Ну ты, Разин, оригинал. Карсавин пожал плечами и, презрительно окинув жалкую фигуру Димки, игривой походкой пошел из класса.
Димка продолжал рисовать чертиков, пока дежурный по классу, тонкий, скользкий как уж Костя Шариков резко не толкнул его в спину.
А ну-ка живо смывайся отсюда! Буду класс проветривать.
Не этого ждал Димка от урока литературы. Вчера битый час он мучился в библиотеке, ведь так хотелось чем-то блеснуть! Ему казалось, что всем понравится. Во всей роте, кроме него да, может, еще кого-нибудь, никто читать не любил. День в училище построен так, что ребятам не до книги! Димка по этому поводу обращался к ротному.
Уроки бы побольше учил, книжник! отрезал ротный.
В политотделе понимали и соглашались с ним, но почему-то сводили все к одному: день, конечно, зажат, ну, а личное время-то зачем?
«Нет, не пробьешь эту казенщину, думал горестно Димка, после самоподготовки час личного времени Пускай сами так читают!»
Брось, Димка, хандрить! улыбающийся, довольный собой Вербицкий тащил его за рукав. Пошли в «Чипок».
«Чипок»чрезвычайная помощь оголодавшим кадетам, а прощечайная, где можно перехватить случаем стакан молока или кефира, а сладкоежкам иногда перепадал шоколад да конфеты.
Димка, как обласканный котенок, потянулся к Сане.
Но ведь я же хотел как лучше
Они сидели в чайной и уплетали бутерброды с колбасой, запивая их кефиром, только здесь возможно было такое лакомство. В желудке приятно булькало, и Вербицкий, дружески обняв Разина, сказал:
Слушай, Димка, есть дело! Ты там как-то врал, что у тебя знакомая в аптеке. Сумеешь достать, он нагнулся и тихо шепнул на ухо Разину, презервативы
Разина бросило в жар. Испугавшись, что Саня заметил его смущение, он залпом выдул очередной стакан кефира.
Будь другом, Димка, отплачу!
Димка зажался, не зная, что и сказать: в аптеке у него действительно работала тетя, какая-то очень дальняя родственница. Но как ты к ней подступишься с такой просьбой?.. Он что, Вербицкий, с ума сошел?! Разин потоптался-потоптался и, преодолев свой страх, лицемерно, как бывало раньше в школе, промямлил:
Ну, знаешь, это, конечно, сложно, но я попытаюсь
5
Распорядок в училище соблюдался строго. Ровно в пятнадцать часов пятнадцать минутобед. После утомительных занятий рота нервно вышагивала по плацу. В последних рядах частил шаг, терялся, строй растягивался, а торопливость усиливалась, и малорослые замыкающие уже не шли, а семенили, подхлестываемые окриками командиров.
На зато пообедав, набравшись сил в столовой, рота оживала: веселыми стайками суворовцы с довольными, раскрасневшимися лицами выпархивали из столовой на улицу, кучковались.
Высокий, худощавый майор с правильными чертами лица стоял в сторонке и пристально наблюдал за воспитанниками. Это был командир роты, Силантий Иванович Шестопал. Суворовцы к ротному относились снисходительно, даже по-своему любили, считая его человеком, по крайней мере, порядочным. Характер у майора был взрывчатыйкрутой мужик, мог сгоряча обложить матом, но в отличие от других ротный легко отходил и не был злопамятен.
Были у него и свои пристрастия. Два-три суворовца, чаще всего, разгильдяи, ему неожиданно начинали «нравиться», и он непременно задерживал на них свое внимание, порой придираясь по мелочам. Во втором взводе в таких «любимчиках» ходили Димка Разин и Саша Вербицкий.
Но в последнее время Димка научился хорошо выворачиваться. Кто-то подсказал ему, и он детально проработал устав и какие-то неведомые инструкции по суворовскому училищу. Стоило ротному только рот открыть, как Димка тут же с мягкой улыбкой парировал: параграф такой-то, статья такая-тобольше трех нарядов суворовцу не положено и лишать увольнения тоже не положено.
Почесав затылок, майор задумчиво глядел куда-то вдоль коридора и обычно добавлял:
Не положено? А я вот сделаю, мать твою, положенным!
Но дальше этого хвастовства не шло. Димка удовлетворенно думал: «Слава Богу, пронесло».
