Я его не бросал. Он у стеночки стоит и никому не мешает. Смотри, вообще, куда идёшь, бурчу я и поправляю самокат.
Он мне мешает!
Это я тебе мешаю, а не самокат.
Начинается! закатывает глаза мама. Давай завязывай со своей меланхолией и дуй в душ. Я иду завтрак готовить.
На майские праздники мама уезжает вместе со своим полковником в какой-то санаторий. Утром перед отъездом она говорит мне строго:
Смотри, веди себя прилично. И не вздумай мужиков водить!
Ну мамвяло отмахиваюсь я. Какие мужики? Ты же видишь, что я ещё по Вальке страдаю.
Вот и продолжай страдать. Есть только не забывай. И мусор выносить. Я там суп сварила и котлет нажарила. В морозилке кусок мяса, запечёшь в духовке, когда котлеты закончатся. И картошки сваришь. На крайний случай я ещё пельменей купила.
Ну что ты, в самом деле, со мной как с маленьким? Я в состоянии дойти до магазина и приготовить себе что-нибудь.
Ты и есть как маленький. Знаю я что ты приготовишь. Накупишь полуфабрикатов, да и те сожжёшь. Разбаловал тебя Валик.
Мамин телефон звякает входящим сообщением. Она читает его.
Ну всё, мне пора. Меня Саша ждёт. Целует меня в щёку, хватает чемодан и уходит.
Первого мая я выбираюсь на пару дней на шашлыки, к друзьям на дачу. Они честно терпят мою кислую физиономию и натянутые улыбки. Выслушивают как я на трезвую голову на все лады проклинаю Валика, а на пьянуюв красках расписываю его существующие и несуществующие достоинства и ною, что никогда не смогу его разлюбить. И я уверен, что когда я уезжаю домой, мои друзья выдыхают с облегчением.
Все остальные праздничные дни я в основном предаюсь унынию, в перерывах играю в онлайн-игры и катаюсь на самокате. В ту часть парка, из которой видно окна моей квартиры, я стараюсь не заезжать, чтобы не травить себе душу и не усиливать тоску по былым прекрасным временам.
После майских праздников опять начинаются трудовые будни. В первый же рабочий день мы с Иркой, как обычно, отправляемся на обед в торговый центр.
Хочу борща, мечтательно тянет Ирка и пристраивается в одну из очередей.
Я же торжественно обещаю себе не подходить к блинам и начинаю обход кафешек, который традиционно заканчивается возле блинов.
Сажусь напротив Ирки, бросаю пакетик чая в стаканчик с кипятком и надрезаю блин с грибной начинкой. Пахнет вкусно.
Я уже почти доношу вилку с куском блина до рта, как замираю, глядя на Ирку. Она с аппетитом наворачивает борщ, закусывая его эклером вместо хлеба.
Ир, ты не заболела? с тревогой спрашиваю я.
Нет. С чего ты взял?
Может быть с того, что ты ешь эклер с борщом?
Ирка беззаботно пожимает плечами:
Это вполне нормально для девушки в моём положении.
В каком ещё положении? Я округляю глаза. Да ладно?!
Почти три месяца уже.
Я вспоминаю Иркиного мужа, опять представляю Ирку со страпоном, натягивающую своего тщедушного литератора по самые гланды, и с трудом успеваю прикусить язык, чтобы не ляпнуть: «Да как у вас получилось-то?!»
Говорю жизнерадостно:
Поздравляю!
Ирка запихивает в рот остатки эклера, облизывает пальцы и возвращается к борщу:
Спасибо. Надеюсь, будет мальчик. И надеюсь, будет похож на мужа. Он у меня такой красивыйИрка мечтательно закатывает глаза и берётся за второй эклер.
Да какой он нафиг красивый?! Тощий дрищ в очочках, с волосами невнятного цвета! Однако я с энтузиазмом киваю. Кто я такой, чтобы критиковать её выбор? Особенно учитывая, что она даже ни разу не покривилась, когда узнала, что я по мальчикам.
Ну а ты что? Как майские провёл?
В гости ездил и на самокате катался.
Познакомился с кем-нибудь? выразительно играет бровями Ирка.
Аппетит моментально пропадает, и блин начинает казаться просто отвратительным. Утыкаюсь в тарелку с кислой миной.
Нет. Знаешь, я пытался Но Валька, гад, под кожей у меня сидит. Я с силой комкаю и сжимаю салфетку.
Ирка с сочувствием заглядывает мне в глаза, тянется и кладёт на плечо руку.
Стёпначинает она тихо. А ты не думал ему позвонить? Или написать? Может он вернётся?
