболел неизлечимо? Давайте поможем.
А давайте пойдём сейчас и отрежем у его начальника ту штуку, которой детей делают. Что, слабо! Жена от него ушла, не сегодня завтра с работы вылетит. Он же резкий, боссу своему глаз подбил в перспективе развод, раздел имущества и вообще жизнь, как говорится, дала трещину.
Какие его годы. Если невеста уходит к другому
От тебя уходила? Лучше о себе расскажи.
Нечего собачиться, парни. Жизнь прекрасна. Пойдём лучше девочек развлекать.
Увидев, что мы входим, бывшие одноклассницы замолчали, притихли. Кое у кого из них были опухшие, со следами недавних слёз, глаза.
Колька Дементьев подбежал к музыкальному центру, врубил на полную громкость музыку.
Из динамиков полилась печальная романтическая баллада в исполнении Натальи Штурм, Окончен школьный роман до дыр зачитанной книжкой, но не поставленный крест, как перепутье у ног. Подружка сводит с ума, и мой вчерашний мальчишка с букетом наперевес
её терзает звонок
Мы стали несмело приглашать на танец подруг. Маша Булыгина, к которой я был неравнодушен тогда, в далёком прошлом, когда деревья были большими, была удивительно приятной на ощупь, но раздражала избыточно концентрированным запахом духов.
Не молчи, поговори со мной, Костя?
C удовольствием. О чём?
Помнишь
Конечно, помню, Машка. Тогда, на выпускном, у нас случилась любовь а потом ты пропала. Я тебе писал, но ответа не получил. Куда ты исчезла?
Долго рассказывать. Он меня обаял мгновенно. Сияющий неподдельным счастьем и удивительными эмоциями красавец лейтенантик. Всего одна ночь я стала мамой. Уехали служить на Байкал, мотались по гарнизонам. Было интересно вновь и вновь обустраиваться, знакомиться, приспосабливаться. Миллион впечатлений, романтическая влюблённость.
Давай о чём-нибудь другом. Я рад за тебя. Нужно было просто написать, признаться. Я страдал, мучился.
Не думай, что мне было наплевать. Брак по залёту не такое уж и счастье. Муж привлекал всех самок, приближающихся к интимной зоне на опасное расстояние. Он изменял с первого дня. Я знала
Маша, мне это не интересно. Хочешь, чтобы я тебя пожалел? У меня не осталось эмоций в отношении тебя, которые хотелось бы до сих пор реализовать.
Но ведь ты не женат, я знаю.
Что с того? Прошлое не вернуть. Рад видеть тебя, но это совсем другие эмоции. Лучше не начинай.
Машка расплакалась. Остановить излияния её исстрадавшейся души было невозможно. Мы обнимались за углом здания. Она рыдала, опустошая тайники с закапсулированной болью, я ничего не слышал, мечтал о том, чтобы эта экзекуция быстрее закончилась.
Вскоре мы замёрзли и вернулись за стол. Машку тут же пригласил танцевать Генка Вершинин, которого она сразу с энтузиазмом принялась нагружать своими неисчислимыми проблемами.
Я спокойно вздохнул. Можно было осмотреться, поговорить с другими, но сначала послушать.
Алкоголь и танцы расслабили, насколько возможно объединили и сблизили ребят. Наружу полезла неожиданная откровенность. Оказалось, что лишь я один не был обременён семьёй, бытовым опытом и серьёзными отношениями.
Разговоры тут и там касались многочисленных проблем, несовпадений стремлений и надежд с реальностью.
Всех и каждого в отдельности волновали профессиональные, материальные и семейные перспективы, но высказывания говорили о туманно-безрадостном будущем, в котором не было вдохновляющих мотивов.
Что может быть хорошего, когда тебя больше всего в жизни волнует, где и как достать денег, чтобы купить холодильник или шкаф, заплатить за съёмную квартиру, с кем оставить завтра ребёнка, во что его обуть-одеть, чем накормить, а ещё кредит, будь он неладен
Катька Чернова, девочка-праздник. В неё были влюблены все. Она кокетничала, могла выбирать из неисчислимого множества любого приглянувшегося кавалера.
Золотая медаль, гордость школы. Если бы не её глаза, если бы она сама не представилась узнать в раздавшейся, распухшей толстушке миниатюрную Катеньку было невозможно.
Она балагурила, шутила, отпускала остроты по любому поводу, прошлась и по мне, намекнув на нетронутое целомудрие, чем вызвала шквал неприятных вопросов и расспросов, от которых я едва отделался.
Оказалось, что Катька четырежды за это время была замужем, родила троих детей, которых воспитывали бабушка и дедушка, институт так и не закончила, профессии не имеет, живёт у любовника.
Дальше слушать было противно. А ведь вначале она рассказывала, что создала жизнь-сказку.
Катька танцевала со всеми по очереди. Парни нисколько не стеснялись мять её объёмные выпуклости, целовать в шею и уединяться в подсобке.
Витька Буланов был не просто навеселе пьян. Он не буянил, но слишком громко жаловался на жизнь.
Помните, на выпускном я мечтал, что стану выдающимся архитектором, как отец. Тогда я представлял, как лет через десять А он, зараза, взял и ушёл на пенсию, или его ушли. Без разницы. Про него тут же забыли. И что а ничего Кое как получил диплом, работаю в архиве. Баба, жена моя, свалила с сыном к родителям. Скоро тридцать, а я, как бабка, из сказки про разбитое корыто