«Мой!»безумно бьется, колотится в виски желание. «Мой!»глушу поцелуем выгнутое болезненным спазмом тело. «Мой! Мой! Мой!»отбивает ритм первобытное обладание.
Сладкий, горький томительный поцелуй. Последний. Самый последний и еще один. Как же отпустить его теперь? Тесно переплетенные, до боли сжимающие друг друга пальцы. Как же теперь? Утро, проскользнув в комнату, отрывает нас друг от друга. Захлестывает серой, мучительной болью, наполняет невыносимой уже сейчас тоской. Как же теперь?
Я не приду тебя провожать. Понимаешь?шепчет Ярик, еще на одну секунду прижимаясь ко мне.
Не приходи.
***
Полгода назад.
Это твоя жена?Ярослав стоит перед камином, перебирая стоящие там фотографии.
Жена,я, скованный вот этой первой спустя много лет встречей, скупо роняю слова.
Красивая,предельно аккуратно возвращает Ярослав снимок рыжеволосой девушки на место.Давно в разводе?
Давно. Прожили вместе всего два года.
Странно держать фотографии бывших на видном месте,пожимает плечами.
У нас хорошие отношения. Почти семейные.
Извини.
Не за что.
Как родители?
В норме.
Под сердцем перекатывается колющий вопрос.
Спроси уже,усмехается Ярик.
Как давно ты сидишь на этой дряни?
Лет десять-одиннадцать, но были периоды завязки.
Почему никто не знал?
Я хорошо зарабатываю,пожимает плечами Ярослав. У родителей бываю редко. Близнецы, сам знаешь, вечно в разъездах.
На этот раз окончательно?
Надеюсь,Ярослав кружит по комнате, рассматривая обстановку, передвигая мелкие вещицы, застывает в проемах французских окон и снова кружит.Ты мне поможешь?
Надеюсь,возвращаю ему скользкую фразу.
Ярослав все также кочует по комнате, словно движущаяся мишень под пристальным тяжелым взглядом.
Покажешь мне дом?обводит он широким жестом пространство.
Скупо киваю, нехотя открывая перед Ярославов двери в свою жизнь. Сколько не виделись? Лет шесть? Нет. С той ночи и не виделись. Нельзя считать встречами неловкие, наполненные общими фразами мгновения, когда мы пересекались, и то случайно, в родительском гнезде. Почему именно сейчас Ярослав решил сломать к чертям собачьим эту дистанцию? Почему он, так и не признавший меня старшим братом, теперь требует этого? Слишком личные вопросы, которые пока не могут прорвать плотину отчужденной вежливости между нами.
Просыпаюсь внезапно. Так резко выныриваю из сна и сажусь, что сжимает виски и голова идет кругом.
Что ты здесь делаешь?глухо рявкаю, глядя на Ярика, пристроившегося на самом краю кровати.
Ярик лихорадочно растирает руки, сутулится, рвано дышит, смотрит на меня немигающим провалом потемневших глаз.
Меня через несколько часов скрутит. Отвези меня в клинику,Ярик сворачивается клубком и натягивая на себя одеяло.Обещай, что ты не оставишь меня там одного!
Собираюсь на ощупь, не могу даже на минуту отвести взгляд от скрученного болью тела на своей кровати.
Когда я могу к нему приехать?я бьюсь вытащенной из воды рыбой в уютном кабинете врача.
Я думаю, недели через две.
Две недели?!останавливаюсь перед доктором, недоверчиво рассматриваю еще совсем молодое лицо. Может ли он что-то знать? Поможет ли он Ярославу? Он же почти одного возраста с ним.
Поверьте, раньше смысла нет. Это будет сложно, как для пациента, так и для вас.
Я приеду завтра.
Это малоприятное зрелище. Ваш брат будет фактически невменяем. Вы ничем не сможете помочь ему.
Я приеду.
