Прости, Андрей, тут я ничего не могу сделать,покачала головой Бестрева Семеновна. Кто-то прислал такую же фотографию Людмиле Кирилловне, и мне еле-еле удалось уговорить ее не заявлять на тебя, но она требует, чтобы завтра Камилла была в приюте.
Я ударил кулаком по столу.
Знал, я прекрасно знал, что из всей этой ситуации ничего хорошего не выйдет. Что, в концеконцов, мне придется объяснить Камилле, что наши отношения не могут дальше продолжаться. Но я тянул с этим, и не только потому, что боялся, что она что-то сделает с собой, сколько сам привязался к ней. Может даже больше чем привязался. Влюбился?
Андрей, вы и так уже наворотили кучу дел,голос Бестревы Семеновны возвращал меня к действительности. Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать это подготовить девушку к возвращению в приют. Завтра за ней приедет Людмила Кирилловна.
Я сам могу ее отвезти,ответил я, хотя все во мне было против даже самой мысли об этом. Собственноручно вернуть ее в этот ад, предать.
Нет,возразила директриса,Людмила Кирилловна хочет сама убедиться, что с девочкой все в порядке, и что вам не придет никакая глупая мысль, типа побега.
О, да, теперь из растлителя малолетних я превратился еще и в похитителя.
Хорошо,процедил я сквозь зубы. А теперь мне надо поговорить с Камиллой.
Я еще не знал, как ей все это сказать. Единственное что мне хотелось это поехать в квартиру этого подлеца Романа, и завершить, то, что не закончил вчера.
Андрей Владимирович,директриса перешла на официальный тон.
Да,посмотрел я на женщину.
Я жду от Вас заявления,сказала она, в голосе слышались нотки грусти и сожаления.
Это было прощание.
Сегодня оно будет у Вас на столе,я тоже перешел на официальный тон, больше не стараясь скрыть свою досаду, и вышел не попрощавшись.
В приемной уже сидела секретарь директрисыАнна Сергеевна. Я коротко поздоровалcя с ней. Камилла сидела на одном из стульев возле кабинета. Девушка подняла на меня растерянный и вопрошающий взгляд.
Позже,коротко отвечаю я ей на ее немой вопрос.
***
Когда Андрей вышел из кабинета, он был очень бледным. Я затаила дыхание, сердце застучало сильнее, ударяя о ребра. Во рту пересохло, я вскочила со стула, на котором сидела, с тех пор, как в приемную пришла Анна Сергеевна, и застала меня, стоящую прислонившись к двери директорского кабинета, в надежде хоть что-то услышать. Сначала женщина хотела меня выгнать, но потом махнула рукой и разрешила тихонько посидеть.
Андрей прошел мимо меня к столу секретаря.
Анна Сергеевна, можно мне листок и ручку,сказал он женщине.
Доброе утро, Андрей Владимирович,улыбнулась она, протягивая ему листок с ручкой.
Мужчина просто кивнул, и, подойдя к небольшому журнальному столику, сел за него и начал писать. Я наблюдала за ним стараясь понять, что происходит, и чем очевиднее все становилось, тем темнее, страшнее и безнадёжнее, казалось, все вокруг.
«Нет! Нет! Только не это!»паника внутри нарастала.
Прошло самые длинные две минуты в моей жизни. Две минуты, за которые Андрей дописал, снова встал и подошел к секретарю.
Спасибо,он отдал женщине листок и ручку.
Анна Сергеевна несколько секунд изучала бумажку, а потом подняла на опекуна глаза.
Андрей Владимирович, вы увольняетесь?! воскликнула она. Как жаль, а почему?
До свидания, Анна Сергеевна,проигнорировал он ее вопрос, и, кивнув мне, поспешил из приемной.
До свидания,на автомате попрощалась я с секретаршей, и выскочила вслед за Андреем.
Он шел к выходу. Я нагнала его, еле поспевая за его быстрым шагом. Мы сели в автомобиль. Андрей завел машину и выключил автоматически включившееся радио. Я наблюдала за его нервными резкими движениями, и не выдержала:
Черт! Андрей, что происходит?!
Давай сначала доедем до дома,ответил мне он.
И там ты мне все объяснишь?
Постараюсь,коротко бросил он, и сосредоточился на дороге.
Я же сидела как на иголках. Ощущение надвигающийся катастрофы сжимало сердце все сильнее, и когда мы, наконец, доехали и вошли в квартиру. Я тут же накинулась на Андрея:
А теперь говори.
