Спокойной ночи, Камилла,и легкий поцелуй в затылок.
Обида и ревность отступают. Тепло его тела и поддержка отогревают. По моему телу пробегают мурашки, смешиваясь с чувствами нежности и покоя. Меня снова накрывает негой его присутствия, и я забываю про боль. Я не просила, но благодарна ему за то, что остался. У каждого из нас свои кошмары, но, может, на сегодня они немного отступят.
Спокойной ночи,повторила я как эхо, слегка сжав его ладонь.
Проснулась я так же внезапно, как и уснула, словно на миг закрыв глаза. Было рано, будильник показывал пять минут седьмого. Андрей еще спал. Так необычно было спать с кем-то в одной постели. Я разглядывала его лицо. Сейчас он казался чуть ли не моим ровесником: черты лица разгладились, и его выражение стало спокойным и безмятежным; челка упала на лоб, каштановым беспорядком закрывая глаза. Он чему-то улыбался во сне, и именно эта улыбка делала его таким юным.
Я не удержалась и провела кончиками пальцев по его щеке. Мужчина вздрогнул и открыл глаза, с сонным удивлением посмотрел на мою руку, а потом и на меня.
Доброе утро,прошептала я.
Доброе,ответил он.
Его ладонь тоже дотронулась до моего лица, поправив упавшую прядь. Я, смутившись, опустила голову, зарывшись в одеяло, но он осторожно приподнял мой подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. Вот так мы и лежали, изучая лица друг друга. Андрей о чем-то задумался, я чувствовала, как его пальцы перебирали мои волосы, а на лице опять появилось озабоченное выражение.
Что-то случилось? спросила я с беспокойством.
Мужчина несколько раз моргнул и посмотрел на меня более осмысленно.
Нет,покачал головой он. Просто на сегодня я договорился о встрече с Борисом Игнатьевичем, но если ты не хочешь
Я напряглась всем телом. Вот тебе и «Доброе утро». Жестокая реальность снова и снова напоминала о себе, ударяя обухом по голове.
Вряд ли я когда-нибудь захочу,сдавлено произнесла я, поворачиваясь на спину и всматриваясь в узоры на потолочной плитке,но я не могу больше бегать от этого. Ведь правда? Я посмотрела на опекуна.
Да,кивнул он, с сочувствием сжимая мою ладонь.
Тогда мы поедем сегодня,твердо произношу я и встаю с постели, не оглядываясь, иду в ванную; слезы застилают глаза.
Несколько долгих минут под душем помогают прийти в себя и привести себя в порядок. Захожу на кухню, где уже хозяйничает Андрей. Есть не хочется, скорей, наоборот, меня тошнит, но послушно заталкиваю в себя тост и выпиваю кружку чая.
Поехали,коротко бросаю я, выходя из-за стола.
Дорога до телецентра показалась слишком короткой, но я даже была рада этому. Мы вошли в знакомое зданиеродители несколько раз брали меня с собой. Мне нравилось ощущение суматохи и беготни, как в муравейнике. А если сильно повезет, то в запутанных длинных коридорах можно было встретить знаменитого актера или певца, который пришел на съемку. Я улыбнулась своим воспоминаниям, но тут же сердце защемила тоска, от которой захотелось плакать. Я до сих пор не верила в реальность всего происходящего, но сейчас, замечая скорбные, сочувствующие лица коллег родителей, которые знали, кто я, все больше понималаэто правда. Дышать стало сложнее, и я потянулась к карману, где лежал ингалятор, про который я почти забыла. Андрей сжал мою руку. Лекарство дало передышку, перед тем как я, постучавшись, вошла в кабинет Бориса Игнатьевича. Опекун зашел вслед за мной и остановился у двери.
Здравствуйте, Борис Игнатьевич,поздоровалась я с грузным пятидесятилетним мужчиной, в строгом темно-сером костюме. Мужчина при виде меня встал из-за стола.
Камилла, дорогая,вышел он мне навстречу и обнял по-отечески. Мне очень жаль. Сочувствую. Твои родители были великолепными людьми и профессионалами. Я уже сто тысяч раз пожалел, что послал их в этот чёртов Египет,с неподдельным сожалением вздохнул мужчина.
Спасибо,выдавила я из себя, высвобождаясь из объятий мужчины.
Сказать, что мне приятно было видеть начальника своих родителей, и что отчасти я не винила его в том, что случилось, было бы неправдой. Борис Игнатьевич выпустил меня из своих объятий и подошел к Андрею.