Безликая роба в безжизненном пространстве палаты, белые ремни, перехлестнувшие грудь, живот, руки, ноги. Выгнутая в болевом спазме шея. Запрокинутое отекшее лицо, глаза безумными провалами огромных зрачков. Рвотные спазмы, хриплые проклятия пополам с мольбой и в просветах ищущий взгляд.
Не уходи.
Сижу на стуле, мышцы буквально окаменели от напряжения в попытке удержать на лице хотя бы сочувствие, лишь бы оно не исказилось брезгливой гримасой отвращения. Сколько я так сижу? Не помню.
Вам бы отдохнуть,вежливо выставляет меня из палаты медсестра, меняя очередную капельницу.
Я затянут, будто вакуумной упаковкой, этим ежедневным, ежеминутным кошмаром. День за днем он ни на минуту не оставляет меня. Изломанное мукой тело, перечеркнутое белыми ремнями. Оно пожирает разум и душу. За что? За то самое За то, что оставил его одного. За то, что не нашел в своей жизни места для случившегося той ночью. Теперь один из нас корчится в телесных муках на кровати, пристегнутый к ней. Другой корчится в муках душевных, пристегнутый к нему.
Ярослав, похудевший, с серым лицом, ищет меня бездонной пропастью глаз, заполненной болью.
Ратмир. Я больше не могу. Забери меня отсюда. Прошу тебя.
Еще немного, Ярик.
Бессмысленно. Все это бессмысленно.
Это скоро пройдет. Ты слышишь?
Пересаживаюсь на край кровати и вытираю покрытый крупными каплями пота лоб.
Забери,целует он пересохшими губами мои руки.Если ты хоть немного любишь меня. Хоть немного?
Я не могу унять дрожь своего тела, которая синхронна тремору Ярослава. Хочется обнять то ли его, то ли обхватить руками себя и завыть и так же умолять кого-нибудь забрать меня из этой палаты. Прекратить все это.
Общественно-полезный труд,машет мне Ярик садовыми ножницамиСчитается, что это помогает мне не думать о дозе. Подождешь?
Подожду. А ты думаешь?
Каждую секунду.
Я привез тебе фильмы и книги, что ты заказал.
Смотрю на состригающего ветки Ярослава, прицельно, дотошно отмечая изменения.
Вот и все. Пошли?
В палате Ярик перебирает диски, книги, новые вещи. Вытягивает ярко-синюю в белых разводах футболку.
Похоже на твою террасу. Забери меня на выходные?
Тебе еще нельзя, большой риск того, что ты сорвешься.
Я контролирую себя.
Пока тебя контролирует наркотик.
ПффЯрик стягивает рабочую одежду.А ты невысокого обо мне мнения, да?
Взгляд скользит по обнаженному торсу, как-то слишком медленно и неторопливо отмечая, что кожа уже не покрыта расчесами, ушел землистый оттенок. Ребра уже не выпирают, как у узника Бухенвальда.
Не передергивай.
Забери,Ярик подходит почти вплотную.Мне до чертиков надоело торчать в этих стенах. Мы могли бы неплохо провести время. Да?его тембр снижается, выпуская урчащие обертоны, которые мягко скользят вдоль моего позвоночника.
Нет,отшатываюсь от него.
Да иди ты на хер!Ярослав, резко развернувшись, уходит в душ.
Под шум воды я тяжело опускаюсь на стул. Он мне что сейчас попытался предложить? Меня, конечно, предупреждали, что Ярик будет использовать любые рычаги давления, чтобы покинуть клинику в поисках дозы, но к такому я не готов. Не готов к собственной реакции.
Ярик выходит из душа абсолютно обнаженный, повесив на шею полотенце. Прищурившись, детально рассматривает меня.
Я думал, что любил тебя лет с тринадцати, но сейчас думаю, раньше. С самого первого дня, как только вышел из машины и увидел тебя, сердце сжалось таким восторженным ужасом. Как на американских горках. Мне все время хотелось смотреть на тебя. У тебя тогда были длинные волосы, и ты был похож на цыгана. А в тринадцать ты впервые ударил меня. Помнишь? Что-то в этом было пророческое.