Вербицкий «залетал» чаще, потому и встреч у него с Шестопалом было больше. Но обаятельный Саша«ну, я же стараюсь!»умел играть на каких-то других струнках командира роты и, на удивление многих, выходил чистым из воды.
После обеда ротный минуту давал размяться, привести, как он говаривал, себя в порядок. Подошли командиры взводов. Майор Шестопал мельком взглянул на часы. Еще минуты две стояли, перебрасываясь новостями. Потом майор мотнул своей начинающей кое-где седеть шевелюрой, толпа суворовцев зашевелилась, и рота начала строиться повзводно.
Майор Серов находился на правом фланге роты и первым увидел генерала.
Смирно! гаркнул Серый и подобострастно вытянулся.
Начальник училища неторопливой, усталой походкой подошел к строю, поздоровался с Серым за руку и, кивнув остальным офицерам, вошел в столовую.
После обеда шли с песней. Четко, с шиком отбивая шаг, взводы вытягивались вдоль плаца, стараясь перепеть друг друга. У второго взвода получалось неплохо, и Серый, ревниво следивший за этим, сам вместе со взводом лихо подхватывал очередную песню.
Если взвод был в настроении, получалось стройно и даже по-своему красиво, когда запевала и взвод дружно и весело, с подголосками, выводили одну из самых своих любимых песен«Малиновки заслыша голосок»
Пройдя по плацу круг, в ожидании долгожданного перерыва, а он длился почти до самоподготовки, предвкушая, что всласть погоняют в футбол или просто поболтаются на спортплощадке, суворовцы оживлялись и песня рождалась совсем иная. «А я в Россию, домой хочу»
Эта песня вспыхивала и тогда, когда взвод был чем-то недоволен, особенно своим командиром, что бывало, между прочим, весьма часто.
Вот и сейчас Серому показалось, что взвод шел плохо и пел нестройно.
Разве так поют?! Вы что, на похоронах? буркнул язвительно майор Серов и завернул взвод на второй круг, в то время как другие взводы уже шумно толпились у входа в казарму.
Второй взвод«ногу, суворовцы, ногу!»из последних силенок, с трудом исторгал всем знакомое: «Я так давно не видел маму»
Когда прозвучала команда: «Разойдись!», недовольные и обиженные взводным, суворовцы степенно и нехотя направились в казарму.
Ну как же, ему сам генерал руку жал
Пока второй взвод приходил в себя, Вербицкого подозвал ротный. Саня сразу почувствовал неладное, потому и не торопился.
Вербицкий, ты что на ходу спишь?
С утра майор Шестопал послал его и Тараса Парамонова на хозработы. Послал и забыл про них. Зато ребята про себя не забыли. Возвращаться в роту, да еще на уроки, не очень-то хотелось, и Вербицкий с Парамоновым, почуяв свободу, солидно прохаживались по двору. А если случаем появлялся кто из начальства, тут же брали в руки большое оконное стекло и делали вид, будто они его куда-то несут.
Вербицкий, что это такое?
Да вот, товарищ подполковник, усатого прапорщика ищем, который стекло режет
«Усатого прапорщика» они искали долго, пока не забрели в душевую, где их и сморило. Подобрав табуреты, они завалились спать прямо в одной из кабин. И какое-то время дрыхли без задних ног. Может быть, спали бы и дольше, если б не появился училищный атлет, майор Поликарпов. Усердно потягав штангу, он пришел в душевую освежиться.
В кабине рывком открылась дверь. Ребята, мгновенно проснувшись, сонливо таращили глаза на голого, волосатого майора, который, увидев такую наглость, заорал:
Вон отсюда, паршивцы! И доложите командиру роты, где я вас застал
Ребята пулей выскочили из душевой.
Все, залетели, испуганно проронил Тарас.
Молчи, кадет, мы были на хозяйственном дворе и больше ничего не знаем. Не пойдет же майор стучать
Ты думаешь? Он же такой
Майор Шестопал медленно осмотрел стройную фигуру Вербицкого и, быстро взглянув в красивые глаза парня, приказал снять ремень. Вербицкий не торопился. Тогда ротный сам, нажав на пряжку, снял черный снаружи ремень и повернул его к свету. Вся оборотная сторона ремня была исписана телефонами девчонок: здесь были и Маши, и Кати, и Веры
Командир роты даже причмокнул, не то от удивления, не то от удовольствия.