Они остаются мужчинами, возбужденными к тому же мужчинами. Потому что их взгляды моментально сканируют мое тело и останавливаются между скрещенных бедер, которые я по-прежнему сжимаю слишком сильно, чтобы унять боль вперемешку с нелогичным возбуждением.
Я и не надеюсь, что, скрестив ноги, утаю от них хоть что-нибудь. Только не после того, что случилось между нами на втором этаже.
Рано или поздно это ждет каждую женщину, разве нет? громко спрашиваю я так, как будто мне совсем не страшно.
Медведь сдавленно рычит, и только острый, как сталь, взгляд Ворона удерживает его на месте. Не знаю, зачем я дразню их. Может быть, добиваюсь того, чтобы один из них разложил меня тут же на диване с подозрительными пятнами. Тогда мне хотя бы не нужно будет больше бояться.
Но Ворон одним взглядом призывает Медведя успокоиться, и тот действительно остается на месте.
Самообладанию Ворона можно только позавидовать, хотя я успеваю заметить, как он бегло облизывает губы, когда окидывает взглядом мои голые бедра.
Это движение отзывается внезапным спазмом внизу моего живота. И я только сильнее ненавижу их обоих. Они не должны оказывать такого влияния на меня. Ни один из них. Я должна мечтать только о том, чтобы увидеть, как их уведет полиция, а то, как они будут стонать хриплыми голосами от удовольствия.
Что ж, Луиза, произносит Ворон. Тогда ты не оставляешь нам выбора. Мы забираем тебя с собой.
Из уст Ворона это звучит как приговор.
Но они еще не знают, что если они захотят отнять у меня жизнь, я заберу их вместе с собой.
* * *
Именно Цербер ведет меня в одну из машин на заднем дворе после того, как сопроводил меня к раковине, чтобы смыть потекшую косметику. Мне даже было позволено натянуть чей-то брошенный атласный халат с китайскими драконами, который Цербер отыскал на кухне.
Бордель непривычно тих и заброшен, как будто разразился апокалипсис.
Меня закрывают в одной из машин. Ворон садится во вторую, Медведьв другую. Они никогда не ездят вместе. Я знаю это из отчетов ФБР.
Меня колотит от холода на заднем сидении черного внедорожника, халат слишком короткий и тонкий, чтобы греть, к тому же адреналин в моей крови зашкаливает. Может быть, мне удастся успокоиться в дороге, но дверь машины внезапно распахивается и ко мне на заднее сидение вваливается Медведь.
Я тут же отшатываюсь от него к противоположной двери, но это бесполезно. Медведь огромен, и в машине, пусть и просторной, это ощущается как никогда остро. Усаживаясь, он поправляет пальцами джинсы в паху и широко расставляет ноги. Перехватывает мой взгляд, и я, вспыхнув, снова отворачиваюсь к окну.
Наконец, появляется бритый затылок водителя, но одновременно с тем, как заводится мотор, между сидениями вырастает непроницаемая перегородка.
Я до боли прикусываю губу, глядя на черное стекло.
Звуконепроницаемое и пуленепробиваемое, говорит Медведь.
Я не отвечаю и не поворачиваюсь к нему. Отсутствие трусиков причиняет ощутимый дискомфорт. Но кажется, боль между бедер, куда таким бесцеремонным тараном врезался Ворон, все-таки начала стихать, и теперь мне только хочется постоянно ерзать на сидении, чтобы хоть как-то унять необъяснимую тяжесть внизу живота. Она все не проходит. А рядом с Медведем эти ощущения только усиливаются.
Итак, Луиза, говорит он, когда машина трогается с места, с сарказмом и по слогам, с издевкой выговаривая мое ненастоящее имя. Давай кое-что проясним.
Это не вопрос и не дружеская беседа, чтобы скоротать время в дороге. Поэтому я продолжаю молчать, тихо ненавидя себя за то, как вибрирует мое тело от хрипоты и грубости его голоса. Они просто похитили меня, забрали с собой, не спрашивая и не приглашая. Так с чего бы мне быть с ним приветливой?
Ты проработала в борделе два месяца, но при этом осталась девственницей.
Медведь делает паузу, чтобы позволить мне признаться в том, что хоть какая-то часть из этого ложь. Я молчу. Моя легенда именно такова. Если хоть кого-то из обслуги или управления борделя найдут, они подтвердят, что шлюшка Луиза действительно проработала на мадам Лу около шестидесяти дней.