Вы, наверное, опекун Камиллы,протянул он руку для знакомства. Андрей Владимирович, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться.
Да, взаимно,ответил на приветствие учитель.
С вежливыми приветствиями было покончено, и начальник снова занял свое кресло за столом, кивком предлагая и нам сесть. Я послушно опустилась в кресло, зная, что вряд ли смогу выдержать все, что мне предстоит услышать, на ногах.
Так, значит. Чтобы вывезти тело твоей матери,последние слова Борис Игнатьевич прохрипел, а я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони,нужно подписать кое-какие бумаги на разрешение, что со стороны родственников не будет никаких претензий, если в результате транспортировки что-то произойдет с телом.
Он подтолкнул ко мне документы. Я сглотнула, судорожно сжав в пальцах предложенную ручку. Я почти не слышала, что говорил мне Борис Игнатьевич. Слезы, которые я так долго сдерживала, хлынули потоком, угрожая наделать клякс на бумаги.
Ну, ну, девочка,протянул мне платок мужчина.
Я взяла, благодарно кивнув, мысленно приказывая себе успокоиться. Ненавижу плакать у кого-то на виду.
«Дура, развела тут сырость»,ругала я себя.
Тут же почувствовала горячую ладонь Андрея на своей спине, она обжигала даже через одежду. Так хотелось прижаться к нему, чтобы почувствовать, что я не одна. Его тихая поддержка помогла, и я, судорожно вздыхая и несколько раз воспользовавшись ингалятором, успокоилась. Не всматриваясь в документы, я поставила свою закорючку.
И вы,обратился уже к Андрею начальник родителей, подталкивая те же документы.
Так как Андрей Владимирович является твоим опекуном,стал объяснять мне мужчина,его разрешение тоже необходимо.
Я кивнула, полностью погруженная в собственные мысли. Андрей, в отличие от меня, внимательно вчитался в документ, водя ручкой по строчкам.
Тут строчка про расходы на транспортировку,посмотрел опекун на Бориса Игнатьевича, приподняв бровь.
О да, конечно, я возьму на себя все расходы,с самой милой улыбкой произнес начальник.
Сразу стало понятно, что такая благотворительность не входила в его планы, но коли поймали на «горячем». Меня мало интересовали махинации начальника. Единственное, что меня интересовало, это когда я уже смогу уйти отсюда и
А мой отец?! Его не нашли? спросила я.
Нет,покачал головой Борис Игнатьевич. Но его ищут. И еще, Камилла, когда тело привезут, тебе нужно будет сходить на опознание, но, думаю, в противном случае обойдутся генетической экспертизой.
Я посмотрела на Бориса Игнатьевича, как на сумасшедшего. Нет, он не шутил. От одного понимания, что мне придется заходить в темный, холодный морг и стараться узнать в останках ту, кого я называла мамой, по спине пробежали мурашки, а в глазах потемнело. Я до боли закусила нижнюю губу, это помогло не упасть мне в спасительную тьму и не разрыдаться.
Все готово,Андрей, видя, что я нахожусь на грани истерики, поспешил подписать документ и вернуть его мужчине.
Спасибо,поблагодарил начальник. Еще раз соболезную,обратился он ко мне.
Я лишь кивнула, с помощью Андрея поднимаясь на ноги. Он довел меня до порога. Последнее «До свидания»,и шаг за дверь. Я облокотилась о стену и снова достала ингалятор. В какой раз? Третий? Четвертый? Так и до передозировки недалеко.
Именно это я читаю во взгляде Андрея, когда поднимаю на него глаза.
Дойдешь до машины? спрашивает он.
Да,отвечаю я, отлепляясь от стены.
Не хватало, чтобы он вынес меня отсюда на руках. Иду по коридорам. Андрей идет за моей спиной, держа руки на моих плечах, подстраховывая и буквально направляя. Перед глазами все плывет, и я кое-как забираюсь в автомобиль.
Андрей срывается с места, мчится по дорогам города. Что-то говорит, но я не слушаю, я просто тупо смотрю в окно. Во мне все застыло, даже вздохнуть не могу, плакать тоже не могу, вокруг пустота темная и затягивающая, как воронка. И в этот раз мне из нее не выбраться.
Машина останавливается. Я понимаю это только после того, как Андрей буквально вытаскивает меня из салона и ставит на снег.