Не вернётся. Я пару раз не выдерживал и писал. Сообщения до сих пор не доставлены. Он походу симку поменял. Специально, наверное, чтобы я его не доставал.
Слушай, ну может он и правда в джунглях? Кино снимает?
Да какое кино?! Бросил он меня. Нашёл себе молоденького и радуется жизни, пока я тут загибаюсь.
Глава 6
Суббота. Солнечный лучик, уверенно пробравшись через щель между шторами, нагло облизывает моё лицо. Медленно просыпаюсь. Лежу в полудрёме не открывая глаз. Наконец-то выспался. Хорошо-то как! Сейчас Валик коснётся моих губ поцелуем, разбудит окончательно и позовёт есть блинчики. А потом мы вместе пойдём в душ. Там он тщательно намылит меня во всех местах, прижмёт грудью к мокрой скользкой кафельной стене, раздвинет коленом мои ноги, укусит за плечо и войдёт внутрь одним плавным уверенным движением. Я прогнусь в пояснице, а он
Стёпка! Сколько можно дрыхнуть?! Одиннадцатый час! кричит мама, проходя по коридору мимо моей комнаты.
Я быстро открываю глаза и окончательно просыпаюсь. Дааа Никакого Вальки и никаких блинчиков не будет. От прекрасных грёз остаётся только каменный стояк.
Не вылезая из-под одеяла, стягиваю со стола ноутбук, укладываю его рядом с собой и нахожу папку с нашей с Валькой любимой музыкой. В основном Нирвана и Металлика. Старьё, скажет большинство, но нам очень нравилось. Мы врубали погромче и долго целовались и обжимались под низкий голос Курта Кобейна. Целовались, пока в ушах не начинало шуметь. Обжимались и ласкали друг друга, пока вся наша одежда не оказывалась на полу, а желание не становилось таким сильным, что терпеть не было никакой возможности. И тогда, под рваные ритмичные аккорды, мы переходили к основному действу.
Включаю воспроизведение, совсем негромко, чтобы мама не услышала. Опускаю руку под одеяло, забираюсь в трусы и сжимаю член. Прикрываю глаза, представляя на месте своей руки Валину, а потом и вовсе его рот и все те восхитительные вещи, которые он им вытворял.
К середине третьей песни по моему животу растекается вязкая лужица, а в душу медленно, но уверенно заползает тоска. Она сжимает и давит, обещая поглотить и уничтожить.
Ставлю плеер на паузу и резко захлопываю крышку ноута. Ненавижу выходные.
После позднего завтрака собираюсь пойти покататься на самокате. Натягиваю джинсы и лёгкую толстовку. Запихиваю в карман телефон и ключи и уже почти выхожу в коридор, когда раздаётся звонок в дверь. Наверное, мамин полковник пришёл.
Стёп, открой! кричит мама из кухни. У меня руки грязные.
Я распахиваю дверь, и моё сердце начинает падать куда-то вниз. Оно пролетает живот, задевает что-то в паху, отдаётся дрожью в коленках, добирается до пяток и, оставив там лёгкую щекотку, устремляется обратно вверх. Застревает где-то в горле и начинает быстро-быстро биться.
На пороге стоит Валя. Загорелый, в растянутой белой футболке с длинными рукавами и светлых вытертых джинсах. Смотрит на меня своим фирменным взглядом «снимай-штаны-прямо-здесь-трахну» и разве что не облизывается.
Валя? выдыхаю я и хлопаю глазами.
Мне моментально становится всё равно, где он там был и с кем трахался. Я готов всё ему простить. Главное, чтобы он ко мне вернулся. Главное, чтобы больше никуда не уходил.
Валя шагает в коридор и закрывает за собой дверь. Стоит близко-близко ко мне. Так хочется дотронуться, но я не решаюсь, и он делает это первым. Кладёт руки мне на плечи, сжимает их, а потом притягивает к себе и крепко обнимает. Ползёт ладонями под толстовку, пересчитывает мои рёбрада на месте все, не украл никто.
Говорит тихо, с лёгкой хрипотцой:
Господи, а тощий-то какой стал! Завтра с утра блинчиков тебе испеку. А в обед пиццу закажем. Как ты любишь, с грибами и ананасами.
Ведёт ладонью по спине, от поясницы до шеи. Вжимаюсь в него сильнее, укладываю подбородок ему на плечо, чувствую как его сердце стучится в мою грудную клетку. И так хорошо становится. Мурашки, пробежав по всему телу, собираются на загривке, суставы превращаются в желе, и в груди разливается тепло. Наступает состояние абсолютного счастья. Стараюсь не расплакаться, но всё равно хлюпаю носом.
Валя слегка отстраняет меня и заглядывает в лицо: