Потом он надолго замолчал, слушая начальника родителей, и на лице опекуна проступило неверие, а потом и удивление.
Да, мы приедем как можно скорее,закончил он разговор.
Несколько секунд мужчина смотрел в сторону, видимо тоже пытаясь, переварить услышанное, потом перевел взгляд на меня:
Камилла, твои родители живы,В его голосе звучало удивление и неверие.
Я слышала эту фразу уже второй раз, но никак не могла осознать, поверить, что это не чья-то злая шутка. Но разве я не молила о чуде? Разве не этого хотела? Чтобы все вернулось, стало как прежде. Я не знала, какие чувства сейчас испытываю: удивление, радость, недовериечувства накатили на меня разом, сплетясь в один тугой комок, и от этого мой разум перестал воспринимать их все, во избежание того, чтобы я не сошла с ума.
Камилла, собирайся. Мы едем в больницу,голос Андрея вывел меня из ступора, и я, кивнув, пошла собираться.
Мы выехали через полчаса. Я до сих пор чувствовала себя как во сне. Когда я вошла в длинный светлый коридор, пропахший лекарствами, дрожь прошла по всему телу.
Извините,обратился к медсестре в регистратуре Андрей. В каких палатах Самойлов Сергей Викторович и Самойлова Анна Михайловна?
А кем вы им приходитесь? с подозрением посмотрела она на мужчину, а потом на меня.
Андрей Владимирович! Камилла! Не успели мы ничего ответить, как к нам навстречу из другого конца коридора спешил Борис Игнатьевич. Я вас тут жду,он подошел к нам и кивнул подозрительной медсестре.
Та сразу расслабилась и занялась своими делами, не обращая на нас больше никакого внимания.
Пойдемте, я провожу вас к Сергею,кивнул нам мужчина и направился к лифту.
Первый этаж, второй, третийя отсчитывала секунды, и мне казалось, что они все тянутся и тянутся. Что лифт едет слишком медленно, что железные двери еле разъезжаются в стороны. Я торопила его. Я торопила время, словно боялась, что это просто сон, и я проснусь так и не успев досмотреть его до конца.
И вот стою возле белой двери в палату и не могу решиться повернуть ручку. Стою и смотрю на белую поверхность, разыскивая в ней малейший изъян. Боюсь, что сейчас все закончится. Что это окажется ошибкой, чьей-то злой шуткой, обманом, сном, бредомда чем угодно, только не правдой. Борис Игнатьевич, недовольный внезапной, непонятной задержкой, чуть отодвигает меня в сторону и, постучав, заходит.
Здравствуй, Сергей, а угадай, кого я к тебе привел! сообщает он кому-то в палате.
Мой мозг не хочет осознавать, верить, что там мой отец. Закрываю глаза и чувствую, что вот-вот упаду в обморок, но сильные мужские пальцы сжимают мое плечо почти до боли, не давая погрузиться в пелену страха и паники. Я чуть откидываюсь назад, понимая что за моей спинойАндрей.
Камилла, все хорошо. Он действительно здесь,достигает его шепот моих ушей. Иди,Он слегка подталкивает меня в спину, и я делаю первый шаг.
В мужчине, сидящем на кровати, осунувшемся и бледном, трудно узнать моего отца, и я замираю в нерешительности, но когда он поднимает на меня взгляд, внутри что-то щелкает, словно кто-то переключил рубильник. Слезы сами потекли из глаз, мешая видеть, я и не поняла, как преодолела пару метров между нами и уже повисла у него на шее.
Папа! Папочка! удается мне выдавить из себя, между всхлипами.
Камилла,Отец сжимает меня в объятиях.
Так проходит несколько бесконечных минут, за которые я заново стараюсь привыкнуть, что у меня есть он, что я чья-то. Мне хочется исщипать себя до синяков, чтобы убедиться, что я не сплю. Теперь все снова будет по старому: я, папа и мама. Мама!
Я отстраняюсь от отца и задаю волнующий меня вопрос:
Па, а мама? Голос дрожит, боюсь услышать уже знакомый страшный ответ.
Лицо мужчины тут же погрустнело, счастливые огоньки в глазах, потухли, и я приготовилась к худшему.
Идем за мной,папа взял трость, стоящую возле постели, и, сильно прихрамывая на левую ногу, пошел к двери. Несколько минут я просто смотрела на отцасердце кольнуло. Тяжело видеть своего отца, которого ты считала самым сильным, почти беспомощным.
Здравствуйте,в дверях отец столкнулся с Андреем, который все это время был в коридоре.