Но в моем случае даже самая незначительная правда, если я пойду на это, потянет за собой другие, как жемчужины на ожерелье.
Как же так вышло? Бережешь себя для кого-то особенного, Луиза?
Тут я все-таки вздрагиваю всем телом.
Что? хрипло спрашиваю я. В каком смысле «берегу»?
Некоторые девушки хотят заработать, но при этом хотят сохранить свою невинность для мужа, например, продолжает Медведь. Не могу их винить за это. К тому же всегда есть другие варианты, как удовлетворить мужчину. Ты понимаешь меня, Луиза?
Я забываю о том, что еще секунду назад тряслась из-за холода. Потому что моя кожа горит, как будто я искупалась в кипятке.
Медведь кивает и снова поправляет джинсы в паху.
Вижу, ты понимаешь. Тогда ответь честно, ты бережешь себя для кого-то? Тебе же будет лучше. Нам с Вороном не сдалась твоя чертова девственность. Просто, учитывая обстоятельства, оставить тебя в борделе мы тоже не могли. Поэтому скажи нам правду для разнообразия, а то с нас хватит твоей лжи. И мы попробуем договориться. Найдем другие варианты, Луиза. Раз уж ты шлюха.
Да.
Я хватаюсь за это, как за спасательный круг в ледяном море.
Что ты сказала? Медведь подается ближе.
Я берегу себя. Для кое-кого. И мне просто нужны были деньги. Поэтому я пошла к мадам Лу.
Видишь, это не так сложно. Говорить хоть иногда правду.
Он поверил? Поверил в эту чушь?!
И что будет теперь?
Значит, все дело в деньгах. И сколько ты брала? продолжает Медведь.
Немного, учитывая фальшивые китайские лабутены на мне, но Медведь и не дает мне ответить.
Да и к черту. Нас же двое, так что считай, что будешь получать в два раза больше. Идет? Черт, пожалуйста, шипит он и снова тянет жесткую ткань джинсов, натянувшихся в паху. Не делай такие большие глаза. Это очень заводит.
Я моментально отворачиваюсь к окну. Судорожно соображаю и просчитываю свои шансы, но какой еще есть у меня выход? Меня все равно не отпустят, это так. Но может быть, хотя бы не будут насиловать? И я действительно не хочу, чтобы один из них стал моим первым.
Ненависть растекается по венам, согревая, как бокал горячего вина со специями. Я все еще могу действовать, невзирая на то, что операция ФБР отменена. Я все еще рядом с ними, а у меня с ними личные счеты, не так ли?
Когда вы меня отпустите?
Когда разберемся со всем, что произошло сегодня.
Итак, на какое-то время я останусь рядом с ними. И буду иметь доступ к ним и приближенным. И может быть, если выживу, даже смогу связаться с отделом? Майя Канингем мой босс и наставник, а агенты в беде не бросают.
Я даже позволяю себе быструю улыбку, как вдруг слышу то, от чего мое сердце ухает в пятки:
Раз уж мы договорились, то может быть, ты мне поможешь, Луиза? произносит Медведь.
Не веря собственным ушам, я медленно поворачиваюсь к Медведю.
Здесь? все-таки смогла выдавить я.
Здесь, подтверждает Медведь. Стоит-то у меня здесь. И сейчас. Это Ворон решил терпеть. А я терпеть не умею. Учитывая, что ты рядом. И ты только что призналась, что шлюха.
Кажется, он намеренно провоцирует меня, чтобы я сдалась и рассказала правду. И это я повелась и проглотила крючок, а не он.
Я должна была стать всего лишь на один вечер шлюхой Луизой, но кажется, еще немного задержусь в этой роли.
Или прямо сейчас провалюсь к чертям.
Именно так ты и обрабатывала клиентов, да? он проводит большим пальцем по моей нижней губе, на которой больше нет ни грамма косметики. Думаю, это было несложно. Они запросто велись на твой невинный ангельский рот, Луиза. Я хочу его опять.
Каждый раз Медведь произносит с таким сарказмом, что я теряюсь.
Отказаться сейчасзначит признаться в том, что нет никакого особенного мужчины, ради которого я себя берегу. И что не было никаких клиентов.
И тогда это закончится для меня еще хуже.
Поэтому я забираюсь на сидение, опускаясь голой задницей на собственные пятки, пока во второй раз за сегодня снова освобождаю ремень Медведя. Он немного приподнимает бедра, помогая мне приспустить с него джинсы.