Мне оставалось лишь сжимать кулаки в бессилии, и наблюдать, как девушка садится в машину. Замерев на пару секунд, чтобы обернуться на знакомые окна и увидеть там меня.
Так паршиво мне давно не было. Я чувствовал себя предателем и трусом. Я чувствовал пустоту. Пустоту, которая снова заполняла не только квартиру, но и меня. Бутылка виски стояла на столе, маня меня недолгим забытьем, но не успел я наполнить стакан, как тишину разрушил телефонный звонок.
Алло,ответил я.
Камилла у Вас?! взволнованный голос Людмилы Кирилловны на той стороне провода, озадачивал.
Каким образом? фыркнул я. Вы сами увезли ее отсюда сорок минут назад.
Я знаю,раздраженно ответила женщина,но она сбежала.
Сбежала?! стакан с выпивкой опрокинулся на бок, проливая свое содержимое. Куда?
А вот это Вы мне скажите,съязвила женщина. Учтите в ваших интересах вернуть ее в приют, как можно быстрее, и без глупостей. Так что если она появится
Я понял,перебил я женщину, и положил трубку.
Черт, Камилла! Что же ты творишь?
Обувшись, и накинув куртку, я бегом выбежал на улицу, лишь схватив ключи от машины.
«Боже, надеюсь, с ней ничего не успеет случиться»молился я, заводя автомобиль.
========== 19 глава. Все хорошо, что хорошо кончается. ==========
Вчера я приняла решение вести себя как взрослая, что от моего поступка могу пострадать не только я, но и Андрей. Он обещал найти способ помочь мне, не оставить, и я ему верила. Поэтому, когда в дверях квартиры появилась, одетая как всегда в строгий костюм, с неизменным пучком на голове, Людмила Кирилловна, я не закатила истерику, не бросилась бежать, а просто стояла в дверях комнаты с чемоданом и сумкой-почтальонкой на плече.
Самойлова, пошли,кивнула мне соцработник.
Может, она хотя бы позавтракает? вмешался Андрей.
Ничего, в приюте тоже есть завтрак. Женщина смерила его презрительным взглядом и отвернулась.
Тут мне захотелось заехать по лицу этой самодовольной сучки, даже кулаки сжались. Но посмотрев на Андрея, передумала. Незачем устраивать скандал: это лишь будет еще одним поводом набрать заветные «02». Я отсюда чувствовала, как у нее чесались руки это сделать.
Он и сам это прекрасно понимал, поэтому лишь скрестил руки на груди, и, прислонившись к косяку, продолжал наблюдать за моими сборами.
Я не хотела уходить. Я нещадно тянула время, разбираясь с замками, шнурками и застежками. Я почти задыхалась от боли, силы заканчивались, как и воздух в легких, поэтому лишь прошептав: «пока»,первая выскакиваю на лестничную площадку ивниз по ступенькам.
Опомнилась только у машины. Холодный и по-утреннему морозный воздух проникает в легкие. Я даже толком не попрощалась с Андреем. Тоска снова накрывает с головой. Хотелось помчаться назад, преодолеть несколько пролетов лестницы и вернуться к нему, но я лишь оборачиваюсь, вглядываясь в пустые еще сонные окна многоэтажного дома. За одним из них стоит он. Я точно знаю, что он смотрит. Людмила Кирилловна села за руль, указывая мне на сиденье рядом с собой, но я, проигнорировав ее знак, кидаю чемодан и сумку на заднее и сажусь сама.
Женщина недовольно хмыкает, но на своем не настаивает. Машина заводится и медленно выезжает со двора. Я невидящим взглядом смотрю в окно, одно за другим прокручивая у себя в голове сцены последних месяцев. Сжатые в кулаки ладони, навернувшиеся на глаза слезы, зубы, стиснутые до скрипа.
Да, я, наверное, мазохистка, но я не могу это прекратить. Хочется кричать, но крика нет, мне кажется, что я просто онемела в один миг, без него.
Ну, что Самойлова, нагулялась? Голос соцработника вырывает меня в реальность.
Я вздрагиваю, но голову не поворачиваю.
Знаю я таких,продолжает женщина. Строят из себя примерных и невинных, а как дай волю так сразу
Лицо женщины брезгливо скривилось:
Ну, надеюсь, ты хорошо повеселилась. Теперь тебе долго веселиться не придется. И не надейся, твоему опекуну вернуть тебя не удастся. В голосе сквозит злорадство. Жаль, что все не выяснилось до твоего шестнадцатилетия, тогда его еще можно было посадить, а тактолько тебя забрать, да аннулировать опекунство.
