Вздрагиваю и замираю.
Как они нашли меня? И кто именно?
Смотрю в глазок и выдыхаю.
Привет, ты чего так рано? чуть не переехав меня на своем кресле, в коридор закатывается Митя.
Народу мало, отпустили, вру я брату.
Отлично! радуется он. Мы можем пойти гулять.
Следом заходит тетя Маша.
Марина, ты сегодня больше не пойдешь на работу?
Не должна, теть Маш.
Я уже решила, что не пойду сегодня в клуб.
Супер! Закажем пиццу и будем смотреть мультики весь вечер! радуется брат, с трудом разворачиваясь в небольшой прихожке.
День становится лучше. Соседка уходит, оставив нас вдвоем.
Собирайся, негодник! кричу я, пока переодеваюсь сама.
Этот город не предназначен для инвалидов. Высокие автобусы, высокие бордюры, лестницы без пандусов или с такими, что лучше бы их не было. Но мы привыкли. Мы с Митей ко многому привыкли.
Сегодня солнце особенно яркое, а мороженное особенно вкусное.
Скажи, Марин, а бог есть? совсем не детские вопросы у ребенка.
Я не знаю, отвечаю ему.
А что я скажу, если действительно не знаю ответа. Раньше я верила в Него. Теперь уже нет. Если бы Он существовал, в нашей с Митей жизни не могло бы быть все так плохо ужасно беспросветно
Если его нет, значит, и рая нет, размышляет вслух брат, верно уловив мои сомнения.
Наверное, поддакиваю я, еще не понимая, к чему он клонит. Мороженное вдруг резко становится безвкусным.
Значит, мама и папа не встретились на небесах и не наблюдают за нами?
Этот вопрос ставит меня в тупик. Попала! Блин, надо было соврать.
Но сейчас я уже не могу ничего придумать.
Перед глазами сразу встает образ нашей счастливой семьи еще каких-нибудь четыре года назад.
Яподающая большие надежды гимнастка, Олимпийский резерв. Любящие друг друга родители и маленький братик.
А потом жизнь и счастье разлетелись вдребезги как стекло. Авария, папина смерть. Митя выжил чудом, но лишился ног. Мама пыталась работать, но ребенок-инвалид отнимал все ее время и силы. Она ушла с работы. А я ушла из большого спорта и пошла работать. Кое-как пытаясь совместить учебу в универе с подработками.
Ты не оставишь меня, Марин? на меня смотрят полные тревоги голубые глаза. Такие серьезные для ребенка.
Нет, ты что? я выбрасываю остатки растаявшего мороженного в мусорку и сажусь перед ним на корточки.
Мама тоже не собиралась, но бросила, его голос дрожит.
Нет, Мить. Она нас не бросила,мой голос тоже дрожит, а глаза жжет от непролитых слез. Ей пришлось уйти
Умереть. Ее никто не спрашивал. Ей никто не давал выбора. Ее просто убили.
Отчим.
Мне кажется, что хуже этот день уже не может быть. Может. 3lmCmtCt
Трель телефонного звонка сообщает об этом.
Да?
- Карина, сегодня ты в программе, сообщает мне сухо администратор клуба.
Сглатываю вязкую слюну, судорожно пытаясь найти выход. Но его нет.
У каждой из нас есть право отказа. Без объяснения причин мы можем не выходить на работу.
Но я уже превысила лимит отказов, когда болел Митя. И мне на это тонко намекнули.
Клубпорочное место, от которого тошнит. Но деньги Армен Борисович платит очень хорошие.
Хорошо, буду в десять, сбрасываю вызов. И смотрю на поникшего брата. Прости, малыш, я сегодня работаю.
Я уже понял, он резко крутит колеса и разворачивается, чуть не сбив меня. Я заслужила.
***
Яркий луч прожектора выхватывает мое тело из сумрака. «Зрители» недовольно охают.
Конечно, я с головы до ног укутана в алую мантию.
Видна только небольшая кожаная маска на бледном лице.
Это не то, за что они заплатили.
Сердце стучит в груди. Волнение подбирается к горлу. Мой взгляд мечется по залу, но ЕГО нигде нет.
Я не вижу, я чувствую. Чувствую пустоту. Это разочаровывает и дарит облегчение одновременно.
Сжимаю дрожащие ладони в кулаки.
Сегодня первый вечер без НЕГО и после НЕГО.
Подхожу в центр сцены. Замираю. Жду.
С потолка ко мне спускается крюк.
Зрители одобрительно гудят. Их извращенные умы уже нарисовали себе самые мерзкие фантазии.