Здравствуйте,поздоровался папа и почти прошел мимо, когда Борис Игоревич остановил его:
Сергей, разреши тебе представить, это Андрей Владимирович, опекун Камиллы.
Мужчины посмотрели друг на друга. После недолгого молчания отец протянул Андрею руку:
Спасибо, что позаботились о моей дочери.
Не за что,пожал протянутую ладонь Андрей.
Он чувствовал себя несколько неловко, и я прекрасно его понимала. Знай папа все Боже, я даже не хочу думать о том, что могло произойти. Чувствую, как щеки заливает румянец. Надеюсь, никто не догадается рассказать отцу правду, по крайней мере, пока. Страх, что кто-то, вроде Людмилы Кирилловны, прибежит рассказать свежие новости, пробивал до мурашек.
Папа,решила я разрядить обстановку. Мама? Отец взглянул на меня, словно вспоминая, как и зачем оказался здесь, и медленно пошел к лифту. Я последовала за ним. Поднявшись на этаж, мы вышли в коридор.
«Реанимация»прочитала я над двустворчатыми дверьми, и по телу снова прошел противный холод. Папа шел вперед, казалось, не замечая ничего вокруг. Он остановился возле большого окна в стене, выходившего не на улицу, как обычно, а на палату, где стояла одна большая кровать. На ней, в окружении множества трубок и аппаратов, измеряющих пульс, давление, температуру, лежала мама. Я прислонилась руками к холодной поверхности стекла, вглядываясь в внутрь. Женщина, лежащая в постели, была очень бледной и худой, но я не ошиблась: это была мама.
«Мама! Мамочка! Жива!»Слезы снова мешали видеть, я почувствовала, как меня затрясло мелкой дрожью. Глубокий вдох: нужно успокоиться.
Можно к ней? оборачиваюсь я к отцу.
Он тоже не отрывает взгляда от того что происходит за стеклом и кажется даже не слышит меня.
Можно, только ненадолго,Вздрагиваю от незнакомого голоса за спиной.
Я оборачиваюсь. Рядом с нами стоят врач.
Простите, не хотел Вас напугать,доброжелательно улыбается он мне. ЯЮрий Иванович, лечащий врач вашей мамы. Я правильно понимаю, Вы ее дочь, Камилла?
Я утвердительно киваю.
Приятно познакомиться.
Как она? спрашивает отец, не оборачиваясь от окна.
Улыбка сошла с лица доктора, и он тяжело вздохнул:
Перелет дался ей нелегко, но состояние остается стабильным. Мы продолжаем надеяться. Кома, при такой травме головыне редкость, и большинство пациентов выходят из нее.
Большинство,как эхо повторяет папа.
Так могу я зайти? снова задаю я вопрос.
Да, конечно,кивает мне врач.
Он подходит к двери палаты и открывает, пропуская меня вперед.
Только ненадолго,предупреждает он.
Я почти не слышу его слов, так как полностью поглощена видом женщины, лежащей на кровати. Ноги словно налились свинцом, медленно подхожу к постели. Мама лежит неподвижно, можно было подумать, что она просто спит, если бы не бледное лицо и темные круги под глазами.
Мама, мамочка,тихо зову я.
Я не могу себя заставить к ней прикоснуться, мне кажется, сделай я это, она тут же растает, как призрак растворится в воздухе. Дрожащими пальцами я касаюсь ее руки кончиками пальцев, и чувствую тепло.
Привет, мамочка,шепотом поздоровалась я. Это я, Камилла.
Больше я ничего не могла сказать. Горло перехватило, слезы застилали глаза, стекая по щекам. Мне так хотелось, чтобы мама открыла глаза, чтобы она просто посмотрела на меня.
Папа тоже тут, у него все хорошо. У нас все будет хорошо,прошептала я.
Камилла, пора,услышала я голос доктора за спиной.
Кивнув в знак, что услышала его, я наклонилась и поцеловала маму в щеку:
Я тебя люблю.
Развернувшись, я так же медленно пошла к двери. Слезы мешали видеть дорогу, и я стирала их тыльной стороной ладони.
Камилла,остановил меня врач,смотри.
Я обернулась.
Женщина на кровати слабо пошевелилась, ее кисть дрогнула, пальцы сжались. Юрий Иванович подбежал к постели быстрей, чем я успела осознать увиденное.
Анна Михайловна, Вы меня слышите?
Женщина медленно открыла глаза и постаралась сфокусировать взгляд на докторе. Я подошла к постели.