Мне нравится эта комната, сказала она, игнорируя хмурый взгляд Леви.
Она не заполнена бесценными произведениями искусства, как дом твоего детства, но это нормально.
Будучи потомственными аукционистами и торговцами произведениями искусства, ее родственники собрали невероятную коллекцию. Большинство предметов украшало стены их дома в Бикон-Хилл. Например, в ее спальне висел набросок Дега и акварель Джорджии ОКифф.
Танна выросла в окружении картин, текстиля и керамики и планировала, как и братья, присоединиться к семейному бизнесу, пойти в отдел пиара и рекламы их аукционного дома. Но она уже много лет не была в Бостоне, а с тех пор, как с ней произошел несчастный случай, не заходила в офис компании «Мерфи». Потому что когда-то это был ее второй дом.
Только в «Мерфи» она чувствовала себя совершенно спокойно и счастливо. Она боготворила искусство во всех его проявлениях, любила говорить о нем, а также находиться среди людей, которые ценили его так же сильно, как она. Каждый раз, приезжая домой, Танна знала, что если она войдет в «Мерфи интернэшнл», то начнет сомневаться в своем решении стать врачом скорой. Поэтому она избегала семейного бизнеса. И, насколько это было возможно, избегала Бостон.
Танна вздохнула.
Мне надо было просто остаться в Лондоне, сказала она, обращаясь в основном к самой себе.
Совершенно с тобой согласен. Не бойся туда вернуться.
Она бы сделала это, если бы могла, но это невозможно, пока она не возьмет под контроль симптомы посттравматического расстройства. И кто знает, как много ей придется работать и сколько времени уйдет на достижение этой цели? Желудок Танны сжался, а мышцы шеи напряглись.
Расслабься, Танна.
Сосредоточившись на дыхании, она отогнала от себя негативные мысли. Ей просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Несчастный случай произошел давно, и сейчас она здорова. Ей надоело быть заложницей своих страхов. Она любит неотложную медицину, и возможность помогать другим для нее очень важна. Она в неоплатном долгу перед работниками скорой: ее сердце дважды останавливалось по дороге в больницу. Единственный способ выразить свою благодарностьпомогать другим.
К сожалению, выплата этого долга сопровождалась приступами паники, воспоминаниями и холодным потом. И ей нужно научиться контролировать свои эмоции на работе. В конце концов, симптомы ПТСР ее не убьют. Хотя иногда казалось, что так оно и будет.
Танна снова попыталась завязать разговор:
Мне очень жаль твоего отца, Леви. Я знаю, что это случилось много лет назад, но мне все еще жаль.
Как ты и сказала, это было давно.
И я где-то читала, что твоя семья продала компанию Рэя после его смерти. Наверное, тяжело было потерять и отца, и компанию.
Не совсем так.
Она надеялась, что он имеет в виду потерю компании, а не смерть отца. Леви, которого она помнила, был скрытным и сдержанным, но он никогда не был жестоким.
Есть ли смысл в этом бессмысленном разговоре? Поскольку ты ушла от меня, не думаю, что тебе особо интересна моя жизнь. А мне, в свою очередь, все равно, как ты провела последние десять лет, Танна.
Я врач скорой помощи.
Заметив проблеск удивления в его глазах, она выпалила свой вопрос:
Ты ни разу не спросил братьев, где я и что делаю?
Ты бросила меня, забила на наши планы, так что я не чувствовал необходимости следить за твоей жизнью, парировал Леви. Говори, что хотела, и уходи.
Его небрежный приказ и ожидание, что ему немедленно подчинятся, взбесили ее.
Танна неспешно подошла к креслу и опустилась на него, устраиваясь поудобнее. Леви взял сэндвич и снова поторопил ее:
Рассказывай. И побыстрее.
Она так часто представляла эту встречу, репетировала, что сказать, но теперь тщательно продуманные реплики вылетели из головы. Видя, как нарастает нетерпение Леви, она заставила себя заговорить:
Я не бросила тебя у самого алтаря, но это было почти то же самое.
Ты ушла сразу после репетиции свадебного приема. За какие-то двадцать четыре часа до церемонии, сказал Леви, бросив едва тронутый сэндвич на тарелку.
Танна заставила себя выдержать его взгляд.
Мне не следовало уезжать, не поговорив с тобой, не попрощавшись, не объяснив.
Бесспорно.
