Несмотря на мои протесты, Ольга была непреклонна, словно на тебе свет клином сошелся, и должна признать, я рада, что они меня не послушали. Ты вырос отличным человеком, но думаю, то, что собираешься сделать ты, не совсем верно,продолжила она.
Если Вы беспокоитесь о том, что между нами могут завязаться какие-то более тесные отношения
Ну, что ты,отмахнулась женщина. Я знаю, что ты не так давно потерял жену. Еще раз сочувствую. И тебе не до любовных утех, особенно со школьницами. Вон какими табунами они за тобой прошлый год носились. Я даже немного жалела, что тебя на работу взяла. Камилла хоть и отличница, но девочка непростая. Ей сейчас тяжело, и чужой человек рядом, боюсь, не облегчит, а лишь усугубит эту ситуацию,с сомнением в голосе сказала директор.
Я встал и прошел от стола до книжного шкафа. Слова директрисы заставили меня засомневаться в своих силах. Ведь действительно, что я знаю о Самойловой Камилле Сергеевне? Единственный ребенок в семье, родители журналисты, учится на отлично, идет на золотую медаль, лучшая подругаДавыдова Иринавот, пожалуй, и все.
Но, к сожалению, никого из близких у нее не осталось,настаивал я на своем.
Разве? подняла брови Бестрева Семеновна. А я слышала, что в Челябинске у нее живет сестра отца.
Да,подтвердил я. Но у женщины трое детей, один из которых болен. Вряд ли она согласится переехать сюда или взять под опеку племянницу. Есть еще одни кандидаты на опеку,все еще сомневаясь, стоит ли об этом говорить женщине, или нет.
Да, и кто же? спросила Бестрева Семеновна с неподдельным интересом.
Архиповы Галина Борисовна и Владислав Николаевичдрузья родителей Камиллы. Она еще встречается с их сыном Романом, и это первая причина, по которой я бы не хотел, чтобы они взяли опеку над девочкой,ответил я, вспоминая, как однажды видел этого Романа возле ворот школы. Типичный мажор, избалованный родительскими деньгами.
А во-вторых?
Во-вторых, это то, что они уехали и приедут через месяцполтора, а если учесть то, что Камилла уже сейчас решилась на побег, мне страшно подумать, что может случиться за это время.
Я стоял возле книжного шкафа. Аргументы, чтобы взять Камиллу под опеку, кончились, и я просто ждал решения Бестревой Семеновны. Директриса с двадцатипятилетним стажем, одной из самых лучших школ города, имела хорошие связи в сфере социальных и образовательных систем, и могла помочь с оформлением всех документов.
Женщина вдумчиво разглядывала документы на письменном столе. Пару раз переложила несколько листков в одну стопку, потом вернула их обратно. Я отвернулся от стола и стал перебирать пальцами корешки книг, стоящих на полках.
Ну, хорошо, Андрей. Если ты так хочешь попытаться спасти эту девочку и считаешь, что сможешь ей помочь. Я сделаю пару звонков, и уже завтра документы будут готовы,медленно, словно все еще раздумывая над правильностью своего решения.
Спасибо,я улыбнулся женщине.
Я обещала Оле с Владимиром за тобой следить,проговорила она с теплотой, но пообещай мне, что если что-то пойдет не так и ты почувствуешь, что не справляешься с ролью опекуна, то мне расскажешь. Мне бы не хотелось узнать об этом от кого-то другого.
Хорошо,кивнул я.
Ладно, пора и работой заняться,голос женщины стал строже, показывая, что разговор окончен.
До свидания, Бестрева Семеновна,попрощался я.
Как и обещала Бестрева Семеновна, она поговорила с кем нужно, и уже на следующий день я стоял в кабинете директора приюта и оформлял последние документы на опеку. Когда привели Камиллу, она была бледной, а бессонную ночь выдавали темные круги под глазами. Мне, показалось, что она даже не поняла, что случилось, лишь покорно пошла собирать вещи.
Все вопросы начались позже.
Я сказал ей правду, ту правду, в которую сам тогда верил. Мне просто не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.
Я совершенно не собирался влюбляться в пятнадцатилетнюю девчонку. Да я вообще не собирался влюбляться. Это не накатывало, как волна, это чувство подбиралось незаметно, опутывая.
