Милорд не привык экономить на своих гостях
Самая счастливая из счастливиц станет его женой
Вереск ворочалась, терзая подушку, однако уснуть так и не смогла.
Но, похоже, бессонница изводила не её одну: она услышала шаги. Лёгкие. Невесомые. Едва различимые.
Кто-то шёл по коридору. Кто-то крался во мраке ночи. Крался и теперь остановился.
Вереск замерла, затаив дыхание.
Кто-то. Стоял. За дверью!
Стоял мрачной тенью, тяжело, с присвистом, дышал и прислушивался?
Вереск почувствовала, что седеет. Ладони взмокли, а сердце застыло, превратившись в крохотную льдинку.
Засов! Она не заперла засов!
О, силы небесные! Почему? Ну почему она не заперла чёртов засов? Что теперь делать?
Быть смелой!
- Кто там?крикнула она, призывая на помощь всю силу духа. Так хотелось услышать тонкий голосок Дары, или даже ворчание старой Милды, но
Ответом была тишина.
Давящая, полная зловещих шорохов и скрипов, тишина.
Надо быть смелой. Помощи ждать неоткуда.
Вереск сползла с кровати. Осторожно, на цыпочках, приблизилась к камину и вооружилась кочергой: кто бы ни стоял за дверью, становиться лёгкой добычей она не собиралась.
Сжимая железный прут холодными пальцами, она подошла к двери.
Тихо. Так тихо. Только что-то гулко стучит Ах, да! Это сердце. Её сердце. Почему же оно колотится так громко?
Вереск прижалась ухом к гладкому дереву. Отчего-то ей померещилось, что тот, кто стоял по ту сторону, сделал то же самое.
Тяжёлое дыхание с присвистом
А может, это ветер гоняет по замку сквозняки?
Приглушённые шорохи
А вдруг, это мыши копошатся в тёмных углах? Или
Гадать можно долго.
Вереск сжала кочергу до хруста в пальцах и резко толкнула дверь. Та распахнулась с грохотом, и мгла хлынула в комнату, единственным источником света в которой оставался огарок свечи.
Коридор был пуст.
- Кто здесь?повторила Вереск, и голос эхом отразился от каменных сводов:
- Кто здесь здесь здесь
Никого Тут никого нет.
Нет ли?
Тьма играла с ней злые шутки. Вереск была уверена, за поворотом скрылось нечто огромное, мохнатоё, чёрное, со щупальцами вместо рук.
Силы небесные!
Она шустро нырнула обратно в комнату. Засов! Надо затворить засов! Рука уже потянулась к задвижке, но замерла на полпути. Подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, Вереск схватила огарок свечи в незамысловатом бронзовом подсвечнике и, половчее перехватив кочергу, вышла в коридор.
Глава восьмая
Вернуться. Немедленно вернуться обратно. Вернуться, запереть дверь и нырнуть под одеяло.
Эта мысль стучала и стучала в голове настойчивым молоточком. Разумная, правильная мысль.
Назад. В комнату. Скорее!
Но Вереск продолжала идти: что-то влекло, неудержимо тянуло вперёд. Так, должно быть, манит мотыльков тусклый свет. Удивительное ощущение. Странное. Невероятная смесь страха, щемящей тоски, колючей тревоги и обречённости, которую Вереск не могла ни понять, ни объяснить. Она осторожно ступала по ледяным плитам, разрезая тьму дрожащим пламенем свечи, и причудливые тени танцевали на стенах.
Что ждёт впереди? Кто притаился там, за поворотом?
Страшно, страшно... Но Вереск не могла остановиться.
Шаг. Ещё шаг.
Мрак становился всё гуще и гуще, а огарок почти превратился в лужу расплавленного воска.
И ещё один шаг.
Меня зовут... Меня ждут...
Чья тень мелькнула за углом? Или просто почудилось? Конечно, почудилось...
Здоровенный, семи футов росту. С шипастым горбом и словно бы без головы. Руки длинные, по полу волочатся, а ног и вовсе нет... Страшилище ползло и шелестело, точно ворох опавшей листвы.
Вереск вросла в пол. Нервно сглотнула. Кошмарный силуэт замер и дёрнулся.
Услышал? Почуял?
Свеча зашипела и погасла, и стало, как в гробу. Ни звука. Ни проблеска света. Слепота и безмолвие. И только кровь пульсирует в висках.
Оно идёт сюда. За мной.
Вереск бесшумно поставила бесполезный теперь подсвечник и ухватила кочергу двумя руками. Приготовилась.
Ещё немного. Совсем немного... Вот оно! Сейчас!
Зажмурившись и кусая губы, чтобы не закричать, она широко замахнулась и...
Кочергу перехватили, больно вывернув запястье.
