Ошибка содержанкиПатрисия Грей
Пролог
Осенняя ночь. Тишина спящего квартала, расположенного на краю огромного города. Редкие звуки вдалибудто кажутся мне.
Мелко моросит дождь. Тихо-тихо барабанит по натянутой ткани зонта.
Шурша покрышками, медленно подъезжает большой, похожий на хищное животное, чёрный автомобиль. Останавливается у обочины напротив парка. Метрах в десяти от меня.
Фары тухнут.
Заламываю пальцы. Телом владеет мелкая, противная дрожь. В ногахслабость. Особенно сильно это ощущается в коленяхноги будто вот-вот подогнутся.
То, что он назначил встречу здесь и при таких условияхговорит о том, что он зол. И я хорошо понимаю, почему. Уже осведомлена.
Бежать некуда. Он найдёт меня в любой стране. Но скорее всего просто не даст улететь.
Моё везение только в том, что с Данилой всё зашло очень недалеко. Если не говорить о чувствах.
В этой машине - влиятельный предприниматель. Серый кардинал, предпочитающий не светиться в СМИ. Такие люди, как он любят тишину. Он делает деньги, деньги делают его.
Хищник капитализма. Опасный, жёсткий, хладнокровный, решительный.
Негромко цокая каблуками по мокрому асфальту, подхожу к машине. Звучит тихий щелчок снятых с дверей блокираторов. В салоне темно, сквозь забрызганное дождём стекло видно только приборную панель, что мягко светит белым и рыжим.
Открывается передняя дверь, и из автомобиля выходит Василийего личный водитель. Немного грузный, одетый в хороший тёмно-серый костюм. Очень аккуратный и молчаливый мужчина, хорошо знающий своё дело. В какой-то мере отражение своего босса. Василий раскрывает чёрный зонт, обходит машину спереди и, укрывая меня от моросящего дождя, забирает мой, складывает его, и открывает передо мной заднюю дверь.
Никаких приветствий. Тишина. Только едва слышный шум множества капель, падающих с плачущего ночного неба.
Сажусь в машину.
Василий закрывает за мной дверь. Отходит на несколько метров по асфальтированной дорожке и остаётся стоять там, под сенью раскидистого дуба и под зонтом.
В салоне лёгкая и приятная смесь запахов кожи сидений, табака и яркого, запоминающегося парфюма. Древесно-хвойного, терпкого и жёсткого, как его владелец. Что называется попробуй забудь. Не получится. Это только его аромат. Сделан по индивидуальному заказу.
Как и его костюм. Обувь. Часы. Даже запонки на манжетах его сорочки.
Весь его облик - отражение богатства и власти. Реальной власти, а не той, которую часто пытаются выдать за таковую.
Высокий, мощный, брутальный мужчина с тяжёлым подбородком в белоснежной сорочке, чёрных брюках и чёрном жилете. Никаких галстуков.
Несколько секунд мы молча сидим в комфортных креслах безумно дорогого автомобиля представительского класса. Нас разделяет только стойка для напитков и подлокотники.
Оба смотрим перед собой. Мы будто незнакомы. Просто летим одним рейсом в частном самолёте.
Его большие тяжёлые ладони с тёмными волосками лежат на бёдрах. У него очень красивые, мужские руки. Я знаю их ласку и знаю их силу.
Под правой манжетой сверкает бриллиантами и золотом край дорогих часов.
Никакой мимики. Ни у него, ни у меня.
- Привет, - низким, тяжёлым голосом наконец произносит он.
Голос звучит глухо, устало. И даже, пожалуй, отстранённо.
- Привет, - еле слышно отвечаю я.
А мой заметно дрожит.
Он поворачивает ко мне голову. Внимательно смотрит. Я отвечаю тем же. Такой его взгляд выдержит не каждая. Тяжёлый, тёмный, подозрительный. Устоявшаяся за годы манера проверяет на вшивость каждого, с кем общается. Хотя со мной он бывает и другим.
- Ты понимаешь, что совершила ошибку?
- Да, - отвечаю я.
Стучащими зубами закусываю губу. Самый краешек. Так, чтобы не было заметно. Зубы мелко пляшут на нежной плоти.
Мы снова смотрим каждый перед собой.
- Я не питаю иллюзий, - негромко произносит он. - Знаю, почему ты со мной. Догадываюсь, чем он тебя увлёк. Но речь не о том, что ты сейчас чувствуешь. А о том, что нарушены условия договора. И наше партнёрство может быть на этом основании прекращено, - он поворачивается ко мне, а я боюсь на него смотреть. - Более того, я ведь могу потребовать неустойку. Ты меня очень подвела. Сам факт того, что ты уже совершилавыбил меня из колеи. А это мало кому удаётся. И до сих пор никому не сходило с рук.
