У него в паспорте два человека записано! возмущенно жаловалась она. В графе «имя»какой-то Хуан Антонио, а в графе «фамилия»уже Мартинес Перейра. Как это вообще возможно, чтобы по одному документу жили два разных типа? Один человекэто одно имя и одна фамилия!
Ладно, разобрались с этим: прописали, поселили, показали, где находится кухня и как включать радио. Настало время поговорить о вечном. Но тут выяснилось, что из политических деятелей товарищ Хуан знал только Фиделя Кастро и президента США Рейгана. О Ленине когда-то слышал, но не был уверен, кто это: то ли знаменитый певец из группы «Битлз», то ли главный русский святойпокровитель солдат и путешественников.
Сессию, разумеется, он не сдал, а под конец написал такую анкету, что международный отдел рыдал целую неделю:
1. Имя и возрастХуанантонио Мартинесперейра, 19,5.
2. СпециальностьТабаковод-ударник.
3. Семейное положениеМать есть, отец тоже.
4. Ваш любимый советский писательСолженицын (это кто-то из доброхотов пошутил: подсказал, что писать).
5. Ваши достоинстваЧеловек не должен себя хвалить.
6. Ваши недостаткиНедостаток финансирования.
7. Кем вы хотите стать после учебы? Клоуном на лошади.
8. Несколько слов о комсомолеГде можно купить комсомольские значки?
9. Ваш кумирМой сосед по блоку Миша Степанов.
10. Доверяете ли вы своим преподавателям? Смотря чего.
11. Пожелания в свободной формеДа хранит вас Дева Мария!
Начальник международного отдела вызвал Мишу на ковер и заставил все переписать: вместо Солженицына вставить Корнея Чуковского, вместо СтепановаЧе Гевару, вместо Девы Марии«Мирумир!».
Но оказалось, что товарищ Хуанэто еще цветочки.
На следующий год к Мише подселили Дэвида Кокунаду из Центральной Африки.
По-русски Дэвид знал всего три слова: «девочки», «водка» и «расист».
Каждое утро у него начиналось со звуков тамтамов, мощного негритянского хора и криков экзотических животных.
Дэвид, выключи магнитофон! колотил кулаком в стену Миша. Ну имей совесть, в конце концов! Шесть утра!
Но поколебать черного человека не было никакой возможности.
Ты не должен так со мной разговаривать, воспитывал он Мишу на ломаном английском. Я принадлежу к правящей народности нашей страны. Мой папаличный повар Его Превосходительства. Ты, Миша, будешь сельским учителем, а я буду министром культуры.
К тому же выяснилось, что Дэвид является страстным коллекционером: не бабочек и даже не марок, а просто разнообразного барахла. Уже через месяц ему стало не хватать собственной комнаты, и вскоре к Мише переехал и соседский холодильник, и две коробки из-под телевизоров. В коробках Дэвид хранил стибренные из ресторанов вилки, трусы знакомых женщин и учебники.
Главным сокровищем его коллекции был семикилограммовый чугунный бюст Брежнева, приобретенный на какой-то толкучке.
Он так похож на нашего главного бога! умилялся Дэвид.
Вскоре конфликт между соседями перерос в открытое столкновение.
Стоял ноябрь. Голодный, злой и замерзший Миша притащился из библиотеки и тут обнаружил, что в его постели лежит незнакомая девушка. Причем совершенно голая.
Дэвид сказал, что я могу у тебя пожить, заявила гостья пьяным голосом и отвернулась к стенке.
Миша стоял над ней, как три медведя над спящей Машенькой.
Эй, тебя как зовут?
Вероника, пробубнила девушка.
Ты могла бы одеться, Вероника?
Я не нашла свою одежду.
Ты что, так пришла?!
А то я помню!
Через несколько минут Миша выставил из своей комнаты и голую Веронику, и холодильник, и коробки с трусами.
Весь вечер Дэвид орал, как сирена воздушной тревоги. А на следующий день после лекций к Мише подошел его приятель Жека Пряницкий.
Чует мое сердце, что тебя побьют. Глянь! показал он за окошко.
Миша осторожно высунулся наружу.
Перед крыльцом института уже собралось все московское отделение племени Дэвида. Судя по телодвижениям, они жаждали крови.
Что делать-то? затравленно прошептал Миша. В его голове с трудом укладывалось, что его, комсомольца и активиста, могут растерзать какие-то африканские дикари. Причем не где-нибудь, а в центре Москвы.