Я закрываю глаза, словно от удара. Знать, что Андрея не посадят, большое облегчение, но слова женщины давят на больные точки, и я не выдерживаю:
Почему Вам так нравится унижать людей?!
Соцработник вздрагивает, как от пощечины. Выражение ее глаз в отражении зеркала заднего вида становится злым.
Унижать?! О нет! Просто такие наивные дурочки как ты думают, что нашли любовь на века, что они нужны этим взрослым дядечкам, которые просто поиграются с ними и выбросят, как ненужный мусор. А нам потом вытаскивай вот таких идиоток из петель и с крыш домов.
Было видно, что я задела непробиваемую Людмилу Кирилловну за живое, но выяснять подробности не хотелось, наоборот все внутри меня кипело от ярости:
Он не такой!
Ага, как же,фыркнула женщина. Думаешь, он поведет тебя под венец, и вы нарожаете с ним кучу красивых детишек? Очнись, девочка, это не любовный роман, и не сегодня-завтра он тебя забудет, или найдет себе другую симпатичную дурочку. Много их у вас по школе бегает?
Каждое слово женщины бьет по мне все сильнее. Я уже не сдерживаю ни злых слез, ни сжатых кулаков. Единственное чего мне хочетсяэто огреть ее чемнибудь тяжелым и бежать. Бежать назад к нему, чтобы доказать, что она не права.
Автомобиль затормозил на перекрестке перед светофором. Меня по инерции бросило вперед. Я поморщилась и посмотрела по сторонам. Впереди тянулась небольшая пробка из автобусов, которые отъезжали от метро. Метро!
Все остальное происходило слишком быстро, чтобы я успела что-то обдумать. Схватив сумку, выскакиваю из машины, пока она не успела тронуться с места, и бегу ко входу в метро. Толпа спешащих на работу людей, играет мне на руку, и я проталкиваюсь сквозь нее, не обращая внимания на недовольные вскрики и ругань.
Проскакивая через турникет следом за каким-то мужчиной, запрыгнула в отъезжающий поезд. Сесть было некуда, и я прислонилась к двери с надписью «не прислоняться».
Да, неплохой марафон для той, которая даже на уроки физкультуры «по справке» не ходила. Хотя врач в свое время говорил, что, возможно, я перерасту эти приступы астмы. Что это скорей психологическая, чем реальная проблема с легкими. И сейчас с трудом, но восстанавливая нормальное дыхание, понимаю, что в чемто она была права. Когда голова перестает кружиться, а в боку неприятно колоть, я осматриваюсь.
Обычный вагон, забитый не слишком выспавшимися и от этого не слишком приветливыми пассажирами. Никого опасного для себя я тут не вижу: ни полицейских, ни Людмилу Кирилловну, хотя что-то мне подсказывает, что это пока. Нужно куда-то пересаживаться с этой ветки да и вообще решать, куда ехать. Не могу же я целый день провести в метрополитене.
Воспользовавшись остановкой, я протискиваюсь ближе к стене, где висит схема станций. Так, назад к Андрею нельзя, на свою квартирутоже; к Иринке, Юрке нет и нет. Палец чертит узоры на разноцветных линиях. Тут мой взгляд падает на конец желтой ветки«Новокосино».
Я, вспомнив, что где-то в этом районе была нежилая квартира, не знаю, кому она принадлежит, заходила туда с Лариской один раз: она забирала оттуда какие-то свои вещи, и тогда же отдала мне ключи, как она объяснила: «на всякий случай».
Вот такой случай и наступил. Порывшись в сумке, нащупала в боковом кармашке небольшой ключик, вздохнула с облегчением. Так, «куда»решила, все остальное Думать не хотелось. Я понимала, что совершила, возможно, самую большую глупость, но идти с повинной в приют не собираюсь.
Без приключений доехав до нужного района, я захожу в ближайший магазин, и закупаюсь самым необходимым, чтобы не упасть в голодный обморок, благо в кошельке еще лежат последние пятьсот рублей. Теперь остается только надеяться, что квартира цела и, до сих пор, необитаема. Не хотелось бы нарваться на каких-нибудь наркоманов.
Немного поблуждав по району, нахожу нужный дом. Типичная старая пятиэтажка на окраине города с вечно сломанным кодовым звонком, запахом мочи и табачного дыма в подъезде. Я поднимаюсь на третий этаж и подхожу к нужной двери. Постояв возле нее, прислушиваюсь к звукамтишина.