Ромка обхитрил всех. Ему каким-то образом удалось передать фотографию с нами директрисе и Людмиле Кирилловне,Андрей произнес это очень тихо, почти не слышно. И теперь я уволился с работы, а ты
Должна вернуться в приют,закончила я за него.
Я произнесла эти слова, но сама не могла в них поверить. Не могла осознать. Ноги отказывались держать, и я облокотилась на дверь. Мне захотелось кричать, бить ногами и руками, головой об стену, но я не могла даже двинуться. Я просто смотрела на мужчину, который сейчас выглядел таким же потерянным.
Что нам теперь делать? вопрос повис в воздухе.
Он покачал головой. Обреченно, со смирением, которое поднимало во мне волну протеста. Нет, я не хочу сдаваться!
Я не хочу назад в приют! Я не хочу расставаться с тобой! я ударила кулаками об обивку двери, и, оттолкнувшись от нее, бросилась к Андрею. Он сжал меня в объятьях, мои пальцы впились в его плечи.
Не хочу! Не хочу! Не хочу! я почувствовала, как слезы покатились по щекам. Я не выдержу там. Я не выдержу без тебя!
Эмоции накрывали как цунами. Легкие сжались лишая воздуха. Я раскрыла рот в желании вздохнуть, но лишь закашлялась. Андрей понял, что со мной происходит, отстранив меня от себя.
Камилла?! Черт! Камилла, где ингалятор?! он стал судорожно осматривать карманы моего пуховика.
Меня душили слезы и астма, какое знакомое, почти забытое чувство, когда весь мир сужается до глотка кислорода, до жжения в легких, темноты в глазах и головокружения. Сознание уплывало, и я с неким облегчением погружалась во тьму. Тут я почувствовала, как что-то буквально впихивают мне в рот, и холодные брызги лекарства обжигают горло. Спазм выпустил легкие из плена, впуская живительный кислород, но сознание, заманенное в ловушку покоя, уже не желало возвращаться, и я нырнула в темноту обморока.
Тепло одеяла и мягкость подушки, первое, что я почувствовала, еще не открыв глаза. Какой страшный и реалистичный сон. Я провела рукой по той стороне кровати, где спал Андрей. Кровать была пустой и холодной. Пальцы сжали простынь, превращая ее в комок ткани. Не сон! Реальность, еще более жестокая, чем та в которой я жила до сих пор. Я села в кровати. В комнате никого не было. За окном еще было светло, так что без сознания я была не так долго.
Откинувшись на подушку, я уставилась в потолок. Узоры на потолочной плитке складывались в различные картины, а в голове крутилась лишь одно: «Ромке удалось нас обхитрить».
Я не могла понять, как? Как ему это удалось разрушить мою жизнь?! Я была уверена, что уничтожила всю информацию вместе с его компьютером, что он и носа высунуть не посмеет после вчерашнего, особенно так быстро.
Голова начинала раскалываться от вопросов, и попыток хоть что-то придумать, чтобы исправить ситуацию.
Для начала надо поверить в реальность всего происходящего, но стоило мне лишь задумать, на миг представить, что завтра-сегодня-сейчас полицейские уведут Андрея в тюрьму, а я снова увижу холодное лицо со злобной ухмылкой Людмилы Кирилловны, меня начинала бить крупная дрожь. Слезы снова начали душить, противный комок встал в горле, мешая дышать. Увидев ингалятор, оставленный на прикроватной тумбочке, быстро потянулась к нему. Лекарство помогло сделать вдох.
«Нет! Успокойся, Камилла! приказала я себе. Надо, что-то делать, а не сидеть, рыдая в подушку».
Соскочив с кровати, осторожно подошла к двери, в коридоре было тихо. Неужели Андрея нет дома? Куда он мог уехать? Я достала сотовый, чтобы набрать номер опекуна, но передумала. Если его нет дома, мне даже лучше. Я прошла в прихожую, одевшись, выскочила на улицу. Через пять минут должен прийти автобус.
Стоя возле многоэтажки, где живет Ромка, я старалась заглушить голос разума, который истерически кричал убираться отсюда, но чем больше всматривалась в знакомые окна, тем сильнее во мне закипала ярость.
«И что дальше? Пойдешь к нему в квартиру?»меня передернуло от такой перспективы, а спина покрылась «гусиной кожей». Нет, в Ромкину квартиру я не вошла бы, даже если от этого зависела моя жизнь. Так бы я, постояв под окнами и по обзывая себя дурой, а парня ублюдком, ушла, если бы тут во двор не завернул знакомый серебристый мерседес.