- Кто вы? - подозрительно спросила она. - Я вас знаю?
- Может, и знаешь, - ответил тот, опускаясь всем своим немалым весом на приземистый трехногий табурет у огня, - да только вряд ли. Я тут много лет не бывал - годков шестнадцать, наверно. А ты с виду больно молода, чтобы меня помнить - На его покрытом морщинами лице заиграла улыбка. - А вот я тебя знаю, Брид. Ты, наверно, была еще совсем малышкой, да только другого человека с такими глазами на свете нету.
Брид смело улыбнулась в ответ.
- Стало быть, у тебя есть преимущество, стрелок, - сказала она, бросив взгляд, на повешенный, у двери длинный лук.
После тяжелой паузы мужчина сказал:
- Харле. Зови меня просто Харле. А это - моя мать. Женщина улыбнулась, и, к удивлению Каспара, зубы у нее оказались белые и здоровые. Ничего себе старушка. Как и у сына, волосы у нее были спутанные, но более тонкие, они свисали на плечи, словно ивовые ветви. Лицо ее в свете огня казалось зеленовато-серым, но скорее просто чумазым, нежели нездоровым.
- Иди сюда, сын Керидвэн, посиди у огня, тут твой человек уже устроился, - прошептала она, указав кивком на Брока, тот неуютно скорчился на низком табурете. - Тебе, Брид, надо поесть. Попробуй-ка мой бульончик. А за кормежку расскажешь нам свою историю.
Говорила старуха голосом скрипучим, как сучья старого дерева, которые тревожит ветер. Брид поднялась и села, хоть и была еще бледна.
- Мне нечего вам рассказывать.
- Нечего? - недоверчиво покачала головой женщина.
- Ну, ладно, все равно давай поешь. Не пропадать же добру.
Голодный Каспар облизнулся, не поднимая головы: странная женщина и человек, от которого тянуло плесенью, вызывали у него беспокойство, и лишний раз к ним обращаться не хотелось. Что за суп сварила старуха, он тоже понять не мог. Пахло кабанятиной, да, несомненно, а вот грибы... Необычный запах, землистый, поду мал Каспар, постепенно осваиваясь. Харле встал, едва не метя космами потолок, и, тяжело ступая, пошел к грубо сработанному столу, уставленному множеством кувшинов и крынок. Оттуда он притащил прошитый кожаный мех и пять роговых чаш, плеснул в одну янтарной жидкости и протянул ее Каспару.
Питье было по-летнему сладким от меда, с резким вкусом. Юноша подержал его во рту, потом проглотил, но закашлялся: напиток оказался куда крепче, чем ему сперва показалось.
Брид пить не стала. Она смотрела поверх края своей чаши на старуху, внимательно ее изучая. Та была сложена необычно руки и пальцы очень длинные, а туловище плотное, коренастое. Каспар решил, что женщина напоминает ему старую иву, пустившую побеги. Брид молчала, пока старуха не спросила ее про Морригвэн.
- Боюсь, она в последнее время себя плохо чувствует, - печально ответила девушка.
- Ну, так ей же лет-то сколько! Я все удивляюсь, что она вообще до сих пор жива. Человеческое тело так мало может протянуть! Жалко, она ведь такая мудрая. Старуха посмотрела на Брид неодобрительно, будто виня ее в том, что та отнюдь не так мудра, как Морригвэн, а потом, кряхтя, налила девушке еще бульона.
Брид, сидевшая у огня, скрестив ноги, похоже, по теплела по отношению к незнакомке, во всяком случае, плошку приняла с благодарностью. Каспар удивился: Брид редко ела помногу, значит, видимо, пытается порадовать хозяйку.
Девушка смешно надула губы и повторила:
- Так я вас знаю, да?
- Знаешь, - ответила мать Харле. - Я тебя на руках качала. Только ты не помнишь. Теперь, маленькая Дева, ты выросла, и пора тебе муженька завести. Скоро придется тебе избавить Морригвэн от ее старых костей. А ты этого сделать не в силах, покуда не найдешь девочку себе на смену, так? Женщина подняла мохнатые брови. - Морригвэн ведь тебя на поиски послала, верно?
- Почему вы так думаете? - спросила Брид, потирая затылок.
- У-у, я много чего знаю.