Нервно сглатываю. Хотя нечем. В горле сухо до рези.
- Да, я понимаю, - тихо и хрипло отвечаю я.
Чуть откашливаюсь, чтобы привести голос в порядок.
- Ты сделала свой выбор. Мы обговорили условия. Ты обязалась их соблюдать. Как и я. Я ни разу их не нарушил.
- Да, это так.
В салоне тепло, но меня мелко трясёт.
- Ты их нарушила.
Тихий вздох большого усталого зверя.
Просто жду. Какой бы сейчас пауза не былабудет ощущение, что я его перебила. А этого делать нельзя. Я не в той ситуации.
Его ладонь властно ложится на моё бедро.
- Я мог бы поддаться эмоциям, - продолжает он. - И наказать вас обоих. Его жёстче. Он мне никто. Банально устранить. Как досадную помеху.
При мысли об этом, и о том, что так всё и естьему стоит только отдать приказ, меня продирает насквозь новой волной нервной дрожи. Будто озноб бьёт.
- Он не знает о тебе, - пытаюсь защитить Данилу я. - Это я виновата.
- Но понимаю, - невозмутимо продолжает он, делая вид, будто не слышал моей последней реплики, - что такой вариант не даст мне того, чего я хочу. Нужного чувства. Я хочу, чтобы моя женщина сама знала, что она только моя.
- Я - твоя.
- Тобой сейчас движет страх быть наказанной. Страх потерять то, что имеешь. А имеешь ты больше, чем многие другие.
- Да, - снова соглашаюсь я. С чем тут спорить? - Я осознала. Прости меня.
Он качает головой:
- Не надо этих сантиментов. Ты знаешь моё к ним отношение.
Ищу слова. Губы трясутся. Главное сейчас - не расплакаться. Хотя нервное напряжение такое, что хочется кричать.
Он по прежнему внимательно смотрит на меня. Прожигает взглядом.
- Только благодаря тёплому отношению к тебе, а также тому, что я вовремя узнал о том, что происходило в течении последней недели, я готов спустить это на тормозах. Понять, простить, забыть и отпустить. Но в таком случае, мои обязательства по отношению к тебе будут завершены сегодня же.
- Я не хочу этого.
- Потому что зависима.
- Да.
- Ты уже и там зависима. И я это хорошо понимаю. Но там ты влюблена, и потому слепа.
- Этого больше не повторится.
Он молча смотрит на меня. Заставляю себя посмотреть ему в глаза. Это трудно.
Он пару раз играет желваками, а затем произносит:
- Ты знаешь, что такое «первый и последний раз»?
- Да.
- Вот этоон.
- Этого не повторится, - дрожащими губами заверяю я.
- Когда договор нарушается, последующие слова - дым. Я сужу по делам. Тебя услышал. Но знай. Если повторится - я не буду снова великодушен.
Он берёт с полки сигаретную пачку, вынимает белую сигарету, вставляет в тёмную полосу рта. Нажимает кнопку и стекло медленно уезжает вниз, впуская в салон тихий шёпот ночного дождя.
- Свежо, - безэмоционально констатирует он.
- Да, - отвечаю я.
Впечатление, что от страха и безысходности я сейчас потеряю сознание.
Он берётся за дверную ручку.
- Пойду пройдусь. Останься в машине. Василий отвезёт тебя.
Открывает дверь, чуть наклоняется вперёд, чтобы выйти, но перед тем замирает и холодно произносит:
- Ещё раз увижу его рядом с тобойпеняй на себя.
Выходит и захлопывает дверь.
Глава 1. Прошлое. Провинция
Мои родители развелись, когда мне только-только исполнилось три года. Может быть я и была нужна отцу, но он не давал этого понять. Я его даже не помню. Хотя алименты, насколько знаю от матери, он платил исправно.
Если вы когда-нибудь были в Пензенской области, видели небольшие её городки, то знаете, что такое разруха и бедность. Название посёлка, в котором я выросла и в котором закончила школу, не имеет смысла даже упоминать. Обычный населённый пункт с типовыми домами-хрущёвками, парой крупных раздолбанных дорог и населением в несколько тысяч человек. Вид из окна - унылая серая картина. Серые стены домов в разводах и пятнах, загаженный дворы, уродливые граффити, хмурые люди. Скука, тоска и полнейшее отсутствие перспектив.