Я была не права, мне следовало набраться храбрости и встретиться с тобой лицом к лицу. Сбежать, оставив письмо, было проще.
Да, после того, как я наблюдал, как ты сражаешься, чтобы оправиться от своих ран, как ты снова учишься ходить, я был удивлен отсутствию у тебя храбрости. И порядочности.
Танна почувствовала, как ей в спину вонзился нож. Но она не могла поспорить с утверждением Леви. Как бы ей хотелось сказать ему правду! Что она не могла поговорить с ним перед отъездом, потому что он отмахнулся бы от ее страхов, как от предсвадебного мандража. Он бы убедил ее, что они поступают правильно, и она бы послушалась. И была бы несчастна. И злилась бы на себя за то, что не смогла противостоять.
Моя мама отменила свадьбу, обзвонила всех и вернула подарки. Рождество в тот год было довольно дерьмовым. Леви вонзил нож еще глубже. Зато мы попали на первые полосы газет на несколько недель. Пресса преследовала нас повсюду, тыча камерами в лицо, требуя комментариев. Да, лучшее Рождество на свете.
Танна поморщилась. Она спросила о журналистах, но Кэррик сказал ей, чтобы она не беспокоилась об этом, и она не беспокоилась. В тот момент она пыталась построить новую жизнь, найти новую норму.
Может, когда-нибудь ты позволишь мне объяснить.
Лицо Леви напоминало Берингово море в разгар зимы.
Танна кивнула и вытерла влажные руки о бедра.
Ну, мне очень жаль. Жаль, что я ничего не могу сделать, чтобы загладить свою вину.
Леви пристально смотрел на нее, и Танна почти что видела, как напряженно работают его серые клеточки. Он что-то задумал, и Танна посмотрела на дверь в соседнюю комнатуее внутренний радар велел ей уйти сейчас же. Что бы Леви ни собирался сказать, это перевернет ее жизнь с ног на голову.
Кэррик говорит, что ты пробудешь в городе шесть недель
Плюс-минус, подтвердила Танна, гадая, к чему он клонит.
Улыбка Леви была полна сарказма.
Говоришь, хочешь загладить вину?
Да, она готова сделать что угодно ради этого.
Что ты имеешь в виду?
Леви снова взял кружку с кофе.
Мне больно это признавать, но стало совершенно очевидно, что мне нужна помощь. Я могу ходить, но это ужасно больно
Так и должно быть, если ты сломал коленную чашечку.
С гипсом я справляюсь. Это раздражает, но с этим можно жить. Но я не могу много ходить, потому что пользоваться костылями чертовски больно. Так что было бы неплохо иметь золотую рыбку на посылках. Кого-то в моем полном распоряжении. Кого-то, кому я могу приказывать, Леви осклабился, потому что он мне должен.
Вот дерьмо. Во что она вляпалась
Глава 3
Черт побери, она в долгу перед ним.
Танна должна ему за то, что отказалась от их помолвки, сбежала со свадьбы, перечеркнув все их планы. Не важно, сколько часов он провел у ее постели, обнимая ее, пока она плакала от боли и разочарования. Это был его выбор, и он жил им.
Но это был ее выборсогласиться на его предложение, на свадьбу, сказать «да», хотя на самом деле она имела в виду «нет». Недели и месяцы после ее побега были адом. Ему постоянно приходилось иметь дело с фальшивым сочувствием людей, больше озабоченных сплетнями, чем его состоянием. Он ненавидел прессу за то, что она сделала его, скрытного интроверта, забавой для публики. Танна в долгу перед ним за бессонные ночи, которые он провел, сомневаясь в собственных суждениях, за то, что заставила его думать, что просить ее руки было не самым умным решением. За месяцы и годы переживаний.
Она. Ему. Должна.
И да, при этом он действительно все еще хочет переспать с ней. Даже больше, чем раньше. Десять лет превратили ее из стеснительной девушки в уверенную в себе женщину, и он не чувствует необходимости сдерживать свои реакции, выбирать слова. Танна может дать столько же, сколько получила. И она потрясающая, а он ранен, а не мертв. Леви провел рукой по лицу, чувствуя пульсирующую боль в плече, ноге ида, в члене. В прошлом он никогда не позволял их физическому взаимодействию выходить за рамки пары легких поцелуев. Дело не в том, что он не желал ее. Ему было двадцать четыре, и он был вибрирующим гормоном, а она была красивой, поразительной девушкой.