Первым звоночком был вечер, когда Камилла с подругой проникли в мой кабинет. Я был ошарашен и жутко зол на них обеих, но еще больше я был зол на себя. В тот момент, когда я увидел Камиллу стоящей с фотографией Светы в руках, мне показалось это самым большим предательством. Словно раскрыли постыдную тайну. Копались в моем прошлом. Прошлом, к которому я запретил себе возвращаться.
И почему меня должно было волновать, что обо мне подумает школьница, пусть и опекаемая мной, но это меня волновало.
Тогда я впервые за долгое время напился. Напился так, как давно уже себе не позволял. Найдя бутылку виски, я сидел в кабинете, пил. Это притупляло боль от вновь разбереженной раны, от воспоминаний. Выпивка закончилась довольно быстро, и кое-как вспомнив, что я слышал звук, захлопывающейся входной двери и тихие шаги по коридору, значит, Камилла вернулась в квартиру. Взял ключи от машины и поехал. Куда, было не важно, главное, чтобы там наливали.
Проснулся утром, в квартире одной знакомой. Она работала администратором в кафе, куда я иногда заходил пообедать, и давно намекала мне, что не против пригласить меня на чашечку вечернего кофе, а может чего покрепче. Мучаясь головной болью, я по-быстрому собрался, чтобы не разбудить женщину и не выслушивать утренние неловкие диалоги с предложениями позавтракать и встретиться еще раз. В конце концов, я даже толком не помнил, как оказался у нее в постели.
Вернулся домой. Камиллы уже не было. Наскоро приведя себя в порядок и понимая, что опаздываю на работу, мысленно застонал: два урока биологии, и еще заменять преподавателя химии, заболевшую в выходные. Хороший день для похмелья.
Зайдя в класс, сразу нашел глазами Камиллу. Она сидела, буквально вжавшись в стул, и нервно теребила край учебника.
Простите за опоздание,прохрипел я.
Все зашуршали сумками, доставая учебники.
Можете убрать их назад,продолжил я, немного откашлявшись. У нас контрольная по последним темам.
Класс тут же застонал. Я вытащил из портфеля стопку листков, хорошо, что успел распечатать их раньше вчерашнего вечера. Поднял голову и встретился с кокетливым взглядом серых глаз.
Селезнева, раздайте, пожалуйста,обратился к ученице.
Она поднялась из-за парты и без ложной скромности, покачивая бедрами, направилась ко мне. У меня эта очередная показательная сцена флирта вызвала лишь приступ головной боли. Я, кивнув всем чтобы начинали, сел за стол и откинулся на спинку стула в надежде, что таблетка обезболивающего скоро подействует.
К концу урока боль стала утихать, но появилось желание спать. Я, отпустив класс на перемену, решил проверить работы.
Камилла сдала тест одной из последних, что меня удивило. Раньше она хоть и не строила из себя всезнайку, но спокойно сдавала в числе первых. А тут видно, что ответы на вопросы хоть и были по большей части верными, но неуверенными, словно она отвечала наугад. Конечно, я понимал, что на девочку много свалилось в последнее время, но такая ситуация меня не устраивала. Надо было придумать, как ее растормошить.
Через урок класс Камиллы снова вернулся в аудиторию. Я не спеша прошелся среди рядов, вручая каждому его проверенную работу. Когда очередь дошла до Камиллы, я с любопытством наблюдал ее реакцию на красную цифру три в углу листа. Как я и думал, она была удивлена и очень расстроена. Ну, что ж, посмотрим, что будет дальше.
Надеюсь, всем ясны ваши оценки? спросил я с вызовом.
Мне не ясны,прозвучал голос Камиллы.
О, да она была не просто расстроена, она была зла. Я внутренне улыбнулся. Хоть какие-то эмоции вместо флегматичного спокойствия. Уж я знаю, насколько оно опасно, тихое спокойствие, словно ничего не произошло. Лучше уж злость и крики, чем мертвая тишина и апатия.
Я слушаю Вас, Самойлова,обратился я к ней, напуская на себя грозный вид. Не испугается? Выстоит?
Она, на миг опустив взгляд на листок с тестом, глубоко вздохнула и, подняв голову, скороговоркой выпалила:
Я считаю, что моя работа достойна более высокой оценки.
Отлично. Как я и думал, Камилла храбрее, чем, кажется. Я сдержал улыбку, сохраняя спокойное выражение лица.