- Ай! - Вереск забилась. Зашипела, точно дикая кошка, но сильные руки держали крепко - не вырваться.
- Тихо!
Голос... Знакомый голос...
- А ну, тихо, Вереск! Это я! Я!
Она обмякла в стальных объятиях. Ладимир... Откуда он взялся? И куда делось чудовище?
Чудовище! Конечно! Оно где-то рядом! Притаилось и...
- Пустите меня! - взмолилась Вереск. - Пустите! Там, в темноте, кто-то есть! Оно ползёт!
- Ползёт? - Князь лишь крепче прижал её к себе. Тёплая ладонь коснулась макушки. - Это многое объясняет.
- Вы... смеётесь надо мной?
- Нисколько. - Вереск не видела его лица, но не сомневалась, что он улыбнулся. - Приют рассвета построили в тёмные времена, и его стены помнят много тайн. Кошмарных мрачных тайн, о которых люди давно забыли. Говорят, иногда эти кошмары оживают... Но не волнуйтесь! У меня при себе шпага, и, уверяю, владею я ей лучше, чем вы кочергой. - Ладимир вдруг посерьёзнел: - Вам не следовало бродить здесь одной среди ночи.
- Мне... я... Ох! - У Вереск подкосились ноги, и князь ловко подхватил её.
- Вы многое пережили за последние дни, - сказал он. - Неудивительно, что вам мерещатся всякие ужасы.
Она не стала спорить. Да и поверит ли князь, если она скажет, что кто-то звал и манил её в глубины замка?
Ладимир сочтёт меня безумной, только и всего, - угрюмо подумала Вереск, и покорно положила голову на крепкое плечо.
- Отнесу вас в комнату. - Он решительно шагнул в темноту и вдруг остановился. - Хотя... Не желаете скрасить предрассветные часы светской беседой и изысканными закусками?
Вереск согласилась, не раздумывая: меньше всего сейчас хотелось оставаться одной.
Они расположились на крепостной стене, близ самой высокой смотровой башни. Казалось, отсюда можно увидеть другой берег моря. По небу неторопливо плыли седые облака, и сквозь рваную пелену проглядывал жёлтый круторогий месяц. Далёкие звёзды холодно мерцали, как искусно огранённые бриллианты. Воздух пах солью, хвоей и дымом. Вереск пока ещё не замёрзла, но Ладимир заявил, что это непременно произойдёт. Поэтому накинул ей на плечи тяжёлый сюртук, а на каменную скамью постелил тонкий шерстяной плащ.
Князь разделил с ней "изысканные закуски": ржаной хлеб и твёрдый сыр. От вина Вереск отказалась. Да и вообще она сильно сомневалась, что в походной фляге Ладимира было именно вино.
Светской беседы не сложилось: князь молчал. Облокотившись на парапет, он хмуро глядел вдаль. Туда, где небо и море сливались в единое целое. Его безмолвие ничуть не тяготило Вереск. Она сосредоточенно жевала сыр и слушала, как волны целуют прибрежные скалы.
- Одно удовольствие разговаривать с вами, милая Вереск. - Ладимир нарушил тишину, и слова его прозвучали серьёзно, без тени насмешки. - Как вам сыр?
- Прекрасно.
- Что заставило вас покинуть комнату, вооружившись кочергой? - Теперь он ухмылялся.
- Не знаю... - ответила Вереск. - Может, то же самое, что вынудило вас бродить по коридорам со шпагой?
Князь хохотнул.
- Однако! Характер у вас с перчинкой!
- Возможно, невесты-избранницы окажутся достаточно пресными, чтобы угодить вашему вкусу, - парировала она.
Ладимир бросил на неё какой-то странный взгляд. Лицо князя помрачнело. Синие глаза стали почти чёрными.
- Не вам судить о моих вкусах. - Голос князя прозвучал хрипло, а на скулах заиграли желваки.
Гневается, - сообразила Вереск. - Ему ли гневаться! Писаные красавицы из лучших семей Континента будут в полном его распоряжении: выбирай - не хочу. А он гневается...
Князь отхлебнул из фляги и снова уставился куда-то за горизонт. Плечи его поникли.
Да уж... Не похоже, что Ладимир в восторге от этой затеи с отбором невест, подумала она. А вдруг где-то, на далёком берегу, ждёт его та самая, единственная, но князь, из-за какой-нибудь мелочи, вроде происхождения, не может взять её в жёны? Вот и грустит.
Не исключено...
Нестерпимо хотелось что-то сказать, но ничего не приходило на ум. Поэтому Вереск просто встала рядом, пытаясь проследить за взглядом своего спасителя. Это оказалось нетрудно: Ладимир смотрел на пристань.