Меня передергивает от омерзения.
Ловлю тяжелый крюк и накидываю на него кольцо-«брошь» моего «палантина». Меняется музыка, тканью с моих плеч вслед за крючком ползет вверх, превращаясь в два полотна и раздевая меня.
Неожиданно чувствую окатившую меня с ног до головы жгучую волну чужого внимания, раздражения и страсти.
ЕГО страсти.
Резко оборачиваюсь. ОН сидит на своем месте. Как десятки раз до этого. Его темнеющий взгляд устремлен на меня и полон гнева.
Чувствую его почти физически. Он опаляет мою кожу, хлещет по щекам.
Тяжелая ткань скользит между рук, возвращая в реальность. Цепляюсь за полотна руками, отталкиваюсь и взлетаю вверх, к потолку. Мое полуголое тело кружится, наматывая на себя алую ткань.
Зависнув на высоте трех метров вниз головой, делаю шпагат в воздухе. Максимально зрелищно, максимально порочно. Тонкая полоска кружевной ткани не способна прикрыть ничего.
Кровь волной устремляется к промежности, заставляя пульсировать жидкий огонь желания.
Задыхаюсь от неожиданной ласки. ЕГО взгляд прожигает и ласкает меня.
Практически чувствую напряжение рвущегося кружева и касание к уже влажным складочкам.
Сглатываю.
Выгибаюсь и смотрю на НЕГО.
Он, не отрывая от меня взгляда, расстегивает молнию и достает из штанов член
Ах!
Перехватываюсь и цепляюсь ногами за полотно.
Тяжелая ткань трется между ног, даря ощущение ЕГО присутствия.
Закусываю губу.
ЕГО правая рука не торопясь гладит огромный член.
Неужели он весь был во мне?
Влагалище отдается томительным спазмом. Низ живота скручивает от вожделения.
Раздвигаю полотна ногами, повисая на шпагате на импровизированных петлях.
ЕГО рука поднимается вверх по лоснящейся коже, большой палец оглаживает лиловую головку. Хочу ощутить на языке вкус первой капли смазки.
Облизываю губы.
Новый виток тяжелой ткани трется по разгоряченной коже, рассыпаясь миллиардом электрических разрядов.
Обматываю себя алой широкой лентой словно подарок. Подарок для НЕГО.
Мужская рука ускоряется. Выверенные движения вверх-вниз.
Отпускаю ткань, опрокидываюсь вниз головой.
ЕГО взгляд остервенело раздевает меня, ненавидит и трахает.
Его рука скользит все быстрее, требовательнее.
Зажимаю полотно между ног. Тонкое кружево трусиков скользит по мокрым складкам. Влагалище пульсирует, готовое получить свою порцию наслаждения.
Подтягиваюсь на руках и соскальзываю вниз, снова подтягиваюсь и снова скольжу
Гости задерживают дыхание.
ЕГО губы поджаты, лоб блестит бисеринами пота.
Крепкая ладонь быстро скользит по мощному члену.
Только сейчас до меня доходит, что МЫ трахаемся на расстоянии. Играем в чувственную игру, боясь отвести взгляд.
Еще одно движение вверх и вниз.
Задерживаю дыхание. Возбужденная плоть клитора отзывчиво реагирует на движения полотна. Чувствую приближение развязки. Сжимаюсь внутри и рассыпаюсь миллиардом ярких искр.
Тело одна за другой скручивают мощные судороги чувственного наслаждения.
Кровь стучит в висках. Горячие волны медленно растекаются по моему телу и затихают одновременно со спазмами.
Замираю, устремив взгляд на НЕГО.
В ту же секунду он получает свою разрядку. Крепкое тело напрягается. Глаза стремительно темнеют.
Член выстреливает упругой струей спермы. Она переливается и искрится в неоновых лучах.
Словно брызги шампанского в мою честь
Глава 10. Кирилл
Злость опаляет меня.
Злюсь на нее.
Что снова вышла на сцену, хотя я был уверен, что она не появится больше в этом клубе.
Что полуголая крутилась на красных полотнах, раздвигая перед всеми ноги.
Нет, малышка. Отныне ты раздвигать ноги будешь только передо мной. Я тебе обещаю.
Член снова каменеет.
Злюсь на себя.
Что не сдержался, почти почувствовав ее податливое тело в руках, горячие губки на моем члене.
Не уследил, как она вспыхнула от одного моего взгляда и довела до разрядки меня и себя.
И половину мужиков и их озабоченных баб в этом зале.
Карина, что же занесло тебя в такое место? Грань дозволенности? Наслаждение? Порок?