Надо к Зинке идти, сказал Жека и потащил друга в сторону студенческой столовой.
Из любви к Жекиным блудливым глазам кассирша Зина открыла Мише запасной выход. Задами и огородами он выбрался к метро и сел в поезд.
В голове роились планы обороны: «Шкаф прислонить к двери Еще можно будет тумбочкой припереть Эх, зря я холодильник вынес! Он тяжелый».
С величайшими предосторожностями Миша взобрался к себе на этаж. Здесь все было спокойно: все так же дремала за конторкой постовая старушка Марь Иванна, все так же шумел на кухне табунчик вьетнамской общины
Прокравшись к своему блоку, Миша достал ключи. Но и внешняя дверь, и дверь в комнату Дэвида оказались незапертыми. Громко орал телевизор.
Терзаемый самыми тяжкими предчувствиями, Миша заглянул через щелочку к соседу.
Дэвид сидел на диване, прижав черные ладошки к щекам. В его глазах стоял нечеловеческий ужас.
По телику передавали последние известия: в далекой центральноафриканской стране произошел государственный переворот. Его Превосходительство был свергнут, все его сторонники казнены, в столице шли ожесточенные бои.
Миша на цыпочках отступил в свою комнату.
Через неделю Дэвид и его воинственные соплеменники отправились на родинуотвоевывать министерские портфели.
К пятому курсу Миша окончательно понял, что дружба между народамиэто не для него.
Не дай бог, в этом году опять подселят какого-нибудь африканского царя! делился он с Жекой своими опасениями. Надоело! Ненавижу!
Ничего ты не понимаешь! отмахивался тот. Иностранцыэто ж здорово! Шмотки, пластинки, экзотическая любовь
Да?! негодовал Миша в ответ. А ты когда-нибудь нюхал жареную селедку по-вьетнамски? А слышал, как поют индусы? А знаешь, что такое социальная справедливость по-северокорейски?
Что? с искренним любопытством спрашивал Жека.
Это вымыть половину чайника, а вторую половину оставить соседу по блоку!
Тогда перебирайся в советский сектор! разводил руками Пряницкий. А яна твое место.
«Перебирайся» Подобные заявления донельзя раздражали Мишу. Он сам, своим трудом добился этой комнаты. Сколько часов было отсижено на собраниях! Сколько досок перетащено на субботниках! А Пряницкий что для этого сделал? Пару раз поприсутствовал при оформлении стенгазеты?
Ты москвич, тебе не положена комната в общежитии, топтал Миша Жекины мечты.
Несмотря на неприязнь к иностранцам, в глубине души он очень гордился своей причастностью к «загранице» и ворчал лишь для проформы: как барин, воротящий нос от гусиных паштетов и фазанов в белом соусе.
ГЛАВА 2
На дворе стояла Эпоха Великого Застоя. С одной стороны, вроде бы уже почти сорок лет в СССР не было войн, мало-помалу поднимался жизненный уровень, все граждане свято веровали в то, что живут в самой лучшей стране на свете
Но, с другой стороны, не все было ладно в советском «королевстве». Пошлет тебя жена в магазин за таким пустяком, как кофе, а кофе-то и нету. Или есть, но за ним очередь, как в Мавзолей Ленина. И за сыром очередь, и за мясом очередь, и за зеленым горошком
Непонятно: все работают от зари до зари, а купить нечего.
Еще непонятней было то, что самая лучшая страна на свете производила далеко не самые лучшие товары. Скажем, будет у тебя выбор: купить гэдээровскую коляску для ребенка или отечественную. Что купишь? Вот то-то и оно. Импортноеоно и есть импортное: и красивее, и прочнее, и престижнее.
Партия говорила, что это происходит оттого, что кругом развелись взяточники, бракоделы и спекулянты. Мол, как только вытравим их с корнем, сразу наступит коммунизм. А ты слушаешь и не веришь. Спекулянтов сажают тысячами, а лучше что-то не становится. Да и с коммунизмом как-то все неясно. Хрущев к какому году обещал его построить? К 1980-му. А сейчас уж 1983-й!
За границу ездить не смей, книжки самиздатовские читать не моги Критиковать политику партииэто вообще чуть ли не измена Родине. Дали тебе двухкомнатную квартиру, зарплату в 120 рублей и путевку в санаторий «Солнышко»будь счастлив. А всех несчастливых у нас аминазинчиком в спецпсихушках лечат. Ибо недовольными в самой лучшей стране могут быть только больные на голову.