Шерсть у них встала дыбом, и слышался только шорох, будто кустарник шелестел на ветру. Меховые шубки на крохотных тельцах смотрелись нелепо. Бедные глупые создания, подумал Пип. Они же понятия не имеют, что делают.
- Я вам говорил: если будете лодырничать, мы сожжем Хобомань, продолжал пугать охотник. Он был низенький, коренастый, с длинными космами светлых волос. К нечесаной бороде тут и там пристал всякий лес ной мусор видно, охотник пробирался через кустарник. Подумайте о крошках-кобольдятах, которые еще привязаны корнями к матерям и не могут убежать, представьте себе, как они будут трещать в пламени.
Человек говорил побельбидийски свободно, однако с монотонным акцентом; слова ему были хорошо знакомы, только гласные он произносил как-то не так. Несомненно, иноземец. Мастер Спар, когда рассказывал про свои путешествия за границу, говорил, что во всех странах, которые омывает Кабалланское море, в качестве общего языка пользуются бельбидийским. Бельбидия стала первой торговой державой, потому и язык ее распространился повсюду.
Пип хотел сесть, но жердь не пускала можно было только неуклюже перекатываться с боку на бок. Подняв голову, он посмотрел на переднего пони в веренице охотника. Через спину у лошади было перекинуто мертвое тело с морозно-серой, чуть с голубизной, шерстью. Убитый желтогорский волк. Они живут высоко в горах, далеко от людей, охотятся на коз и зайцев и никакого вреда человеку причинить не могут. А овец, наверное, и во сне не видели.
У копыт пони вились, рыча, четыре крупные собаки неопределенной породы. Шерсть у них была красновато-бурой масти и торчала пучками. Так вот кого Трог тогда учуял, подумал Пип: две из четырех были суками.
- Ты кто? - спросил бельбидиец. Волосы у него были темные, глаза круглые, а челюсть шевелилась вяло. Пип сперва не понял, почему его прозвали Палец, а не Рыбий Глаз, а потом заметил, что на правой руке у того не хватает трех пальцев, остались только большой и мизинец. - Шпион? Чего у моих капканов терся?
- Хотел освободить собаку барона, - резко ответил Пип, недоумевая при этом, с чего бы охотникам на волков так бояться шпионов.
Ответ привел к желаемому результату. Рыбоглазый бельбидиец выпрямился и стал неуверенно переминаться с ноги на ногу. После долгой напряженной паузы он обвиняюще произнес:
- Врешь!
- С чего бы мне врать?
- Чтобы из неприятностей выбраться.
- Из каких неприятностей? - презрительно усмехнулся Пип, стараясь не уронить голову. - Эти мелкие просто ошиблись, и все тут.
- Что будем с ним делать, Всадник? - спросил бельбидиец своего более матерого спутника.
- Ну, отпустить-то его нельзя, - ответил тот. - Может, он еще и мальчишка, а ну как все же шпион? Придется его либо убить, либо забрать с собой.
Пип все не мог понять, почему охотники не могут его просто освободить и оставить в покое.
- Может, к дереву привяжем? - предложил Палец. - Лес тут густой, его сто лет никто не отыщет. А может, первыми волки придут.
Пип вздрогнул.
- С ним больше никого не было? - Светловолосый охотник повернулся к кобольдам, ежившимся от страха и тщетно пытавшимся спрятаться друг за друга. Одни яростно кивали головами, а другие так же отчаянно трясли. - Что за бестолковые твари! Нам рисковать нельзя. Потащим его хотя бы до границы Бельбидии. Если кто-нибудь наткнется на труп мальчишки, могут начаться поиски. Так что безопаснее взять его с собой. А пса-то вы зачем приперли? опять закричал он.
Один из кобольдов, оказавшийся чуточку храбрее остальных, несколько раз указал на Трога и попытался изобразить вой.
- Эти отродья приняли пса за волка, - понял рыбоглазый. - Ну, нельзя не признать странная собака. Я такой в жизни не видал. Пожалуй, можно с нее содрать шкуру и получить денежки. Барон небось и не заметит.