Зачем ты
Говорю об этом? Когда-то же надо. Я не знаю, как это называют психологи. Вроде как озвучить, пережить и выкинуть из собственной жизни. Ты меня когда-нибудь вспоминал?
Что ты имеешь
Ратмир, ты за эти дни увидел, кажется, даже мою изнанку, может быть, обойдемся без приличий?
Я думал о тебе. Не долго. Новая страна. Новая жизнь.
Жестоко.
Без приличий. Накрыло меня внезапно, когда я встретил свою будущую жену. Тогда я списал на свое пристрастие к рыжим. Так было удобнее, но вскоре меня стала раздражать россыпь веснушек на ее теле, мне стало казаться это настоящим уродством.
У тебя были другие парни?
Были. Почему ты подсел на наркоту?
Нет. Тут ты не причем. Это было логичным, что ли Легкие деньги, веселая жизнь, доступность всего. Очень скоро приелось. К тому же у меня было весомое оправданиедетская психологическая травма, первая трагическая любовь, гомосексуальность. Все подходит. Но на самом деле это была погоня за кайфом. А сейчас ты не хочешь меня?Ярик медленно поворачивается, демонстрируя свое тело.
Хватит. Это похоже на проституцию за дозу.
Она и есть. Я сейчас кому угодно отсосу за один укол. Странное, знаешь ли, чувствоотсутствие гордости.
Уже минут двадцать не могу заставить себя выйти из машины. Сегодня первые выходные, которые мы проведем вместе вне клиники. Какой он сегодня? В прошлый раз Ярик был в глубокой апатии, которая вылилась в мгновенную злость и закончилась истерикой. Меня выматывают эти визиты, досуха выжимают, так что, возвращаясь домой, кулем валюсь на кровать и моментально засыпаю как был. Но это лучше, чем ласковый Ярик, пробирающий до самого нутра своим урчанием. Рыжее пламя, медленно разогревающее кровь, покрывающее черной копотью похоти мое желание помочь. Не дающее остыть еще долго и заставляющее коротать ночи, изучая потолок собственной спальни. И все это ради одной-единственной цели.
Я все понимаю: про актуализацию тяги, про неустойчивый психологический фон наркомана. Понимаю, но не могу простить этой продажной фальшивой ласки, что больно прикипает к стенкам сердечной мышцы. Я всегда могу шагнуть за порог и прекратить тот натянуто-вибрирующий диалог, который мы ведем раз за разом. Обнаженный диалог в деталях. Где каждое словоабсолютно голый факт. Где каждый, не жалея друг друга и себя самого, перепахивает покрытую временем залежь прошлого, выворачивая наизнанку подноготную, выкорчевывая питавшие настоящее корни прошлых поступков. Сейчас же у нас не будет возможности остановиться. И если с обжигающе честным Ярославом, хлещущим меня откровенностью, впадающим в безудержную злость, я могу справиться, то Ярослава, глаза которого затягивает дымка похоти тело которого бесстыже тянется к рукам слова которого не оставляют шанса своей однозначностьюя боюсь. Боюсь уступить этому напору и купить тело, продавая собственную душу.
Какой же он сегодня? Когда же он так зацепил меня? Когда же он сам стал наркотиком, необходимой ежедневной дозой?
Ратмир!Ярослав в лихорадочном возбуждении беспокойно мечется по комнате, явно стесненный ее пространством.Наконец-то! Мне уже подписали пропуск, мы можем уехать?
Ветер парусами раздувает белые кружева тюля, солнце, просачиваясь сквозь плетения, штампует по веранде кружевные оттиски. Ярослав лениво тянет ледяную сангрию и наблюдает за мной сквозь ресницы.
Твой дом очень подходит мне,наконец решает прервать он затянувшееся молчание.
Я рад.
Спроси, почему?
Говори,капризно изогнутые губы заставляют меня усмехнуться.
Начнем с главного? Твоя спальная комната отделана в зеленых тонах. А покрывало напоминает оттенок моих глаз. Вот мне интересно, я там буду как дополняющая твой вкус безделица или все остальное должно дополнять меня?
Не аргумент.
Ладно. Твой кабинет. Синий доминирующий цвет с вкраплениями бронзы. Не хватает только моей головы на полке трофеев.
Продолжай.
Уют гостиной. Мягкие оттенки персикового, камин, ковер с высоким ворсом. Наиболее выигрышно я буду смотреться у камина. Молчишь? Тогда, может, посмотришь на свою террасу? Это оправа из выбеленного дерева для бирюзового неба. Тут я тебе нравлюсь?
Ты взял курс на мою постель?я не собираюсь сдаваться.
Скорее, иду по ковровой дорожке. Но знаешь,Ярик лениво вытягивается в кресле и любуется отблесками рубина в бокале,без наркоты не хочется трахаться совсем,поставив бокал, он оставляет меня в одиночестве.
Я провожу пальцем по тонкой ножке бокала и понемногу стараюсь переварить услышанное. Если отжать плохо сляпанное прикрытие наркотической тяги, в сухом остатке остается искусное издевательство. Зачем эта многоуровневая игра?
Эти дни похожи на прогулки по минному полю. Я тщательно ползу по территории, стараясь нащупать заряды, и когда, казалось бы, уже все предусмотрел и прошел заданный участок, они взрываются под самыми ногами, разнося меня на сотню мелких частиц. Это странным образом будоражит, доставляя мазохистское удовольствие.
Ярик приходит ко мне на пятые совместные выходные. Он, горячий, истомленный, проскальзывает под одеяло и тут же, прижавшись всем телом, требует:
Молчи.
Руки нетерпеливо пробегают по коже. Губы, рассыпая скупые легкие поцелуи, пунктирными точками отмечают маршрут. Он носом зарывается в подмышечную впадину, глубоко вдыхая аромат тела. Вылизывает тонкую кожу на сгибе локтя, прижигает запястье влажным поцелуем, скользит языком между пальцами, втягивает их в рот, посасывая, а рука, без предисловий скользнувшая под резинку трусов, охватывает член. Теребит тонкую кожу мошонки, сгребает в горсть, оттягивает ее.
Выбритый,шепчет влажно на ухо.
Пальцы медленно гуляют по уже вставшей плоти, оглаживают головку, растирают каплю секреции. Я почти не дышу, пряча лицо в подушку, и только, повинуясь рукам, шире развожу ноги, прогибаюсь в пояснице. Ярослав переворачивает меня на живот, стягивает ставшее лишним белье и раскидывает мои руки в стороны, пережимая их в запястьях. Трется возбужденной плотью между ягодиц, заставляя их невольно сокращаться, сжимая ее. Целует кожу на шее, вылизывает, слегка прихватывает зубами. Два тела синхронной волной изгибаются под тяжелое дыхание. Ярослав приподнимается, рывком ставит меня на колени и давит рукой на спину, вынуждая прижаться грудью к кровати, открыться в откровенной приглашающей позе. Покусывает ягодицы, отдрачивая в мощном напористом темпе.
Хочу тебя трахнуть,жарко выдыхает он, вылизывая ложбинку и обводя кружок сфинктера кончиком языка. Раздразнив нежную кожу, облизывает пальцы и начинает продавливать плотно сжатые мышцы, заставляя их стать мягче, податливее. Он не спешит. Не врывается в нутро, разминает, тянет, смачивая собственной слюной, пока я, разомлев от ласки, сам не подаюсь назад. Ярослав заменяет пальцы членом, втирает выступающую смазку головкой в колечко ануса. По миллиметру продвигается, но не спешит проникнуть глубже. И когда я со стоном насаживаюсьзамирает, позволяя мне скользнуть до упора, и пережидает мой болевой спазм. Ждет, пока я сам, понемногу выгибаясь и раскачиваясь, набираю нужный темп. Я оборачиваюсь и выдыхаю: