Думай как хочешь, холодно заявила Вика, мне теперь уже все равно.
Я давно знал об ее американском любовнике по имени Северинболее того, однажды мы вместе с ней даже встречали его в аэропорту, однако все эти внезапно свалившиеся новости оказались мне явно не по силам. Мое потрясение было столь велико, что я машинально поднялся и как лунатик направился к бару. Виктория подозрительным взглядом проследила за моими неуверенными телодвижениями, но промолчала. А ведь в любое другое время непременно преградила бы мне дорогу, решительно заявив: «Тебе уже хватит!»
Самое забавное, что именно это соображение несколько охладило мое неистовое желание выпить. Получается, что ей теперь уже действительно все равно«хоть до смерти упейся»? Ну уж нет, назло ейне буду! Я вновь плюхнулся на диван и в отчаянии схватился за голову.
Тем временем Виктория застегнула большую дорожную сумку, встала посреди комнаты и осмотрелась по сторонам:
Кажется, ничего не забыла?
Давай хоть трахнемся напоследок, неожиданно для самого себя жалобно попросил я. Не можешь же ты меня оставлять в таком состоянии, ничем не утешив!
Честно говоря, я ожидал, что меня немедленно пошлют куда подальше, однако случилось нечто неожиданное. Виктория внимательно посмотрела мне в глаза, и в ее прежнем злом взгляде словно бы что-то дрогнуло. Кажется, мой угнетенный вид наконец-то на нее подействовал.
Ты чтодействительно этого хочешь? после недолгой паузы спросила она.
Очень хочу! немедленно загорелся я, но не столько желанием, сколько надеждой на последующее прощениеи распаковку вещей. В конце концов, как еще можно примириться с женщиной, если не напомнить ей о прежних нежностях?
Ну, ладно, решительно кивнула Виктория, после чего, словно бы почувствовав мое настроение, добавила:Только быстрои безо всяких там нежностей.
Но почему
Или ничего не будет! Задрав юбку, моя жестокая возлюбленная присела рядом со мной на диван и проворно стянула колготки вместе с трусиками. Ты чего ждешь? спросила она чуть погодя, ложась на спину и раздвигая ноги, полусогнутые в коленях. Надевай презерватив и действуй!
Но так сразу у меня не получится, кое-как приспустив брюки и растерянно глядя на своего понурого друга, пробормотал я, приласкай меня хоть немножко
Виктория с недовольной миной на лице присела рядом, сделала несколько умелых пассов рукой и даже чуть-чуть поласкала языком, но результат оказался нулевым.
Ничего у тебя сегодня не получится! решительно заявила она, вставая с дивана и быстро одеваясь. Пить надо меньше, сколько раз тебе говорила!
Но, подожди
Нечего мне ждатьи незачем. А если уж очень захочется, то всегда можешь вызвать любую из наших девчоноккак уже много раз делал в мое отсутствие.
Но я хочу только тебя!
Поздно, господин Кандратов, поздно!
Я еще пытался ее как-то удержать, неуверенно хватал за руки, что-то пьяно лепетал, уже стоя в прихожей, но Виктория была неумолима. И только напоследок, когда я понуро облокотился на косяк распахнутой настежь двери, обернулась и крепко поцеловала меня в губы.
Прощай, Серега, и счастливо! Возможно, я тебе еще позвоню или напишу из Америки.
Это было не только слабое, но вообще никакое не утешение, поэтому я лишь тяжело вздохнул и, заперев за ней дверь, какое-то время еще прислушивался к стуку ее каблуков по лестничной площадке. Потом хлопнула дверца лифтаи все
Я тяжело побрел обратно к любимому дивану, по пути все-таки заглянув в бар и захватив оттуда полупустую бутылку мартинилюбимого напитка Виктории. Вообще-то мне сейчас больше всего хотелось выпить виски, однако я исходил из одного элементарного соображения. Когда вы расстаетесь с женщиной, которая вам долгое время была дорога, то надо немедленно ликвидировать все следы ее пребывания в вашей квартире, чтобы потом, периодически натыкаясь на забытые ею вещи, не впадать в самую чёрную меланхолию. Именно поэтому я решил сегодня же допить это чертово розовое мартини, думая про себя примерно следующее:
«Тихо, тихо, кыш, волна желания! Сегодня я лучше понежусь в волне опьяненияи пропади оно все пропадом!..»
Однако сделать это мне помешал телефонный звонок, с которого, торжественно выражаясь, и начался новый этап моей биографиипри том, что не успел еще толком закончиться прежний! Впрочем, именно эта стремительная смена событий и спасла меня от тяжелейшей депрессии, которая бы непременно наступила на следующее утро. Страшнее похмельной депрессии, наверное, только кома.
Звонила Катюхата самая профессиональная содержанка из провинции, о которой я много рассказывал в предыдущей книге. В свое время она жила в нашей съемной квартире на «Савеловской» вместе с двумя другими девчонками, но потом забрала свои вещи и съехала, найдя себе очередного сожителя из числа постоянных клиентов. А поскольку тот, судя по всему, был человеком простодушным и влюбчивым, то решил наставить Катюху на путь истинныйвот бедолага! Короче, он пообещал на ней жениться с тем условием, что она бросит свое любимое ремесло и устроится на «приличную» работу.
И Катюха действительно устроилась в фирму, занимавшуюся срочной доставкой продуктов питания, и даже какое-то время там работала, просыпаясь в шесть утра, чтобы успеть к восьми в офис. Но, естественно, с ее привычкой к разгульной жизни долго так продолжаться не могло. Вскоре ей на мобильник позвонил один из постоянных клиентов, и она сразу из своей фирмы отправилась к нему домой, где «зависла» дней на пять. Затем последовали новые звонки от новых клиентов, в результате чего она вернулась к своему злополучному сожителю лишь спустя две недели после того, как рано утром «уехала на работу». Разумеется, этот простофиля элементарно не выдержал столь фантастического блва и выставил ее вон.
Возвращаться ей было некудак тому времени мы с Викторией уже поселили на ее место другую девчонку, поэтому Катюхе пришлось на свои деньги снять комнату у какой-то молодой супружеской пары, чтобы жить там со своим пятнадцатилетним сыном.
Тебе чего? хмуро поинтересовался я, услышав в трубке ее нежно-певучий «Привет».
Как поживаешь?
Хреново.
А что случилось?
Не твое дело. Тебе чего надо?
Поговорить хотела.
Со мной или с Викой?
В принципе с вами обоими.
Ну, с Викой это теперь уже вряд ли получится, а со мнойсколько угодно. Сможешь сейчас подъехать?
Конечно.
Тогда жду. И я повесил трубку.
Кажется, в предыдущих «Записках» я забыл описать ее внешность, поэтому теперь, как смогу, восполню этот пробел. Росту она была среднего, имела пышный, хотя и несколько обвисший к тридцати с лишним годам, бюст, увенчанный крупными сосками, и весьма красивые ножки с высоким подъемом.
Кстати, о ножках! По моему глубокому убеждению, мир держится не на трех китах и уж тем более не на гигантской черепахе, а на стройных женских ножках! Страшно представить себе, чего бы оказалось лишено человечество без этого предмета восхищения и преклонения. Кто бы тогда написал:
Ах, долго я забыть не мог
Две ножки Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
Между прочим, в первой главе «Евгения Онегина» воспеванию женских ножек посвящено аж целых пять строфс XXX по XXXIVэто я специально проверял.
От природы Катюха была шатенкой, но обычно красилась в блондинкуи это ей было весьма к лицу, если только не ленилась периодически подкрашивать отросшие корни волос.
Что касается непосредственно лица, то она не была безупречной красавицей, хотя, несомненно, имела очень привлекательную внешностьчто называется, на «твердую четверку». Лоб у нее был слегка низковатв полном соответствии с интеллектом, а на носу имелась легкая горбинкарезультат одного из бурных событий молодости, когда ее чуть было не угробил ревнивый любовник. Глаза темно-зеленые, многоопытные, но главное украшение лицаэто очень красивые, яркие и чувственные губы.
Впрочем, никакое описание внешности ничего не скажет о ее главном козыре, которым она ухитрялась соблазнять мужиков самого разного возрастаот семнадцати до восьмидесяти, и социального положенияот бывшего премьер-министра до юного девственника, решившего купить себе первую в жизни женщину. А главное ее достоинство состояло в обаяниивот только не знаю, природном или выработанном в результате богатейшего опыта общения с мужчинами. В любом случае ее обаяние выглядело совершенно естественным, а что еще больше всего ценится в век всевозможных пластических операций, как не естественное обаяние?