"Интернат?" уточнил Том.
"В интернате, да", сказала Людмила. "Я плачу за это. Это хорошо".
Тому не показалось, что все это хорошо. Слезы навернулись ей на глаза, но она по-прежнему бесстрастно смотрела в окно. Она взяла себя в руки и вытерла глаза рукавом.
"Теперь ты, Том", сказала она, улыбаясь. "Откуда ты?"
"Чандлер, штат Аризона. На Западе", сказал Пит.
"О, Запад? Ковбои, индейцы, бах-бах?" спросила она.
"Ну, ковбоев больше, чем здесь но не так, как в кино".
"А как же мать, отец?"
"Оба еще живы. Уехали на пенсию в Колорадо".
"Устали?" спросила Людмила. "Типа, спать хочется?"
"Нет, сказал Том, не устали. На пенсии. Ушли с работы. На пенсии".
С тех пор их занятия продолжались в более разговорном режиме. Она задавала вопросы и учила слова, а он поправлял ее или объяснял слова, которые она не знала.
Глава 3
Притяжение между ними также продолжало расти. В их отношениях появилась непринужденная близость, они постоянно прикасались друг к другу, когда сидели вместе. Именно Людмила была инициатором их первого романтического контакта во время поездки на родину однажды утром.
"Я сегодня узнала новое слово", сказала она, когда он сел рядом с ней во время отъезда поезда от Манхэттена.
"Какое?" спросил он.
Она придвинулась к нему очень близко и наклонилась, чтобы нежно поцеловать его.
"Поцелуй", сказала она, когда их губы разошлись. "Это поцелуй, да?"
"Да", сказал он, его голова гудела. "Это поцелуй".
Несколько минут спустя, когда их языки встретились, он объяснил: "Это французский поцелуй".
"Мы говорим то же самое", сказала Людмила, смеясь.
В тот вечер, когда они встретились на въезде, каждый из них жаждал прикосновений.
"Я, как это выражается, не могу думать ни о чем, кроме тебя?" сказала она, после того как они страстно поцеловались.
"Одержима".
"Да, я одержима с тобой", сказала она.
"Тобой. Я тоже одержим тобой", пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее еще раз.
Два дня спустя она была одета в шерстяное пальто. Как обычно, в вагоне было мало людей. Она огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и потянула его руку внутрь своего пальто.
"Как это называется?" спросила она.
"Грудь", прошептал он.
"Грудь. Разве это не называется как-то иначе? Мужчины, которые работают на стройках, говорят по-другому. Они свистят, они говорят "красивые соски?".
"Да", сказал он, смеясь. "Есть много слов. Сиськи, титьки, буфера, сисечки и еще много другого".
"Американские мужчины ничем не отличаются от русских. Находят миллион названий для любимого дела. А теперь подожди".
Она еще раз огляделась вокруг, затем потянулась вверх и расстегнула молнию на своей униформе уборщицы. На ней был удивительно сексуальный бюстгальтер с застежкой спереди. Она расстегнула его, позволяя своим прекрасным грудям вывалиться наружу. Снова взяв его руку, она положила ее на свою обнаженную грудь.
"Грудь", сказала она. "Мне нравится грудь".
Он криво улыбнулся: "Мне тоже".
"Нет, мне нравится слово, глупышка", сказала она. "Что это? Эта часть?"
Она убрала его руку и провела пальцем по более темному участку.
"Ареола", сказал Том, завороженно наблюдая за происходящим и одновременно нервно оглядываясь по сторонам.
"Ареола", повторила она.
"А это", сказал он, взяв ее сосок в свои пальцы. "Это сосок".
"Сосок", сказала она, вздохнув, когда он нежно ущипнул ее. "Я вижу, ты разбираешься в сосках".
Их урок анатомии, к сожалению, был ограничен, так как по мере приближения к Манхэттену в поезд входило все больше людей. Знание того, что находится под ней, просто сводило с ума Тома, когда Людмила застегивала молнию на своей униформе, не удосужившись застегнуть и лифчик.
На следующее утро она сняла пальто и положила его на колени.
"Киска?" повторила она, проведя рукой там, под своим синим платьем из полиэстера.
"Да, или вагина, пизда это довольно грубо, я обычно так не говорю", сказал он, "Для этого есть много других слов".
"Мне нравится киска, это хорошо", сказала она.
"Есть еще", прошептал он, маневрируя рукой. "Лабиа".
"Лабиа", тихо застонала она, когда он переместил пальцы на нее.
"Клитор, или клитор", прошептал он ей на ухо.
"Клитор", задыхалась она, когда он начал растирать пальцами нежные круги, не останавливаясь в течение нескольких минут.
"Точка G", прошептал он, продвигая пальцы внутрь, держа большой палец на волшебной кнопке.
Прошло совсем немного времени, и ее тело задрожало, она уткнулась лицом в его плечо и завизжала так тихо, как только могла.
"Это было? Что вызвало?" спросила она, как только смогла говорить.
"Оргазм", сказал он, "Или кончаю".
"Кончаешь? Типа, ты едешь в поезде?" спросила она.
"Да, ты говоришь то же самое".
"Мне нравится кончать в поезде", вздохнула она.
Прошло несколько дней, прежде чем они смогли продолжить уроки анатомии, как вечером понедельника ее рука оказалась под его пальто.
"Член, или пенис", простонал он, когда она крепко схватила его.
"Я говорючлен. Лучшее слово", сказала она напористо.
"Это яйца, или яички", простонал он.
"Яйца. Член. Хорошо", сказала она, начиная поглаживать его пах. "Как ты говоришь, когда делаешь это с собой?"
"О Боже", простонал он. "Это называется "дрочить", или " дрыгать", или "мастурбировать".
"Хорошо. Теперь я дрочу тебе, мой американский Соколов".
Она работала с ним так быстро, как только могла, под его пальто. "Ты скажешь мне, когда, да?" спросила она, когда его дыхание участилось.
"Сейчас", простонал он, чувствуя, что дошел до края.
Она нырнула под пальто и взяла его в рот, когда он извергся из себя, выплеснув накопившуюся сперму, которую он в основном копил с момента встречи с ней. Он еще несколько раз кончил в ее теплый рот, но его радость прервалась, когда в конце вагона открылась дверь и подошел проводник. Он беспомощно сидел, пока Людмила заканчивала отсасывать его, изо всех сил стараясь сохранить на лице хоть какое-то нормальное выражение. Кондуктор, Билли, на этом маршруте появлялся чаще, чем на других. Он был обычно лишен чувства юмора, и Том беспокоился о том, что может произойти. Билли окинул ситуацию взглядом, но выражение его лица почти не изменилось. Он взял их билеты со спинки сиденья, прикрепил их и пошел дальше.
"Ничего такого, чего бы я не видел", бесстрастно сказал он, выходя в следующий вагон.
Людмила вышла, покрасневшая и от смущения, и от того, что находилась в довольно душном помещении.
"Это было близко", сказал он.
"Как это называется?" спросила она, подняв два пальца, которыми она вытерла последние капли его обильной струи.
"Сперма", сказал он, застегивая пуговицы под пальто.
"Эта сперма тоже". Хм. Мне нравится, когда ты кончаешь. Ты очень много кончаешь. Давно такого не было, да?" Она соблазнительно облизала пальцы и нежно поцеловала его.
Глава 4
В то утро в поезде было много народу, поэтому они могли только разговаривать, но вечером Том получил еще больший сюрприз. Когда поезд отъехал от станции, он, как обычно, отправился за ней, но не дошел до ее места. Когда он проходил мимо туалета, чья-то рука протянулась и втащила его внутрь. Захлопнув дверь, Людмила набросилась на него с ошеломляющей свирепостью. Она грубо целовала его, а ее пальцы быстро перебирали пуговицы на его рубашке, а вскоре и на брюках. Она попыталась встать на колени, чтобы взять его в рот, но в комнате было слишком тесно. Она потянулась вниз и стянула с себя платье, обнажив трусики и лифчик, который быстро сняла. Том с трепетом смотрел на ее обнаженное тело.
"Ты такая красивая", сказал он.
"Спасибо", ответила она, покраснев. "Но поторопись, мы не должны задерживаться".
Они обнаружили, что стойка была идеальной высоты. Он поднял Людмилу и расположился, готовый войти в нее.
"Подожди, сказала она, как называется то, что мы делаем? Сначала я должна знать слова".
"Ммм, занимаемся любовьюэто романтический способ назвать это словами. "Трахаться" это более гм, сильный способ сказать это", произнес он.
"Мне нравится сильный. Трахаться. Трахни меня, Том".