3
Офицер-воспитатель майор Серов делал все для того, чтобы все чувствовали его авторитет. И удавалось это ему, возможно, за счет отличной учебы взвода. Умел он и поддержкой командования заручиться: что ни говори, но об особых успехах его взвода писали даже в центральной прессе.
Однако суворовцы во взводе майора не терпели. Его боялись, а чем больше боялись, тем сильнее ненавидели.
Глеб Сухомлинов по приказу взводного задержался в физическом кабинете и ждал, пока майор закончит свой разговор с преподавателем.
Неблагодарные, пробухтел Серов, я для них
Он искоса взглянул на Глеба, словно вспомнив о вице-сержанте и, не закончив фразы, что-то шепнул Рублеву. Тот молча понимающе кивнул. Растянул в улыбке тонкие, злые губы, боковым зрением «проехав» по Сухомлинову.
Второй взвод не любил и физика Рублева. С точки зрения посторонних, это было уж совершенно непонятнымведь именно второй взвод получал по физике лучшие оценки.
Недолюбливали его не только за то, что он дружил с Серым, из преподавателей Рублев был самым чванливым и заносчивым. Вызывая к доске, он непременно старался унизить и хотя в конце концов ставил пять или четыре, и порой даже незаслуженно, тем не менее удовлетворенности не вызывал. Наоборот, у ребят нарастала неприязнь, пацаны, хоть и не умудрены жизненным опытом, хорошо видели его игру. Каждая одолженная Рублем пятерка обычно приписывалась его дружбе с Серым.
Смотри, а Серый опять схватил пять! посмеивались после звонка суворовцы.
Майор Серов вплотную приблизился к Сухомлинову.
Кто там ходил в политотдел?
Не знаю, товарищ майор. По-моему, никто не ходил.
Тоже мне, командир отделения Мало, значит, тебя наказываю, сквозь зубы процедил Серов и вместе с Рублем вышел из класса.
Глеб улыбнулся: он-то хорошо понял командира взвода. Все началось с утра. Майор остановил взвод, шедший на занятия и минут пять прорабатывал за плохой строй. Когда это ему надоело, он вызвал из строя двух суворовцевопять шевелюра! и приказал им немедленно постричься. Они постриглисьнаголо, что вызвало у взводного бешенство.
Ну ладно, вы у меня еще попляшете!
По химии была контрольная и, словно назло воспитателю, на взвод посыпались тройки. Для Димки Разина это было горе, хоть вешайсяведь теперь увольнения не видать, как пить дать. И он забрался по лестнице, ведущей к чердаку, где обычно заядлые курильщики скрывались от офицеров. Там его и «достал» Серый.
Ага, суворовец Разин изучаем химический состав дыма. Марш в роту, и чтобы я тебя больше здесь не видел А вечерком погутарим в канцелярии о вредных привычках.
«Погутарим, так погутарим»
Набычившись, Разин спустился в роту. В голову ничего не лезло. Теперь не видать и следующего воскресенья. Серого надо знать!
На самоподготовке, усердно мусоля строчки, он писал письмо Маше. Сидящий рядом Сухомлинов иронически заглядывал через плечо приятеля, стараясь понять его подавленное состояние. Время от времени Глеб утыкался в учебник истории Но мысли до предмета не доходили. Они, как и у Разина, зациклились на далекой Маше.
С тех пор как она открылась в своем чувстве Глебу, между ними возникли странные отношенияотношения тайны. И, конечно, Маша сразу же узнала, что Сухомлинова наказали. Через брата она передала, что «этого не хотела и потому сожалеет».
После случившегося Глеб видел сестренку Вербицкого всего один разона приходила к брату на КП. Свидания как такового с Глебом не состоялось, ведь приходила она все-таки к брату, да и влюбленный Димка крутился рядом, тоскливо по-собачьи заглядывая Маше в глаза. Разин, как и прежде, ходил к Вербицким и верил, что у них с Машей большая любовь. Может быть, он о чем-то и догадывался, но по крайней мере делал вид, что ничего тут обидного не произошло: ему даже нравилось, что он сумел втянуть Глеба в их компанию.
Можно было бы считать телефонный разговор с Машей простым трепом, если бы Глеб однажды не получил от нее письмо. Адрес на конверте писала другая девчонка, что сразу было видно, если сравнить конверт с запиской, которую она туда вложила. Там было всего несколько слов: «Не верю в свою судьбу, Глеб, а так хочется быть вместе».
Глеб бережно спрятал записку в документы; оставлять такое в тетрадях или книгах было боязно а изорвать записку он не мог. Духа не хватало!
Димка никак не мог понять, кто же прислал письмо. Любопытство съедало его. Глеб же лишь усмехался:
Так, одна дурочка.
Глеб больше не звонил Маше, а та не писала ему писем.
Самоподготовка подходила к концу. Димка наконец-то закончил свое письмо Маше и доверчиво подсунул его Сухомлинову.
Прочти, может быть, есть ошибки.
Димка страшно боялся грамматических ошибок, так как не всегда был в ладах с русским, а тут ведь такое письмо! и к тому же он хотел похвастаться Глебу своим романом.
Отодвинув учебник истории, Глеб загадочно улыбнулся и посмотрел на Димку.
Слушай, чужих писем не читаю.
Ну, Глеб, прошу
Вошел майор Серов. Димка поспешно и рывком спрятал письмо, искоса поглядывая на взводного.
Всем к телевизору на просмотр программы «Время».
Миша Горлов, расправив плечи, тяжеловато смахнул дремоту.
Опять кота тянуть за хвост.
Славу Богу, этого не слыхал Серый. Он считал, что его взвод не только должен, но просто обязан быть в курсе последних мировых событий, а программа «Время», как говорил майор, основной источник политического самообразования.
Помощник по комсомолу капитан Бабанский, хотя и относился к майору Серову с некоторым недоверием и даже недружелюбием, тем не менее никогда открыто не высказывал своего отношения, да и в роту он пришел по делам весьма отвлеченнымпо поводу училищного КВН. Игра намечалась на начало нового года. Мода на КВН то спадала, то нарасталасуворовцы, как и вся страна, часами сидели у экранов телевизоров. Вслед за телеманией, бацилла КВН волной пошла по институтам, училищам и, понятно, не могла обойти суворовское. Во втором взводе третьей роты были сосредоточены «крупные силы»: чего стоил один Миша Горлов! Вихрастый, осанистый парнишка обладал голосом и неплохо играл на семиструнке. Его сразу захапали в училищный ансамбль. Рассказчиком и конферансье в ротную самодеятельность легко подошел Сергей Карсавин. К Горлову и Карсавину тянулся Вербицкий, признанный ротный шансонье. Они-то и должны были составлять костяк команды.
Но когда Бабанский увидел остриженного наголо Горлова, он не то чтобы удивилсяахнул: кто, майор что ли, приказал остричь под барана?
Горлов подробно, в обидных словах объяснил обстановку во взводекакой уж там КВН, если мочи нет: Серый замотал вконец
Горлова поддержали Паша Скобелев и даже Сергей Карсавин, которому Серов частенько делал поблажки.
Что было потом, ребята могли лишь догадываться, но то, что Серого вызывали к замначальника «на ковер» не предвещало им ничего хорошего: теперь смотри в оба, попрет, как бык на красную тряпочку.
Майор Серов какое-то время сидел в канцелярии, замкнувшийся и хмурый. Во взводе стояла напряженная тишина, в ожидании вечерней поверки и отбоя, которые сегодня обеспечивал Серый. Но ужин и вечерняя прогулка (взвод на кругу лихо распевал солдатские песни) прошли удачно. Серый был кислый и задумчивый Он ни к кому не придирался и никого не трогал, что было особенно странно в этой ситуации.
Но после поверки, когда отзвучала зычная команда старшины роты «Отбой»и понемногу стихли разговоры, майор неожиданно вырос у постели Разина.
Суворовец Разин, прошу встать.
Товарищ майор, уже был отбой взмолился Дима.
Суворовец Разин, встатьи в канцелярию.
В длинных допотопных кальсонах и ночной рубахе Разин стоял в канцелярии перед столом командира роты, за которым важно восседал сам Серов. Обрюзгло-серое лицо майора с хитровато-узкими, настырными глазами, насмешливо щупавшими нескладную, тщедушную фигуру Димки, выглядело даже довольным. Серов охотно курил, выбрасывая сизые клубы дыма прямо на Разина, в его беленькое и тревожное личико. Форточка была наглухо закрыта, что, видимо, предварительно сделал взводный, и дым толстыми пластами стелился по канцелярии, очевидно, воодушевляя Серова на проповедь о вреде курения Говорил он негромко, выразительно, стараясь зло и прямо смотреть в глаза суворовца.